Монумент 14 - Лейбурн Эмми - Страница 33

• Предыдущая
• 33/48
• Следующая

— Они ведут себя очень любезно, — ответил он и посмотрел на меня. — А ты чего ожидал?

Сахалия привела детей.

— Я не смогла больше их удерживать, — объяснила она. — Они просто лопаются от гигантского количества сахара, который вы в них запихнули.

Дети и правда были возбуждены. Они суетились, смеялись, кричали, толкали друг друга и прыгали.

Когда суровый голос мистера Эпплтона донесся из-за двери, они притихли.

Голос принадлежал взрослому.

Высшему существу.

Каролина с Генри сцепилась руками, Макс с Улиссом прижались друг к другу.

Дверь распахнулась, но это была всего лишь Джози.

— Они переодеваются и приводят себя в порядок, — проговорила она, сняла слои одежды, в которые была закутана. Потом она нагнулась к детям.

— А когда они придут, вы увидите, какой они вам приготовили сюрприз!

— Что за сюрприз?

— Они останутся с нами навсегда?

— Они пришли, чтобы нас спасти?

— Мы кого-нибудь их них знаем?

Вопросы посыпались как из ведра.

Джози позвала детей за собой подальше от двери.

— Эти двое пришли к нам, чтобы совершить обмен, — сказала она. — Мы дадим им еду и воды и разрешим переночевать одну ночь с нами. В обмен они, возможно, расскажут нам, сколько еще нам здесь ждать. Пошли, ребята, — позвала она малышей. — Давайте выберем подарок, чтобы поприветствовать пришельцев.

И они ушли, чирикая и пища, как стайка птенцов.

Из-за двери раздался мужской смех. Для нас, оставшихся с этой стороны, время как будто застыло.

— Надеюсь, это не было ошибкой, — сказал Нико. — Не лучше ли было снабдить их продуктами и водой и вообще не впускать сюда?

— Все будет хорошо, — заверил его я. — Миссис Вули никогда бы не рассказала им о нас, если бы им не доверяла.

Нико вздохнул и провел руками по темным и абсолютно прямым волосам.

— Я никогда себе не прощу, если с одним из нас что-нибудь случится, — проговорил он. — Никогда.

Хлоя принесла два батончика «Сникерс». Макс с Улиссом притащили каждый по большой бутылке «Гаторейда». Каролина с Генри выбрали по поздравительной открытке. Батист держал в руках два новеньких экземпляра Библии.

— Приветственная процессия прибыла, — улыбнулась Джози.

Наконец, двери распахнулись.

Мистер Эпплтон был высоким мужчиной, больше 180 см ростом. Он был одет в брюки защитного цвета, клетчатую байковую рубашку и серый свитер с кожаными заплатками на локтях. Вокруг глаз явственно различались яркие красные круги, ноздри тоже выглядели покрасневшими. Он был бледен, и его знобило. Коротко остриженные седые волосы торчали в разные стороны. Он так и остался грязным — что можно сделать с помощью детских салфеток и галлона воды? Хотя нужно было признать, что наверняка без них он выглядел еще хуже.

У него текла кровь, на новой одежде расплывались свежие пятна.

«Нам следовало бы принести сюда аптечку», — подумал я.

Робби был на добрый фут ниже. Латиноамериканец с загорелым лицом и морщинками, расходящимися лучиками вокруг глаз. Морщинками, которые появляются от частого смеха. Его глаза и нос тоже были красными, но он улыбался. В руках он держал старую собаку.

Та была абсолютно мокрая, и Робби держал ее очень неловко. Несмотря на это, собака выглядела спокойной, не возражала против бесцеремонности, с которой ее держали. Это была дворняжка серо-бурого цвета со сплющенной мордочкой, окаймленной белой шерстью. Она вся была какой-то лохматой, а под верхней губой у нее торчал один клык. В общем, страшненькая, но вполне симпатичная.

Дети заверещали, заахали и заохали, глядя на пса.

Собака гавкнула и вежливо помахала хвостом.

— Слушайте все, — объявил Джейк. — Это мистер Эпплтон, а это — Робби.

Робби поднял собаку.

— А это — Луна, — сказал он, улыбаясь.

Робби опустил пса на пол. Тот подбежал к детям и стал обнюхивать ноги. На шее у него вместо поводка болталась веревка.

Мы быстро это исправим. У Луны теперь в распоряжении все самые роскошные собачьи принадлежности, которые имеются в «Гринвее».

Малыши одновременно ринулись вперед с подарками.

Мистер Эпплтон гладил их по головкам и принимал дрожащими руками подарки. Вдруг он покачнулся и оперся на Робби. Тот поддержал его.

— Давайте мы отведем вас в аптеку.

— Может, лучше вы принесете бинты сюда, — проговорил мистер Эпплтон и рухнул на пол.

Первое, что бросилось мне в глаза, это то, что мистер Эпплтон раньше служил в армии. В нашей округе таких было полным полно. Я сделал такой вывод по его осанке и прическе. Такую часто носят бывшие военные, когда им приходит в голову, что теперь они имеют право не стричься под машинку и в то же время не хотят, чтобы отросшая шевелюра развевалась на ветру.

Мистер Эпплтон отнесся к детям вполне терпимо, хотя мне не показалось, что он их любит.

В отличие от него, Робби оказался очень общительным и располагающим к себе. Это чувствовалось сразу. Он выглядел так, как будто пребывает в раю, окруженный маленькими ангелочками. Но то, как он обошелся с Улиссом, покорило меня навсегда.

После того как Нико ушел за медикаментами, детишки окружили Робби с Луной. Робби запоминал их имена и представлял каждого Луне. Я увидел, что он посмотрел на Улисса в ожидании того, что тот тоже представится.

Когда Улисс сказал по-испански «Soy Ulysses», Робби нагнулся, подхватил его на руки и крепко обнял. Испанские слова бурным потоком вырывались у обоих, очень скоро Улисс заплакал, следом за ним заплакал и Робби. Так они и стояли. Одной рукой Робби обнимал Улисса, другой — Луну, которая тут же решила, что просто обязана дочиста вылизать лица обоих языком.

У Улисса за все это время, видимо, накопилось огромное количество того, что он хотел бы рассказать. Он ведь почти не говорил потому, что никто из нас его не понимал.

И зачем я выбрал в школе французский?

Нико принес медикаменты. Он опустился на колени перед мистером Эпплтоном, отрезал штанину совершенно новых брюк, а оставшуюся часть закатал наверх.

— Как не стыдно портить совершенно новые брюки? — посетовал мистер Эпплтон.

Нико удивленно посмотрел на него. С чего это он его критикует?

— У нас здесь их полно, — ответил он.

Нико осмотрел ногу. Плохо дело. По-настоящему плохо.

— Джози, не могла бы ты увести детей? — робко спросил я.

На ноге мистера Эпплтона было две раны. Рядом с лодыжкой зиял ужасающий разрез. Ничего подобного я никогда не видел. Это выглядело, как рыбьи потроха. Плоть как будто вывернуло наизнанку, ее края свисали зелено-желтыми лохмотьями. Внутри виднелась кость. Она не кровоточила, но зато вокруг нее кожа была испещрена ярко-красными линиями, повторяющими конфигурацию вен. Местами они становились зеленоватыми.

Кровь текла из другой раны над коленом. Она была похожа на укус, целый кусок плоти отсутствовал.

— Что с вами случилось? — спросила Хлоя.

— Это колючая проволока, — ответил мистер Эпплтон.

Нико вылил на рану на лодыжке целый пузырек перекиси водорода. Рана зашипела. Очень громко.

— Послушайте, ребята, — проговорил я, чувствуя дурноту. — Давайте дадим Нико спокойно заняться делом. Лучше помогите мне на кухне.

Дети заныли и стали протестовать, но вонь от раны была настолько сильной, что мне с Джози, Алексом и Сахалией удалось увести детей на кухню.

Они вели себя как куча прыгающих крикетных шариков, так их взволновал приход ВЗРОСЛЫХ и СОБАКИ!

— Батист, — сказал я, — нам нужно придумать что-нибудь особенное.

— Согласен, — ответил он. — Что-то вроде обеда на День Благодарения, только на завтрак.

Батист со всех ног побежал на кухню. Хлоя пошла ему помогать. Мне показалось, что в последнее время они стали ладить.

Я попросил Алекса с Сахалией выбросить растаявшее мороженое и поручил остальным малышам готовить бананово-ореховые кексы под присмотром Джози. А мы с Батистом стали сновать по кухне.

• Предыдущая
• 33/48
• Следующая