Особенные. Элька-3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/62
• Следующая

— Бабуль, и что? Теперь так будет всегда?

— Эль, мы ведь уже говорили об этом. Твоя судьба еще не определена. Ты все еще искра, да и пока связующий ритуал не пройдешь, истинно темной не станешь.

— А браслет? Я так поняла, ты знала об этом?

— Нам надо было что-то решить с этими всплесками. Пока другого способа нет, да и твое общение с темными надо ограничить.

— Не трудись, бабуль. Они сами прекрасно его ограничивают.

— Поссорились?

— Расстались, — с горечью вздохнула я. А бабуля обрадовалась, чуть в пляс не пустилась, а, заметив мое скорбное лицо, попыталась загасить свою радость. Безуспешно, на мой взгляд, но я не обижаюсь. Бабушка никогда Диреева не жаловала. Терпела по необходимости, а о Егоре я вообще молчу. Узнает, что мы видимся, одним браслетом не отделаюсь.

— И что? Я так и буду с браслетом ходить? А как же учеба? Думаешь, он не помешает?

— Я работаю над этим, — ответила бабушка, а я кивнула. Надеюсь, она действительно что-нибудь придумает, потому что долго я не выдержу.

Бабуля тоже заметила мою покрасневшую кожу, принесла знакомую мазь и еще какой-то укрепляющий бальзам.

— Это, будешь втирать вечером, перед сном, ну, ты знаешь, а вот эту настойку пей утром. А это, — бабушка дала маленький пузырек валерьянки, — Анне передашь. Она знает, что делать. И не смотри на меня так. Появляющиеся из ниоткуда говорящие коты не тот опыт, который я желаю своему сыну.

— Но я не виновата, — попыталась оправдаться я, правда бабушка не поверила, покачала головой, потрепала меня по волосам и глубоко вздохнула. — Ох, Эля, скорее бы ты в МЭСИ перебралась.

— Так я хоть завтра, бабуль.

— Завтра. А что? Может и правда завтра? Я все устрою. Куратора организую.

— Да, конечно, и это испортит все мое инкогнито. А мы, если ты помнишь, договаривались — о том, что мы родня, никто знать не должен.

— А никто и не знает. Только деканы. Если сама не расскажешь, так и останется.

— Это не в моих интересах, бабуль.

— Только учти, поблажек тебе никто делать не будет.

— Не нужны мне поблажки и покровительство твое тоже. Взрослая уже.

— Взрослая, — хмыкнула бабушка. — А для меня всегда будешь несмышленой малышкой, которая обожала сидеть у меня на коленках и.

— Слушать твои сказки, — закончила я за нее и почему-то именно сейчас я рискнула спросить: — бабуль, а у вас в институте специалисты по культам имеются?

— По культам? Зачем тебе?

— Да… история моей мамы очень заинтересовала. Ты помнишь, что она рассказывала об этом жутком ордене «Тайная кровь», кажется. Бабушка не подала виду, но я слишком хорошо ее изучила, чтобы понять — ее мой вопрос заставил занервничать.

— Думаю, тебе не стоит сейчас думать об этом. Лучше почитай о МЭСИ, об истории создания и прочих важных вещах. У меня где-то была книга. М-м, сейчас принесу.

— Сбежала, — констатировала я.

— А что за орден такой? — спросила Матрена.

И что я могу сказать? Только плечами пожать, потому что сама мало что знаю. И бабушка явно не настроена меня просвещать в этом вопросе. А это значит, что придется все выяснять самой. Как и о странной заминке бабушки, когда Матрена свою историю рассказывала. И пока она отсутствовала, я спросила:

— Так что там случилось, когда Алена и Черный маг встретились снова?

— Ох, Элюшка, то мне не ведомо. Знаю только, что пришел он с надеждой, а ушел злой как черт, и мама сказывала, что не приняла Аленушка его условий, прогнала.

— Условий?

— Видимо, нашел басурманин способ преодолеть препятствие. Душонку свою мелкую не очистил, магию использовал, ритуалы запретные.

— Эх, жаль, что никогда нам не узнать, что же случилось с ними на самом деле.

— Да и нужно ли, Элечка? То дело прошлое.

Так-то оно так, но что если прошлое наше начинает самым страшным образом влиять на настоящее. Тогда без правды не обойтись. А я очень хочу жить. Не знаю, связаны ли отношения Алены и Бальтазара со мной, может, и нет, но мне почему-то кажется, что именно в прошлом скрывается разгадка всех тех зловещих событий, что преследуют меня в последнее время.

Я засобиралась домой. Бабуля упрашивала остаться, но, мне нужно подумать, а здесь, с бабушкой думать о тяжелых вещах совсем не хотелось. Но напоследок я все же спросила:

— Бабуль, а почему ты никогда не рассказывала о своей семье? У тебя есть родители, сестры, братья, ты скрывала это?

— Почему же не рассказывала? Ты знала, что они от меня отказались, когда Андрей родился.

— Да, но я не думала, что это сделали твой родители.

— И такое бывает, милая. Дело прошлое.

— А я бы сходила к ним на ужин.

— Поверь, семья Углич, не та семья, которой можно гордиться. Уже нет.

— Ты Углич, и я горжусь тобой.

— Я тоже тобой горжусь, искорка моя, — ответила бабушка и обняла меня. Матрена надавала в дорогу пирожков, лепешек, варенья и мой любимый ромашковый чай. Половину банок я, конечно, вытащила, я ж не Геракл, в конце концов, чтобы тяжести таскать, поцеловала бабушку, до калитки на этот раз дотрагиваться не стала, мало ли что, а вот попрощаться решила, из вежливости. Но лучше бы не прощалась. Эта противная дверь написала: «Счастливого пути, темная».

— Сама ты темная, — буркнула я и пошла к повороту, но стоило только завернуть, заметила до боли знакомую машину.

— Хм, а он времени зря не терял, — прошептала я, прекрасно зная, кто так заботливо поведал, что я к бабушке наведалась. Не сомневаюсь, что и наш разговор передал во всех подробностях, а может, даже и в лицах. И даже не знаю, что бесит больше: то что они считают в порядке вещей вот так бесцеремонно лезть в мою жизнь или то, что никак не дойдет до некоторых, что я не желаю иметь с ними ничего общего.

Я решила его игнорировать. Прошла мимо машины, и даже успела полпути проделать, пока дождь не начался. И не просто дождь, настоящий ливень, а я в тонкой кофте и туфлях с открытым носом. Класс! Я посмотрела на затянувшие небо тучи, и подозрение закралось, а что если это все подстроено? С него станет над погодой поколдовать, лишь бы своего добиться. И силенок достаточно и наглости. Уууу! Ненавижу его!

— И долго ты дуться будешь? Садись в машину, простудишься.

— И пусть. Вот умру от воспаления легких, зато увижу, как тебя замучает совесть.

— Боюсь, что ты зря потратишь здоровье. Забыла, что у меня ее нет? Я даже не знаю, что это такое. Так что садись и перестань дуться. Я ничего тебе не сделаю.

— Сказал подонок, укравший мои силы, — хмыкнула я. — Слышали мы уже эти сказки. На всю жизнь хватило.

— Ну, все!

О, кажись, я его разозлила. Остановился, вышел из машины, громко хлопнув дверью. Я даже поморщилась. Как можно с такой красивой машинкой обращаться? Изверг. И этот изверг сейчас шутить был не намерен, подошел, схватил меня за плечи и без всяких церемоний прошипел:

— До каких пор ты будешь меня наказывать?

— Не нравится — катись колбаской по малой Спасской.

Совету моему не вняли, наоборот, еще сильнее разозлились. В общем, мой бывший воспользовался тем, что я сейчас почти беспомощна, затолкал меня в машину и так глянул, словно я самое большое его наказание. А он, «бедненький», вынужден терпеть такую злую, жестокую и невыносимую меня. Тьфу.

Так мы и доехали до КПП, в молчании и полном игноре друг друга. А там я вспомнила про охранников, которые весь день простояли на входе, и, кажется, один из них еще больше жаждет моей крови, чем раньше, потому что он сейчас стал не то, что на Николаева, на Самсона или Рапунцель, только мужик. Мужик Рапунцель — вот умора. Жаждущий крови Рапунцель. Не, если меня сейчас обнаружат, то устроят самосуд прямо здесь. Так что, решила я воспользоваться так сказать, ситуацией и сползла с сиденья. Эх, была бы возможность, на заднее сиденье перебралась и там спряталась. Но увы. Пришлось скрючиться и притвориться невидимкой.

• Предыдущая
• 21/62
• Следующая