Будущее денег - Лиетар Бернар А. - Страница 3

3. На сей раз я взял творческий отпуск. Как профессор по международным финансам Лувенского университета, самого старого университета моей родной Бельгии, я имел возможность изучать то, что лежало вне общих тенденций, наблюдаемых мною в Латинской Америке, которые проявлялись в тревожном росте внешнего долга всех стран региона. В то время я написал книгу, предсказавшую латиноамериканский долговой кризис (написана в 1975–1978 годах, издана в 1979 году). Этот долговой кризис разразился, как я и предвидел, в начале 80-х[5].

4. Когда я завершил это исследование, мне предложили возглавить компьютерный отдел Центрального банка Бельгии. Это учреждение, отвечающее за управление национальной валютой, родственно Федеральной резервной системе США. Поскольку я только что обнаружил, что латиноамериканский долговой кризис был вызван коренным структурным недостатком денежно-кредитной системы как таковой, я воспринял свою новую работу как идеальный повод разобраться, можно ли улучшить систему изнутри. Мой первый проект в банке обещал стать шагом в нужном направлении; это была разработка и внедрение новых международных денег Европейского сообщества (сокращенно ЭКЮ) для плавного перехода к введению в январе 1999 года евро, единой европейской валюты. Поучительным для меня стал также опыт работы в должности президента электронной платежной системы страны, считающейся наиболее содержательной и эффективной платежной системой в мире[6]. И все же мне понадобилось несколько лет работы и откровенный разговор с тогдашним президентом Банка международных расчетов в Базеле[7], чтобы понять, что центральные банки имеют целью сохранение существующей системы, а не улучшение ее; любые инициативы по ее реформированию могут поступать только от частного сектора. Поняв это, я укрепился в решении оставить Центральный банк. Оглядываясь назад, я понимаю, что если бы был более терпеливым, то, возможно, не сдался бы так легко.

5. Я решительно перешел в частный сектор, где назревали изменения. Побывав «начальником игры», теперь я стал «браконьером», как соучредитель одного из первых крупных офшорных валютных торговых фондов. С начала 1987 года по май 1991-го я был и его генеральным директором, и валютным продавцом. В это время крупнейший из аналогичных фондов (фонд Gaia II) был оценен рейтинговым агентством Micropal как лучший среди 75 страховых валютных фондов и 1800 офшорных фондов. После оплаты всех расходов инвесторы получили 275 % прибыли за три года. Системы биржевой игры (валютные спекуляции — операции банковских учреждений и фирм с целью получения прибыли от изменения валютных курсов во времени или на различных рынках, а также преднамеренное принятие валютного риска. — Науч. ред.), которые мы постоянно использовали, позволяли нам держать руку на пульсе 22 главных мировых валют, одновременно сохраняя позиции в каждой из них. Я узнавал много, когда спекулятивные системы работали хорошо, и еще больше, когда они не работали. Конечно же, у меня бывали и неудачи.

Я прекратил торговать, когда понял, что исторически сложившиеся модели теряют стабильность, а мировая денежная система входит в новые, неизведанные области.

6. Начав работу над этой книгой, я вернулся к преподаванию. Преподавание и поныне остается для меня лучшим способом собственного обучения. Именно поэтому я стал работать научным сотрудником в Институте устойчивых ресурсов и сельского хозяйства Калифорнийского университета в Беркли, где читал лекции по устойчивой экономике (стабильной, не подверженной кризисам; об этом см. главу 4 второй части). Кафедра психологии государственного университета в Сономе предоставила мне возможность преподавать психологию архетипов, и таким образом я смог проверить некоторые из наименее знакомых мне психологических аспектов денежной системы. Этот материал я использую в книге «Душа денег»[8].

7. Моя работа провела меня по всем сторонам света, где я стал свидетелем необыкновенных перепадов от нищеты и голода к богатству и роскоши. Получив обширный опыт, я писал свою книгу не как результат абстрактно-невозмутимых рассуждений, а глубоко прочувствовав: деньги не только проникли в каждую клеточку живого организма нашей жизни; они управляют нами, «заводя» эмоциональную систему, будто человек — это автомобиль, в котором накоротко замкнуты провода в замке зажигания. Я испытал целую гамму переживаний — ив тех случаях, когда, развлекаясь, играл материалом как частное лицо, и в тех, когда работал с ним профессионально. Даже привыкнув иметь дело с деньгами, научившись держаться от них на профессиональной гиперрациональной дистанции, я неоднократно испытывал то горькое унижение, то замешательство — наряду с высшим кайфом.

После серии событий личного плана, особенно на протяжении последних шести лет, мне в конце концов удалось подняться над своим материальным «я», поставив во главу угла всех моих построений ценность человеческого духа, а не чей-то финансовый успех. Найдите источник, из которого можно черпать благодарность, красоту и тихую радость, чтобы идти по жизни с верой и надеждой, и вы увидите, что это стоит не меньше способности превращать в золото все, к чему прикасаешься, — способности, которой обладают торговцы, индустриальные тузы или технические гении. Я был потрясен, обнаружив такой парадокс: именно нехватка денег может открыть перед человеком калитку, за которой начинается духовный путь. С кем-то то же самое произошло в результате излечения от смертельной болезни, с кем-то — после потери близкого человека. Психологи называют это смертью личности, когда из пепла рождается некое новое качество. Я это называю «вхождением в контакт с тайной жизни», но теперь уже готов признать, что, скорей всего, никогда полностью этого не пойму — ни умом, ни интуицией.

Обобщив свой профессиональный опыт, обогатившись подобными духовными переживаниями, я атаковал мировую денежно-кредитную систему с разных сторон. Мне стали доступны точки зрения и многонациональных корпораций, и развивающихся стран, — к моему удивлению, оказалось, что и то и другое очень отличается от академического взгляда на банковское дело и валютные спекуляции. Во многих случаях разные взгляды полностью противоречили друг другу! Выяснилось, что, хотя многие специалисты накопили немало знаний и хорошо разбираются в той или иной частной стороне проблемы, комбинация их взглядов довольно необычна. И вот наконец я приступаю к попытке свести воедино все мнения, все взгляды на столь таинственный предмет, как деньги, используя то, что узнал о них сам.

Вообразите величественный старый лес. Что можно там увидеть? Если бы рядом с вами был экономист, вы смогли бы узнать о ценности пород деревьев; энтомолог показал бы вам муравьев и других насекомых; ботаник поведал бы о необычных растениях в подлеске, зоолог — о животных, обитающих в лесу, а орнитолог показал бы вам редких птиц, гнездящихся высоко в ветвях. Каждая из этих точек зрения вносит свой вклад и предлагает собственное понимание явления. Однако подлинное величие и удивительная сложность леса могут быть замечены только тогда, когда множество точек зрения соединятся, являя наблюдателю лес как целое, как живую, развивающуюся систему.

Подобно этому, книга «Будущее денег» соединяет взгляды нескольких дисциплин, занятых изучением денег: системного анализа, экономики, истории, социально-политических наук и даже психологии. Лишь из точки их пересечения открывается подлинная перспектива, и у наблюдателя возникает представление о новых потенциальных возможностях денег, о способности денег при надлежащем их использовании создавать и поддерживать мир для каждого, где кооперативный и соревновательный дух смешиваются в гармоничную, самоорганизующуюся систему. Я буду называть это устойчивым изобилием.