Выбери любимый жанр

Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен - Страница 67


Изменить размер шрифта:

67

Я закрываю глаза и слышу, как она произносит: «Огонь с небес, огонь на воде», она улыбается; я знаю, что она говорит о пожаре 14 сентября 1924 года. В этот день молния ударила в один из резервуаров вместимостью 55 тысяч галлонов, принадлежавших Объединенной нефтяной компании, и в небо взмыла огненная река. Черные облака заслонили солнце, и огонь с голосом урагана обрушился на консервные заводы. Это был голос демонов. Она наконец-то завязала шнурки на ботинках.

Я сижу здесь, в этом мотеле, в темной комнате, глядя на экран ноутбука, чистый прямоугольник, светящийся жидкокристаллическим светом, и набираю какие-то ненужные слова, составляю из них витиеватые предложения, жду, жду, жду и не знаю, чего жду. Или просто боюсь признаться себе, что совершенно точно знаю, чего жду. Она превратилась в моего персонального при зрака, а те, кого посещают призраки, всегда находятся в ожидании.

— В обители Посейдона она построит залы из кораллов, стекла и костей китов, — говорит она, и толпа на складе разом вдыхает и выдыхает, как единое изумленное существо. Каждое из слившихся в едином порыве тел сделалось меньше того, каким было раньше. — Там, внизу, в ее дворцах, в бесконечной ночи ее колец, вас ждет покой.

— «Тибурон» — это по-испански акула, — говорит она, и я отвечаю, что не знал этого, что два года учил испанский в старших классах, но это было все равно что тысячу лет назад, и теперь все, что я помню, это si и por favor.

Что там за шум в дверях? Наверное, сквозняк. Что там за шум? Почему он так шумит?

Я снова закрываю глаза.

Море многогласно.

Богато богами и голосами[43]

— Пятое ноября 1936 года, — говорит она, и это первая ночь, когда мы занялись сексом, долгая ночь, которую мы провели вместе в обшарпанном отеле в Мосс Пойнт. В такие места рыбаки приводят проституток. В этом месте она и умерла. — Консервная компания «Дель Мар» сгорела дотла, и никто не пытался обвинить в этом молнию.

Сквозь занавески на окнах пробивается лунный свет, и мне на какой-то миг представляется, что ее кожа сделалась переливчатой, как перламутр, как многоцветное маслянистое пятно. Я протягиваю руку и касаюсь ее обнаженного бедра, она зажигает сигарету. Воздух наполняется дымом, густым, как туман или забвение.

Следы от моих пальцев остаются на ее теле, она встает и подходит к окну.

— Увидела что-то? — спрашиваю я, и она медленно качает головой.

Я закрываю глаза.

В лунном свете различимы ломаные круговые шрамы, начинающиеся на обеих ее лопатках и достигающие середины спины. Их десятка два или даже больше, но я никогда их не пересчитывал. Некоторые не больше монеты, но некоторые по меньшей мере два дюйма в длину.

— Когда меня не станет, — говорит она, — когда я закончу здесь все свои дела, они начнут спрашивать тебя обо мне. Что ты им скажешь?

— Смотря что они будут спрашивать, — отвечаю я и смеюсь, думая, что эти ее разговоры об уходе — очередная странная шутка. Я ложусь и смотрю в потолок.

— Всё, — шепчет она. — Рано или поздно они расспросят тебя обо всем.

Что и случилось.

Я закрываю глаза и вижу ее, Якову Энгвин, сумасшедшего пророка из Салинаса, вижу жемчужины ее глаз, вижу мидии и сердцевидки, вижу ее живую; она стоит на коленях на песке. Солнце поднимается у нее за спиной, и я слышу шаги людей, приближающихся по дюнам.

— Я скажу им, что ты классно трахалась, — говорю я. Она затягивается сигаретой и продолжает смотреть в ночь за окнами мотеля.

— Да, — говорит она. — Этого я от тебя и жду.

II

Впервые я увидел Якову Энгвин (я имею в виду, впервые увидел воочию), когда вернулся из Пакистана и прилетел в Монтерей, чтобы прочистить мозги. У одного моего друга фотографа здесь была квартира, сам он улетел в командировку в Японию, и я решил, что могу залечь здесь на пару недель, а то и на месяц, уйти в запой и снять напряжение. Мои одежда, багаж, кожа и все вокруг до сих пор пахли Исламабадом. Я больше полугода провел за морем, выискивая реальные и воображаемые связи между мусульманскими экстремистами, европейскими посредниками и пакистанской ядерной программой, пытаясь оценить масштабы ущерба, причиненного предприимчивым Абдулом Кадыром Ханом, отцом пакистанской атомной бомбы, разнюхивал, что именно и кому он продавал. Все уже знали (или по крайней мере думали, что знали) о Северной Корее, Ливии и Иране, но американское правительство подозревало, что в список его покупателей входила также «Аль-Каида» и другие террористические группы, несмотря на заверения генерал-майора Шуката Султана в обратном. Я вернулся с головой, забитой мыслями о конце света, словами из языка урду, антииндийской пропагандой и поэзией машаих, намереваясь освободить ее от всего, кроме скотча и запаха моря.

Была среда, ясный и теплый для ноября в Монтерее день. Я решил погулять и подышать свежим воздухом. В первый раз за неделю принял душ, потом пообедал в «Сардин Фэктори» на Уэйв-стрит (дандженсский крабовый ремулад, свежие устрицы с хреном и жареная на гриле камбала-ерш в лимонном соусе, в которой, на мой вкус, было слишком много тимьяна). После ресторана мне вздумалось сходить в аквариум. В детстве, которое прошло в Бруклине, я часто ходил в аквариум на Кони-Айленде. И спустя три десятилетия мало что из того, что человек способен сделать на трезвую голову, могло меня успокоить так же быстро. Расплатившись по чеку картой «Мастеркард», я прошел по Уэйв-стрит сначала на юг, потом на восток до Прескотта, после чего свернул на Кэннери-роу. Теперь справа от меня оказался сверкающий залив, а над головой раскинулось бледно-голубое, как на картине маслом, осеннее небо.

Я закрываю глаза, и события того дня перестают быть чем-то произошедшим три года назад, чем-то таким, что в моем изложении звучит как идиотская лекция о путешествиях. Я закрываю глаза, и это происходит сейчас, в первый раз, и я вижу ее перед собой. Она сидит одна на длинной скамейке перед аквариумом с лесом водорослей внутри. Ее худое лицо поднято к покачивающемуся высоко наверху за стеклом живому балдахину, тени рыб и водорослей проплывают по ее лицу. Я узнаю ее, и это удивляет меня, потому что ее лицо до этого я видел только по телевизору и на фотографиях в журналах, да еще на суперобложке книги, которую она написала до того, как потеряла работу в Беркли. Она поворачивает голову и улыбается мне так, как улыбаются человеку, которого знают всю жизнь.

— Вам повезло, — говорит она. — Сейчас как раз начнут кормить рыбу. — И Якова Энгвин похлопывает по скамейке рядом с собой, приглашая меня сесть.

— Я читал вашу книгу, — мямлю я, усаживаясь, потому что все еще слишком удивлен, чтобы говорить о чем-либо другом.

— Да? В самом деле? — Теперь она смотрит на меня с недоверием, как будто я говорю это только из вежливости, и по выражению ее лица я понимаю: ее немного удивляет то, что кто-то пытается ей льстить.

— Да! — восклицаю я слишком горячо. — Некоторые места я даже перечитал два раза.

— И зачем вам это понадобилось?

— Честно?

— Честно.

Ее глаза такого же цвета, как вода за толстыми стеклянными стенками аквариума, как ноябрьский солнечный свет, прошедший через соленую воду и бурые водоросли. Возле уголков ее рта и под глазами пролегают тонкие складочки, отчего она кажется старше своих лет.

— Прошлым летом я летел из Нью-Йорка в Лондон, и нас на три часа посадили в Шенноне. Ваша книга была у меня с собой, и, кроме нее, мне нечего было читать.

— Какой ужас, — говорит она, продолжая улыбаться, и снова поворачивает лицо к большому резервуару с водой. — Хотите, чтобы я вернула вам деньги?

— Это был подарок, — отвечаю я. Это неправда, но я сам не знаю, зачем обманываю ее. — Моя бывшая подруга подарила мне ее на день рождения.

— Из-за этого вы ее бросили?

— Нет. Я бросил ее, потому что она думала, что я слишком много пью, а я думал, что она пьет слишком мало.

67
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело