Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана - Страница 27

• Предыдущая
• 27/71
• Следующая

Она снова покачала головой.

– Скажи мне, – попросила я. – Скажи мне, почему ты так думаешь.

Она отодвинулась от меня, но только слегка, так что наши тела по-прежнему соприкасались. Когда я погладила ее по спине, она не отпрянула.

– В тот день, когда она умерла, она прислала мне сообщение, – сказала Грейс. – Обычное, какие она всегда посылала, стараясь вовлечь меня в благотворительность.

– Ага, – кивнула я.

– И Клив мне тоже прислал сообщение. Я ему ответила, написав, как меня всегда раздражает Ноэль… и вообще наговорила ему про нее всяких гадостей. Что она помешалась на своей работе и так далее. И когда я уже нажала кнопку «отправить», я поняла, что послала свой текст Ноэль, а не Кливу.

Я была рада, что в темноте она не могла увидеть мою улыбку. Со мной тоже такое случалось и не один раз. А с кем такого не бывало? Но я переживала за Грейс и за Ноэль, получившую такое письмо от девочки, которую она обожала.

– Знаешь, мы все делаем такие ошибки, и…

– И она покончила с собой, – перебила меня Грейс. – Через пару часов – а может быть, минут – после того, как получила мое письмо. Она прочитала все эти ужасные вещи, которые я написала о ней, и покончила с собой.

– Нет, Грейс, – сказала я. – Ты не можешь обвинять себя в ее самоубийстве. Может быть, она даже и не прочитала твое письмо, но даже если и прочитала, одно это не подтолкнуло бы ее к самоубийству. Что бы ее ни волновало, это было гораздо глубже и длилось уже очень давно.

У меня были свои тайные проблемы последние два дня, после того как Эмерсон показала найденное ею письмо. Я только об этом и могла думать. Я представляла себе, как Ноэль роняет ребенка. Где? Когда? Как ужасно ей было это пережить! Я безуспешно пыталась избавиться от этой картины, стереть ее из своего сознания. Мне очень хотелось рассказать об этом Грейс, чтобы облегчить ее совесть, но тайна должна была пока остаться между мной и Эмерсон. Может быть, навсегда.

Но я не могла хранить молчание и позволить снова открыться пропасти между нами, что должно было случиться, как только Грейс успокоится.

– Я кое-что знаю о Ноэль, – сказала я, испытывая острую потребность нарушить молчание и задержать Грейс рядом с собой. – Для ее депрессии были причины, которыми и объясняется самоубийство, и поверь мне, они не имеют к тебе никакого отношения. Это все равно бы произошло, послала бы ты свое письмо или нет.

– Что ты знаешь? – Она взглянула на меня с подозрением. Глаза ее блестели в лунном свете.

– Я не могу пока об этом говорить. Эмерсон и я пытаемся выяснить причины ее тяжелого состояния. Мы думаем, что с Ноэль что-то случилось… очень давно, и что…

– Ее изнасиловали или что-нибудь в этом роде?

– Нет, ничего такого. – Мне не следовало ей ничего говорить. Может быть, я никогда не смогу открыть ей всю правду. – Я даже не знаю всех подробностей. Но я говорю тебе об этом, чтобы ты не обвиняла себя в происшедшем. Все, что тебе нужно знать, это то, что ты не имеешь никакого отношения к случившемуся с ней. Ты согласна?

Она кивнула и легла.

– Ты сможешь теперь заснуть?

– Да, все хорошо. – Она закуталась в одеяло и повернулась на бок, лицом к стене. Тело у меня похолодело в том месте, где я ощущала ее близость. Мне не хотелось уходить. Я дотронулась до ее плеча. Погладила его.

– Сегодня ты не работаешь?

– Нет. Завтра.

– Тогда я подвезу тебя домой.

– Дженни меня подвезет.

Какое-то мгновение я колебалась.

– Я вижу, ты все еще расстроена, – сказала я. – Ты так похожа на папу, детка. Ты углубляешься в размышления, а это нехорошо. Быть может, сегодня вечером мы могли бы…

– Мама! – Она резко повернулась на спину, и, хотя мне было плохо видно ее лицо, я знала, что она смотрит на меня неприязненно. – Я хочу спать!

– Ну-ну, хорошо. – Я грустно улыбнулась. Она протянула мне палец, а я хотела ухватить всю ее руку. Я наклонилась и поцеловала ее в щеку. – Я люблю тебя, – сказала я. – Спокойной ночи.

Весь следующий день я боролась с настойчивым желанием проверить, как чувствует себя Грейс после тревожной ночи. Преподавать в школе, где учится твой ребенок, – это и благо и наказание: слишком легок доступ к ней. Она бы вряд ли оценила мое вмешательство, так что я весь день старалась избегать встречи с ней.

Когда я вернулась с работы, в кухне замигал телефон. Я включила звук и поднесла трубку к уху.

– Привет, Тара, – раздался голос Йена. – Должен тебе сказать, я каждый раз вздрагиваю, когда слышу приветствующий меня голос Сэма. Но это хорошо. Отрадно слышать его голос. Я просто хотел узнать, как у вас дела. Надеюсь, что у тебя и Грейс все в порядке.

Я отключила связь.

Честно говоря, я совершенно забыла, что Сэм записал наши голоса для принятия сообщений. Эмерсон напоминала мне об этом в первые несколько недель после смерти Сэма. Но если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что мой дом почернел, я бы и это пропустила мимо ушей. Думаю, ни у кого не хватило мужества снова об этом упомянуть. Кроме Йена. Но он сделал это легко и просто.

Я достала из сумки мобильник и набрала наш домашний номер. Телефон звонил четыре раза, пока я ждала, закусив губы. Потом я услышала голос.

– Привет! – Казалось, что Сэм говорит в соседней комнате. – Здесь Сэм, Тара и Грейс, и я надеюсь, что вы оставите для нас сообщение. Пока!

Я долго смотрела на телефон в своей руке, а потом заплакала, прижимая его к сердцу. Я села на стул рядом с кухонным столом и разрыдалась так, что слезы лились на его мраморную поверхность. Я думала, что острота горя, душераздирающая боль уже прошли, но этого явно не случилось.

Я приходила в себя минут двадцать. Потом снова взглянула на телефон, на этот раз с внутренней решимостью. Нужно сменить приветствие. Но дело было в том, что я понятия не имела, как это делается.

И еще мне пришло в голову: а что скажет Грейс? Я помнила ее реакцию, когда она вошла в спальню и увидела, что я упаковала все вещи Сэма в черные мешки для мусора, чтобы отдать их в благотворительную организацию. Прошло две недели с тех пор, как его не стало, и я ощутила острую потребность избавиться от всех вещей, которые ему уже никогда больше не носить. Я слышала, что некоторые женщины хранили одежду своих мужей годами, но у меня сердце рвалось на части, когда каждое утро я видела в шкафу его костюмы, деловые и спортивные, и рубашки.

– Ты уничтожаешь память о нем! – закричала Грейс, увидев мешки. Я хотела ее обнять, хотела поплакать вместе с ней, но она оттолкнула меня и убежала в свою комнату. Я подумала тогда, что завтра она со мной заговорит, но с тех пор прошло уже двести завтра, а мы были все так же далеки друг от друга. Почему я так быстро избавилась от вещей Сэма? Было ли это нормально? Я думала, что мне это поможет. Но не подумала о том, каково мне будет видеть на их месте пустоту.

Я взяла телефон и нажала несколько кнопок, пытаясь понять, как изменить приветствие. Грейс все равно, скорее всего, не заметит. Она никогда не пользовалась домашним телефоном.

Я занималась телефоном, когда она вошла в кухню. Я вздрогнула. Я не догадалась, что она вернулась домой раньше меня, и надеялась, что она не слышала моей истерики. С самого начала я чувствовала, что должна быть сильной ради нее. Я торопливо выключила телефон, чтобы она не увидела, чем я занималась.

– Что ты делаешь? – Она подозрительно смотрела на телефон в моих руках.

– Я подумала, что нужно сменить приветствие, – призналась я. – Но я не помню, как это делается.

– Ты хочешь убрать папин голос?

Я пыталась понять, прозвучало ли в ее словах обвинение.

– Да, – сказала я. – Я думаю, пора это сделать.

Она по-прежнему смотрела на телефон, а не на меня.

Потом потянулась за трубкой.

– Пожалуй, я сумею это сделать, если ты хочешь.

– Я была бы очень благодарна.

Ловко нажав несколько кнопок, она сказала: «Привет, это Грейс». Потом протянула мне телефон, и я смотрела на него, не понимая, чего она от меня хочет. Бросив на меня взгляд, ясно говоривший «ну и тупая же ты», она нажала кнопку. – Я скажу: «Это Грейс», а ты добавишь: «И Тара», а потом я закончу. Поняла?

• Предыдущая
• 27/71
• Следующая