Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна - Страница 55

• Предыдущая
• 55/63
• Следующая

– В результате подготовительной спецоперации, проведенной незадолго до ограбления, место, где бандиты должны были по своему обыкновению пересесть в другую машину, было хорошо известно оперативникам. Там преступников поджидала засада.

– Катерина Ивановна! – как сквозь вату услышала Катерина горячечный шепот следователя.

– Завязалась перестрелка, в результате которой два бандита из пятерых были убиты, и ранен один оперативный работник.

– Не-ет!!! – заорала Катя.

– Тише! Я вас умоляю! – перепугался Март Маркович. – Мы же взорвемся! А ведь у нас все впереди!

– Оставшимся бандитам все же удалось пересесть в джип, поджидавший их в условленном месте. Началось преследование, в котором был задействован вертолет. Результат операции – просто блестящий. Банда Сизого взята с поличным, серия грабежей, будоражившая город своей безнаказанностью, наконец-то пресечена. А теперь послушайте, какой курьезный случай произошел в юго-западном районе столицы...

– Это конец, – прошептала Катя.

– Не отчаивайтесь, Катерина Ивановна, – зашептал Март Маркович, – мы обязательно выкрутимся из этой истории. Этот гад за все ответит! Если я правильно понял, это тот самый тип, который переоделся в красное, чтобы подставить вас? Это он убил Пригожина! Что он от вас хочет?!

– Это конец, – повторила Катя.

– Это начало! Я так... так рад, что все так получилось! Я даже этой гранате рад! – Он опять опасливо покосился на столик. – Если бы не эта граната, вы никогда бы не согласились... Я, конечно, не очень удачная партия, но... я человек хороший, а вы человек... богатый.

– Это конец, – опять повторила Катя и сильно топнула ногой в надежде, что граната взорвется.

Наверное, она плохо топнула. Март Маркович зажмурился, но граната не взорвалась.

Зато на лестнице раздался топот и в гостиную вошел огромный белый мужик, которого вел под прицелом в спину «бухгалтер». Он тыкал его пистолетом чуть пониже лопаток и улыбался.

Мужик показался Катерине знаком. Если бы он был выше, стройнее и симпатичнее, если бы на нем не была одета яркая, цветастая, глупая, гавайская рубаха, он был бы похож на Сытова.

– Кэт! – крикнул мужик. – Кэт!!!

– Кто это? – спросил «бухгалтер», ткнув мужика пистолетом в бок.

– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Я первый раз его вижу!

– Ну вот, – загоготал «бухгалтер», – а ты говорил, здесь твоя женщина и ты готов умереть за нее. Ну? – Он снова ткнул его пистолетом. – Ты кто?!

– Кэт! Прости меня! – Мужик, похожий на Сытова, грохнулся на колени и лбом ударился в пол, застыв в позе намаза.

Катерина равнодушно отметила, что руки у мужика связаны сзади резиновым шлангом-удавкой, а на затылке, пробиваясь сквозь белые волосы, возвышается огромная лиловая шишка.

Наверное, это все-таки Сытов.

Он растолстел, постарел, утратил свой лоск и стал совсем не тем Сытовым, которого она знала.

Наверное, это все-таки Сытов, но ей наплевать.

Скорее бы все это закончилось – хорошо или плохо, плохо или хорошо. Лучше бы плохо, потому что Мат-Мат все равно погиб в перестрелке. Нет, лучше бы хорошо, потому что вдруг он все-таки жив и ему некому будет возить передачи на зону.

– Слушай, – веселился «бухгалтер», – а пожалуй, ты со своим весом гиппопотама сослужишь мне добрую службу. – Он сильно пнул Сытова в бок. Сытов хрюкнул, повалился на бок, но удержался, и, оторвавшись от пола, посмотрел на Катерину глазами раненого медведя. – Ты выбьешь для меня дверь а спальне! – захохотал «бухгалтер». Он снова пнул Сытова, но тот удар выдержал, тяжело поднялся с колен и почему-то тщательно осмотрел свои джинсы.

Катерина усмехнулась. Без всякого сомнения – это Сытов. Только он мог позаботиться о чистоте брюк, стоя под дулом пистолета.

– Я готов умереть за тебя, бэби!

– Не надо, Сытов. Я не хочу, чтобы из-за меня умирали.

«Бухгалтер» с интересом на них посмотрел.

– Так все-таки, господа, вы знакомы! И, кажется, очень давно не виделись. Но...

– Ты сможешь простить меня, Кэт?

Как он попал сюда? Как сказать ему, что ей не нужно его раскаянье, что ей все равно?

– Ничего не было, Сытов! Все сгорело. Красный петух, понимаешь?! – Она засмеялась.

– Кэт, я брошу свою жизнь к твоим ногам. Я уйду с телевидения, я начну все с начала, я буду свободен, я буду только твоим!

– Катерина Ивановна уже согласилась жить со мной! – пискнул со своего стула-модерн Март Маркович.

– Кэт!

– Мне не нужна твоя жизнь, Сытов. И ты мне не нужен.

– Кэт!

– Катерина Ивановна согласилась...

– У-у-у! Да у вас тут любовный треугольник! Забавно. Но времени мало. Вниз, боров! Ты должен высадить дверь.

– Я никуда не пойду! Кэт!

– Сытов, делай то, что он говорит, и не дергайся, на столе граната!

– Кэт! Мы же любим друг друга!

– Сытов, – захохотала Катя, – ты же слышал, я согласилась жить с Мартом Марковичем!!! Умоляю тебя, выбей дверь, ну что тебе стоит! Пусть этот ублюдок заберет все, что захочет!

«Бухгалтер» ткнул его в бок пистолетом, Сытов сморщился, как ребенок, которому сделали больно, и который силится не заплакать. Он развернулся, ссутулился и начал спускаться.

– Сытов! – крикнула Катя. – Ты ни в чем не виноват, Сытов! Ты же думал, что я умерла. Живое живым, мертвое мертвым!

По радио заиграла веселая музычка. В других квартирах под нее, наверное, пекли вкусные пироги.

Дверь оказалась крепкой. Сытов разбежался и снова ударил ее плечом. Косяк затрещал, но выдержал. Предстоял последний, решающий удар. Эх, если бы только у него не были связаны руки! Он бы в последний момент отвернул от двери и всей своей стодвадцатикилограммовой тушей навалился бы на этого хлипкого Алексея Викторовича Антонова. Он не успел бы выстрелить. Сытов бы выхватил у него пистолет.

Антонов стоял со стороны кухни и контролировал все его действия, держа на прицеле.

Все это напоминало дурной сон, причем, с жуткого похмелья, потому что после удара очень болела голова. Все было дико, страшно, нелепо, и даже немножко смешно: Катька с рассеченной щекой, прикованная к батарее, Март, привязанный к стулу, граната на столе, он сам со связанными руками, этот Антонов с пистолетом, нацеленным на него, а особенно то, что Катька собирается жить с Мартом Марковичем.

Он проснется и обязательно расскажет сон Лике. Лика посмеется и процитирует Ахматову, что «ничего нет скучнее чужих снов и чужого блуда».

Сытов отошел подальше от двери, чтобы получше разбежаться.

– Слышь, Робинзон, а что, ключом воспользоваться нельзя? – спросил вдруг Сытов. Спросил просто так, чтобы не быть пешкой, чтобы этот гад знал, что он тоже полноправный участник этой истории, а не слюнтяй, которого можно вырубить ударом по голове.

– Ух ты! – деланно восхитился Робинзон. – Да ты тут типа в курсе всего?! Ну что ж, ты первый в очереди на тот свет. Уж извини! – Он поиграл пистолетом и приказал: – Вышибай дверь!

Сытов понял, что глупо было раскрывать карты перед врагом. Сейчас он сделает свое дело, и его пристрелят в Катерининой спальне.

Он разбежался и вложил в удар все отчаяние. Косяк затрещал, дверь распахнулась. Сытов влетел в спальню и, увидев, что снова летит в зеркало, упал на колени и поехал по скользкому полу, по пути схватившись за кресло-качалку. Он отметил, что это очень хорошее, дорогое кресло и что у Катьки отменный вкус.

В спальне зажегся свет. Тип, по прозвищу Робинзон кинулся к комоду. Он так алчно и страстно схватил какой-то мешочек, что Сытов подумал – сейчас он ничего не видит и не слышит. У урода трясутся от нетерпения пальцы, а пистолет он положил на атласное покрывало. Если бы только не были связаны руки! Сытов вцепился бы в это тонкое горло, насладился бы хрипами и конвульсиями, он выдержал бы все до конца, пока тело бы не обмякло. Потом он пошел бы и кинул его к Катькиным ногам, как кидали, наверное, первобытные мужики трупы врагов к ногам своих женщин.

• Предыдущая
• 55/63
• Следующая