Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана - Страница 67

• Предыдущая
• 67/71
• Следующая

Перед тем как уехать от Сэма и Тары, она приняла еще одну таблетку перкосета. Последние сутки оказали просто ужасное воздействие на ее спину. Подъезжая к роддому, она чувствовала, что боль притупилась. Напряжение мускулов спины чуть-чуть ослабло, стиснутая челюсть разжалась. По дороге ко входу в отделение для матерей с новорожденными детьми она чувствовала, будто летит по воздуху. Сочетание усталости с облегчением от боли и возбуждением от мысли, что через несколько минут она увидит Эмерсон, вызывало у нее головокружение.

Ноэль любила дежурить в отделении по ночам, когда там было темно и тихо. Отделение состояло из отдельных помещений, по четыре комнаты в каждом. В центре каждого помещения было маленькое местечко для сестры.

Ноэль нашла Эмерсон. Джилл Кенни, сестра, которую Ноэль знала давно, наклонилась над одной из кроваток, меняя подгузник у младенца с карамельного цвета кожей. Она выглядела так, словно провела такую же тяжелую ночь, как и Ноэль, и устало ей улыбнулась.

– Привет, Ноэль, – тихо сказала она. – Держу пари, ты здесь, чтобы увидеть малышку Стайлз. Я думала, ты будешь принимать ее. Ведь ее мать – твоя лучшая подруга?

– Моя другая подруга рожала дома. – Ноэль улыбнулась ей в ответ. – Я попрошу их в другой раз получше распределиться со сроками. – Стоя в дверях, Ноэль чувствовала себя как во сне. Это было приятное, долгожданное ощущение. Спина стала ватная, мягкая, гибкая – и, наконец, никакой боли.

– Она назвала ее Дженни. – Джилл выпрямилась и подошла к раковине вымыть руки. – Не Дженнифер, а Дженни. Мне кажется, это здорово.

Ноэль нагнулась над двумя пластиковыми кроватками.

Джилл села за столик. Она потерла пальцами висок. На фоне коротких темных волос ее лицо казалось особенно бледным.

– Мамочке этого нужно отдохнуть, – указала она на темнокожего ребенка.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– На самом деле неважно. Мигрень. Скоро Тереза меня сменит, и я поеду домой. Ну и ночка была! – Она взглянула на монитор и нажала пару кнопок у себя на клавиатуре. – Как раз когда тебе не по себе, тут-то и начинается.

– Так обычно и бывает. – Ноэль взглянула на другую кроватку. – А здесь кто? – спросила она.

– О, здесь трагедия, – сказала Джилл. – У матери инсульт, и она в коме.

– Вот черт! – Ноэль заглянула в кроватку. Темные тонкие волосики ребенка выбивались из-под розовой вязаной шапочки. Вес – шесть с половиной фунтов. Ноэль всегда умела определить вес по виду ребенка. Цвет кожи чудесный. Что бы ни случилось с матерью, на ребенке это не отразилось.

– Ее мать перевозят в Дьюк. – Джилл нажала еще несколько клавиш. – Не знаю, решили они перевезти ее вместе с матерью или оставить в детском отделении.

– А какой прогноз у матери? – Ноэль облокотилась о стол. Она нетвердо держалась на ногах и мечтала, как посидит у Эмерсон.

Джилл покачала головой, а потом сморщилась, как будто ее мигрень усилилась от этого движения.

– В настоящий момент неблагоприятный, – сказала она, – а отец служит за границей, представляешь себе? У мамочки преждевременные роды, на месяц раньше срока, и она здесь в командировке, так что семьи нет. Утром мы вызовем Эллен, если только ребенка не отправят с матерью.

– Хорошо, – кивнула Ноэль. Эллен была социальным работником, прикрепленным к роддому. – А в какой палате Эмерсон?

Джилл указала на дверь у себя за спиной.

– Она спит, а я собиралась перепеленать ребенка и дать ей бутылочку. Хочешь сделать это сама? – Джилл взглянула на нее с такой надеждой, что Ноэль рассмеялась.

– Тебе и правда надо домой, в темную комнату. – Ноэль сочувственно улыбнулась. Боль была знакомым ощущением. Ее боль совсем прошла. Ей нравилась легкость у нее в голове.

Джилл взглянула на часы.

– Не могу больше. Тереза будет здесь с минуты на минуту.

– Я позабочусь о малышке Стайлз, – сказала Ноэль. Она положила руку на плечо Джилл. – Надеюсь, ты скоро сможешь отсюда выбраться.

Эмерсон спала глубоким сном в слабоосвещенной комнате. Она выглядела такой красивой. Ноэль наклонилась и нежно поцеловала ее в лоб.

– Наконец, ты получила своего ребенка, Эм, – прошептала она. – Свою маленькую девочку. – Ноэль жалела, что не была с ней в такое трудное время.

Она поставила бутылочку на маленький столик возле кресла с откидной спинкой. Потом вымыла руки и подошла к кроватке.

В какой-то момент ей показалось, что она уже видела этого ребенка. Розовая шапочка, из-под которой выбивались темно-каштановые волосики. Тонкие черты. Шесть с половиной фунтов. У нее заняло долю секунды понять, что она видела не этого ребенка, а другого в комнатке Джилл. Всего лишь долю секунды, но этого было достаточно, чтобы она поняла, что сознание у нее нарушено сильнее, чем обычно.

– Привет, крошка, – прошептала она, начиная менять подгузник. Ребенок – Дженни – зашевелилась, личико у нее нахмурилось, и из горла вырвался писк. Глаза Ноэль наполнились слезами, и она прикусила задрожавшую губу.Перепеленав Дженни, Ноэль взяла ее на руки и села в кресло. Глазки Дженни открылись, замигали, морщинки углубились, а крошечные губки раскрылись, что предшествовало, как знала Ноэль, голодному воплю. Она подразнила раскрытые губки соской и почувствовала прилив гордости, когда Дженни начала сосать. Ручка ребенка касалась ее руки, каждый пальчик – совершенство. Ноэль наклонилась и поцеловала ее в лобик. За свою жизнь она перевидала сотни младенцев, но впервые сказала одному из них «я тебя люблю».

Вашингтон, округ Колумбия 2010

Когда в дверях показалась девушка, я бросила на нее только один взгляд, и мое сердце рванулось к ней. Сама же я окаменела от потрясения. Я стояла у кровати Хейли, опираясь одной рукой на спинку, а другую прижимая к груди. Тара направилась к девушке и ее матери. Она что-то говорила, но слова ее звучали словно на иностранном языке. Хейли схватила меня за руку, лежавшую на столе, сжав кисть кончиками пальцев. Я понимала, что она, как и я, не видела ни Грейс, ни Тару. Не видела она и другую женщину. Обе мы смотрели только на девушку.

Внезапно Тара замолчала и пристально посмотрела на нас.

– Мама, – сказала Хейли, – скажи что-нибудь.

– Что происходит? – спросила Тара.

Если бы мы с Хейли увидели эту девушку на улице в один из наших приездов в Уилмингтон, мы бы гнались за ней квартал за кварталом, миля за милей. Мы так долго ее искали. Мы бы поняли, что мы ее нашли, как мы понимали это сейчас.

– Эта акушерка… – Мне пришлось откашляться. – Эта Ноэль принимала и тебя? – спросила я девушку, хотя уже знала ответ. Женщина в дверях обняла девушку, прижимая ее к себе.

– Нет, – сказала она. – Дженни родилась в роддоме, ее принимал акушер.

Она лгала. Иначе просто не могло быть. Ноги у меня сделались резиновыми, но я подошла к ночному столику и взяла оттуда фотографию Хейли с ее кузинами. Держа фотографию в руках, как величайшую хрупкую ценность, я поднесла ее к женщине и девушке.

– Это моя золовка и ее дочери, – сказала я, протягивая ее женщине. – Кузины Хейли. Взгляните на них.

Я знала, что они увидят на фотографии. Четыре девочки с круглыми темными глазами. Почти темные волосы и белоснежная кожа. Слегка срезанные подбородки. Носы слишком широковатые, чтобы их можно было назвать красивыми.

Я отступила от них к Хейли, потому что боялась не удержаться и прикоснуться к девушке. Обнять ее. Пока я должна была довольствоваться тем, что дышу с ней одним воздухом. Наконец-то, думала я, наконец.

Тара и Грейс подошли к женщине, и Тара взяла фотографию, задрожавшую в ее руке.

– О боже, Эмерсон, – сказала она. – Как такое может быть?

– Тара, – сказала женщина, как будто прося подругу сделать что-то, что было не в ее власти. – Этого не может быть, – сказала она. – Не может быть.

Все четверо смотрели на фотографию, и я видела, как доходит до них истина. Я взяла за руку Хейли, ожидая того момента, когда я смогу обнять мое другое дитя, моего первенца, которого я жаждала принять в свои объятия долгие шестнадцать лет. В темных глазах девушки я видела смятение и страх, и это разбивало мне сердце.

• Предыдущая
• 67/71
• Следующая