Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/85
• Следующая

– Да-а, это новость. – Радагос помрачнел. – Очень плохая новость. На наших землях и так крови хватает, а тут еще Дарий… Что он здесь забыл? Шел бы на Элладу, там хоть есть чем поживиться.

– Что будем предпринимать?

– Думаю, первым делом нужно сообщить нашим вождям.

– Может, сразу к скифам?..

– Э-э, нет, к ним я не ходок, сам Иданфирс на меня имеет зуб, а тебе нужно быть здесь и внимательно следить за Алкимом.

– Зачем?

– Затем, что неплохо бы узнать, кого он сосватает персам на роль проводников.

– Ну, узнаем, а что дальше?

– Дальше будем исполнять приказания совета наших вождей, – отрезал Радагос. – Дело слишком серьезное, чтобы мы могли самостоятельно принимать ответственные решения. У нас есть старшие, они за все в ответе.

– Согласен, – немного подумав, ответил Ивор. – Значит, пора в путь… Завтра поедешь?

– Нет, сегодня. Прямо сейчас. Время не терпит.

– Будь осторожен.

– Обязательно буду. Теперь от меня зависит не только моя жизнь…

Пока Ивор ужинал, Радагос облачился в панцирь, состоящий из железных чешуек, рядами нашитых на кожаную основу так, что один ряд закрывал до половины другой (такой панцирь плотно прилегал к телу, не стесняя движений воина), и широкий боевой пояс с приклепанными к нему узкими металлическими пластинами. Это было несколько необычно – защитное оружие у припонтийских племен не имело широкого распространения; оно являлось принадлежностью лишь знатных воинов, и редко встречалось у рядовых. Видимо, Радагос принадлежал к знати, вот только какого племени?

Затем он прицепил к поясу два длинных меча – справа и слева, накинул на плечи серый плащ, надел на голову шлем из прочной многослойной кожи, и, прихватив горит с луком и стрелами, поспешил к коновязи, где его ждал молодой сильный конек скифской породы. Радагос с оружием не таился – уже начало темнеть, к тому же на окраине не очень праздновали порядки, установленные магистратом. Вскоре цокот копыт коня Радагоса затих вдали, и его фигуру скрыла серая пелена глубоких сумерек.

Основная часть войска для похода на заморских саев собиралось в Сузах, бывшей столице эламитов. Остальные должны были присоединиться по дороге. Окрестности Суз превратились в военный лагерь – шумный, дымный и суетливый, но царь Дарий не захотел перенести большой прием по случаю празднования Новруза – зороастрийского Нового года – в Парсастахру, для чего он построил там дворец. Парсастахра была скорее церемониальным святилищем, нежели престольным городом.

Столицей Ахеменидской державы царь Дарий избрал Сузы, памятуя о той славе, которой этот город пользовался в древние времена. И хотя царский двор был кочующим – осень и зиму он проводил в Вавилоне, лето – в Экбатанах, весну – в Сузах, а время больших праздников – в Пасаргадах и Парсастахре, весь центральный аппарат государственного управления находился в Сузах.

Царь встал очень рано. Предстоял тяжелый, наполненный церемониями день, и ему захотелось немного размяться на свежем воздухе. Дарию оседлали коня, и царь, в сопровождении лишь одного хазарапатиша Артагерса, поднялся на невысокую гору, откуда хорошо были видны военный лагерь и его новый дворец. Старая крепость, где был убит лжецарь Гаумата, стояла запущенной, и Дарий уже подумывал разобрать ее по камешку, чтобы на этом месте разбить рощу.

Проезжая мимо ападаны – залы для торжественных приемов, Дарий не смог, чтобы не остановиться и не полюбоваться стелой из полированного мрамора, на котором искусные мастера-ионийцы вырезали и позолотили надпись – перечень, откуда шли материалы и кто строил новый дворец в Сузах.

Дворец строили все сатрапии империи, и для казны он обошелся совсем недорого, не без некоторого самодовольства подумал Дарий. Пусть его и называют за глаза торгашом, но если ему приходится тратить на нужды государства один дарик, то потом он кладет два на его место в сокровищнице.

Просторный величественный дворец располагался на высокой террасе, имел сто десять комнат, коридоров, внутренний двор и огромный парадный зал для приемов – ападану. Все дворцовые постройки были окружены мощной крепостной стеной. Склон террасы царь велел засадить деревьями хвойных пород, и теперь они радовали глаз яркой зеленью.

Царь гордо расправил плечи и тронул повод коня – у него был повод гордиться собой. Норовистый мидийский жеребец, словно почувствовав возвышенное состояние хозяина, ступал ровно, даже торжественно, не пытаясь встать на дыбы или выкинуть какое-нибудь другое коленце…

Дарий не скупился на дорогие подарки и присвоения почетных званий верным людям. Особенно щедро он вознаграждал тех, кто приносил ему интересные сведения. Царь приучил видеть в соглядатайстве доходное дело, и многие быстро смекнули, каким образом можно хорошо заработать. Кроме того, Дарий выслушивал каждого, кто полагал, что ему есть о чем сообщить царю. Отсюда и пошла молва, что у Дария много глаз и ушей. Люди боялись сказать о царе что-нибудь нелестное, словно он сам мог слышать их речи, или сделать то, что могло причинить ему хоть какой-то вред. Подданным повелителя персов казалось, будто он вездесущ. Поэтому никто не только не осмеливался отозваться о царе без должного почтения, но каждый вел себя так, словно был окружен теми, кто являлся глазами и ушами Дария.

При дворе существовала особая служба, которая производила первичный отбор поступивших сообщений, а в особо важных случаях устраивала доносчику аудиенцию у царя. Ее возглавлял уже немолодой Тирибаз, который и к старости не утратил острого ума и проницательности. Что касается мастигофоров-кнутоносцев, которые стояли шеренгами с кнутами в руках по ходу процессии и стегали каждого, кто хотел протиснуться сквозь толпу поближе к царю, то они находились в подчинении сотника-сатапатиша, помощника Артагерса.

Глядя, как военный лагерь постепенно просыпается, Дарий вспоминал, настолько туго ему пришлось, когда он взошел на трон. Не будь с ним его верных друзей и помощников, с которыми он пошел против Гауматы, Персия уже развалилась бы на куски, а его тело склевали бы грифы-падальщики.

Сразу после захвата престола Дарием против него восстала Вавилония, потом Персия, Мидия, Элам, Маргиана, Парфия, Саттагидия, сакские племена и Египет. А все потому, что его считали узурпатором, который не имел никаких прав на царский трон. Началась долгая, жестокая и кровопролитная борьба за восстановление державы. И, видят боги, он сражался не хуже Кира Великого. Подавив все восстания и восстановив мир в государстве, Дарий подчинил своей власти Фракию, Македонию и северо-западную часть Индии. Теперь границы державы Ахеменидов простирались от реки Инд на востоке до Эгейского моря на западе, от Армении на севере до Эфиопии на юге…

Царь очень удивился бы, узнав, что не только он оказался ранней птичкой. В небольшой комнатушке дворца, неподалеку от женской его половины, происходило совещание, больше похожее на заговор. «Заговорщиков» было двое – один из руководителей тайной стражи, престарелый Тирибаз, и жена царя Атосса.

– Уважаемый Тирибаз, я не понимаю, почему Дарий идет воевать каких-то варваров? – говорила Атосса, стараясь заглянуть в глаза старику. – Я пыталась его отговорить от этого похода, убеждала прежде всего завоевать богатую Элладу. А что мы можем получить от нищих кочевников? Дикие земли? Но у нас земель и так больше, чем достаточно. Новых данников? Так у нашего повелителя казна ломится от ценностей. Почему?!

– Сие есть большая тайна, – строго сказал Тирибаз. – Скажу тебе, царица, по секрету – наш благословенный повелитель даже военачальникам не раскрывает истинную цель похода. А уж кто ему ближе, как не Гобрий и Мегабаз? Я думаю, царь просто хочет сокрушить мощь заморских саев, которые угрожают границам Персии…

– И для этого он послал к царю саев Иданфирсу посольство с предложением сочетаться браком с его дочерью, – с горькой иронией подхватила Атосса.

• Предыдущая
• 17/85
• Следующая