Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна - Страница 59
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
– Спасибо, Сытов! – Катя подошла к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала. Так чмокают ведущие церемоний награждаемых, когда вручают им какой-нибудь приз.
Мат-Мат усмехнулся, и Март вдруг тоже усмехнулся.
– То, что ты наболтал тут, нужно еще доказать, – сказал друг его детства.
– И ты это сделаешь! – заорал Сытов и опять пожалел, что надел эту дурацкую, цветную рубашку. – Я проделал за тебя массу работы!
– Ты скрыл от следствия важные факты и улики! И я буду делать то, что считаю нужным, а не то, что ты мне скажешь! – Март выпучил глаза и пошел на него грудью, как маленький бойцовский петушок. – И не надо тут вспоминать наши снежные пещеры!
– Господа, господа, – Мат-Мат придержал Марта рукой и встал между ними как миротворец – насмешливый и снисходительный. – Не надо ссориться! – Он даже похлопал Марта по плечу и Сытова тоже хотел похлопать, но Сытов отшатнулся. – Ты молодец, конечно, Сытов, но раз уж тут пошла такая пьянка, и мы все отмечаем свои заслуги перед Катериной Ивановной, то вынужден объявить, что я тоже не сидел, сложа руки. Я тоже кое-что выяснил!
– Да кто ты такой, «вертолетчик»?! – Сытов пошел на него грудью как большой бойцовский петух, и Март рядом пошел, они вместе, как в детстве объединились против чужака из соседнего двора, который зашел на их территорию и покусился на песочные замки. Толпа вокруг замерла: выдохнула и забыла вздохнуть. Только обладатель рыжего чемодана воскликнул:
– Драк плех! Больнис, гипс, глоб, морг, все-е!!!
– Кто я такой говоришь? – «Вертолетчик» выхватил из-за пазухи какое-то удостоверение и сунул его Сытову под нос. Сытов успел только разглядеть слова «Федеральная служба безопасности» и его пыл сразу пропал.
Он опять оказался в дураках. Да еще в этой рубашке.
Март тоже остановился, сник, и стал похож на школьника, вызванного на педсовет.
Белобрысый пацан в штанах-парашютах громко заржал. Робинзон на земле дернулся в попытке вскочить на ноги, но Мат-Мат поставил ему на спину ногу. И почему он, Сытов, не догадался вот так поставить на спину ногу, прежде чем произносить свою речь?
– Так вот, – продолжил Мат-Мат, – я тоже кое-что разузнал. И как вы понимаете, у меня было гораздо больше возможностей, чем у вас. Этот человек, господин Сытов, никакой не Алексей Викторович Антонов. То есть, конечно, это одно из его имен, и кличка его действительно Робинзон, но на самом деле зовут этого гаврика совершенно иначе. Зовут его – Артем Робертович Пригожин! Это приемный сын Роберта Ивановича Пригожина.
– Этого не может быть! – закричала Катька. – Он погиб в тюрьме много лет назад! Это все знают! Есть письмо из тюрьмы, справка о смерти...
– Нет, он не погиб. Понимаешь, бэби, проанализировав все факты этой истории, я пришел к выводу, что единственным общим звеном во всем происходящем может быть только какой-нибудь родственник господина Пригожина. Но кроме Мартина, положительного во всех отношениях и ни в чем не нуждающегося, у Роберта никого не было! Тогда я подумал, а действительно ли погиб его непутевый приемный сын Артем, о котором ты мне рассказывала.
Я нашел тюремного врача, который выдавал справку о его смерти. Наши ребята с ним поработали, и врач признался, что он не один раз проделывал эту шутку – выдавал живых за мертвых, помогая сбежать из тюрьмы. Пригожина действительно пырнул ножом сокамерник, но рана была не опасная. Попав на больничную койку, Пригожин вступает в сговор с врачом, тот ставит ему укол рамитара и выдает за умершего. Препарат угнетает дыхание, обездвиживает, и Пригожина благополучно отправляют в морг, прикрепив к ногам бирку. Врач выписывает справку о смерти, а ночью перевешивает табличку с живого Пригожина на другой труп. Хоронят совсем другого человека. Родители от непутевого сына отказались, поэтому хоронят лже-Пригожина на тюремном кладбище. Пригожин удирает из тюрьмы, обещая щедро расплатиться с врачом. Этот врач не первый и не последний раз проделывал такие штуки, но не расплатился с ним только Артем. Да, господин Пригожин? – Он носком ботинка поддел подбородок Робинзона. – А мы сейчас посмотрим, есть ли у него справа на спине шрам от удара ножом! – Мат-Мат задрал на Робинзоне рубашку, и Сытов в свете уличного фонаря различил на пояснице белый рубец. Сытов вдруг подумал, что если бы тот сокамерник ударил тогда посильнее, то ничего бы этого не произошло.
– Больнис, глоб, морг, – прошептал невидимый в темноте человек с рыжим чемоданом. – Ошень плех! Ну сто я вам говолил! – Толстая тетка с пирсингом ткнула его локтем в бок и он замолчал.
– Пригожин много чем потом занимался в своей новой жизни, – продолжил Мат-Мат. Но больше всего на свете его волновали две вещи – исчезнувшие на заре революции драгоценности его бабки и деньги его папы. Он выждал много времени: когда его младший брат вырастет, выучится, и уедет в Америку, когда умрет мать, и, наконец, когда смертельно заболеет отец. После смети отца, вероятно, Артем Робертович собирался «ожить» и предъявить права на наследство. Но отец все не умирал и не умирал, более того, он вдруг завел молодую любовницу и собрался на ней жениться. Это был сильный удар по планам Пригожина-младшего. Это могло означать только то, что отец, будучи человеком благородным и безнадежно больным, мог завещать все имущество, бизнес и деньги своей жене. Я точно не знаю, но вполне вероятно, что сынуля открылся Роберту Ивановичу. Ведь не зря же тот совершенно внезапно, не дождавшись свадьбы, переписывает все, что имеет на Катерину Ивановну. Только объявившийся сынок этого, похоже, не знает. Он решает убить папашу. Причем убить так, чтобы подозрения пали на его любовницу. Этим он убивал двух зайцев – и папа, наконец, на том свете, и претендентка на его деньги в тюрьме. Артем переодевается, мажется темной краской, видоизменяет фигуру, и топает ранним утром к папочке. Рост у него Катькин, телосложение вполне корректируется всякими лифчиками и накладками. То что, Роберт за три дня до смерти уже написал завещание, сыграло против Катерины Ивановны, но ты этого тогда не знал, да, герой?!
– Диктофон! – подала голос Катерина. – Кто записывал наши разговоры?
– Кто-кто! Знаешь, как звали домработницу Роберта?!
– Нет, я никогда не видела ее. Я даже не знала, что она существует!
– Алла Травкина! Артем с ней сошелся три года назад и угадал в ней родственную душу. Девица подрабатывала уборкой квартир, жила в комнате заводского общежития, и готова была на многое, чтобы хоть как-то зацепиться в Москве. Она устраивала Артема своей непритязательностью и ему пришла мысль использовать ее в своих целях. Она устроилась к Роберту, чтобы быть в курсе всех его дел. Это она рассказала Артему, что отец завел молодую любовницу, что у них очень близкие отношения, и что, скорее всего, они поженятся. Это она, уходя, оставляла включенным диктофон где-нибудь недалеко от кровати, да, господин следователь?
– Да, – кивнул Март, – диктофон нашли вместе с ароматическими травами в холщовом мешочке, висевшем у изголовья кровати.
– Это она рассказала своему Робинзону о привычках Катерины Ивановны, о ее манере носить только красные дорогие вещи. Пригожин решил убить отца до того, как он женится. Он только забыл шарфиком прикрыть свой острый кадык. Это и спасло Катерину Ивановну. Я в одном согласен с Сытовым: работайте, господин следователь! Расследуйте, допрашивайте, доказывайте! Большую часть работы за вас сделали!
– Я поняла! – воскликнула Катька. – Я поняла, откуда этот Леша-Артем знал про Бурабона! Это же история его семьи! Когда он в деревне случайно разговорился с Матильдой, он понял, куда и как пропал Бурабон! Только откуда он узнал, что клад оказался у нас?!
– Какая Матильда? Какой Бурабон? И как клад оказался у вас?! – пробормотал обескураженный Сытов.
– Говорил тебе, бэби, – ухмыльнулся Мат-Мат, – не таскай в ушах раритетные сережки! Этот хмырь крутился где-то рядом, когда кремировали отца. Он понял, что тебя выпустили из тюрьмы, и видимо, с большим изумлением признал в твоих серьгах цацки бабки Пригожиной. Ведь в семье хранились фотографии украшений, описания, и рисунки. Он понял, что драгоценности найдены и они у тебя. Да, герой?! Он запаниковал. Он даже попытался убить Мартина, а заодно, для гарантии грохнуть и тебя. Потом, правда, он одумался, и решил, что тебя нельзя убивать, пока он не заполучит фамильные драгоценности. Мало ли куда ты их спрятала. Он решил поторговаться с тобой: клад в обмен на твою жизнь. Ты, конечно, отдала бы клад. Но он все равно убил бы тебя, бэби! Начав убивать, трудно остановиться. Тем более, он скорее всего уже знал, что Роберт отписал все тебе.
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
