Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана - Страница 15

• Предыдущая
• 15/71
• Следующая

– Это письма и открытки от благодарных пациенток, – сказала я. И выудила из коробки фотографию ребенка. – И фотографии детей, которых она принимала. – И ключи к ее тайне, подумала я про себя, хотя теперь уже сомневалась, что я что-нибудь узнаю. Я пересмотрела кипы записок, квитанций и всякого хлама и должна признать, что все это спокойно можно было выбросить.

– Выбрасываем? – с надеждой спросил Тед.

Я открыла еще одну карточку и прочитала:

«Я не могла поверить, когда мне в приют принесли чудесную одежду для меня и для ребенка. Спасибо, мисс Ноэль!»

– Нет, – сказала я. – Пока нет. Я не могу. Я заберу эту коробку с собой. Я просмотрю все это, когда у меня будет время.

– Когда оно у тебя будет? – рассмеялся Тед. – У тебя кафе, ты навещаешь деда два раза в неделю. А прием для Сюзанны у нас дома ты по-прежнему планируешь?

Я чуть не задохнулась. Прием для Сюзанны. Я схватилась за голову.

– Я об этом совсем забыла, – призналась я. Мы согласились устроить его у нас, потому что Ноэль хотела собрать толпы народа, а у нас было достаточно места.

– Отмени его, – сказал Тед.

– Невозможно, – покачала головой я. – Приглашения уже разосланы и…

– Я уверен, Сюзанна поймет, принимая во внимание обстоятельства.

Сюзанна мне ни слова об этом не сказала, возможно, не зная, как приступить к этому вопросу. Она была мать-одиночка, дважды перенесла онкологические операции, и ей уже стукнуло пятьдесят. Ноэль хотела бы, чтобы прием состоялся.

– Нет, – сказала я, – мы ничего не отменяем. Празднование состоится еще через три недели, и Тара поможет.

Если что-то нужно планировать или организовывать, Тара была незаменима.

– Ты уверена? – спросил Тед. – Мне кажется, ты слишком много на себя берешь.

Вероятно, он прав. Сейчас, с умирающим дедом, мне нужно было еще больше времени. Я не могла думать о нем без слез. Дженни и я посетили его позавчера в Джексонвилле. В огромной кровати в хосписе он выглядел таким изможденным, что я с трудом его узнала. Он был в сознании и очень обрадовался нам. Мои детские воспоминания были во многом связаны с ним. Отец постоянно разъезжал, а ездить на велосипеде, удить рыбу и даже готовить меня учил дед. Моей главной задачей было выбрать время для посещений.

Тем не менее, коробку я не бросила.

– Я хочу сохранить эту коробку, – сказала я Теду. – Мне хочется посмотреть, что писали ей все эти женщины.

– Лучше выбросить, – возразил Тед. – У нас нет места для всех ее вещей.– Коробку я заберу, – упрямо повторила я, закрывая ее картонной крышкой. Может быть, в ней найдется что-то, что наведет меня на ее сына или дочь, и таким образом я, в каком-то смысле, продлю ее жизнь.

Университет Северной Каролины – Уилмингтон 1988

В последний день занятий Ноэль сидела в холле общежития. На следующий день прибудут первокурсники, и покой, окутывавший университетскую территорию, уступит место хаосу. Ноэль ожидала этого с нетерпением. Она любила свой факультет.

На столах были разбросаны пустые коробки из-под пиццы и банки из-под содовой. К пицце Ноэль не притрагивалась. Скинув сандалии, она сидела на софе, и длинная синяя юбка окружала ее, как море. Она ела морковь и миндаль, доставая их из сумки, которую таскала с собой повсюду. Она предложила пакетик одной из студенток, Луанне, сидевшей с ней рядом. Луанна взяла одну морковку. К Луанне Ноэль была ближе, чем к другим, но это мало что значило. Она нравилась своим однокурсникам, и они уважали ее, но она слишком отличалась от них, чтобы слиться с коллективом. Так было с ней всю жизнь, и она ничего не имела против. Она привыкла держаться в стороне от своих ровесников. Другие девушки тепло относились к ней и даже обращались со своими проблемами. Но ни с одной у нее не сложилось тесных дружеских связей, какие бывают у женщин с другими женщинами.

Что до парней… спортсменов и членов землячеств, они представления не имели о том, как общаться с такими, как Ноэль. В ней есть что-то странное, небрежно отзывались они, не умея преодолевать дискомфорт, который испытывали в ее обществе. Ее можно было увидеть бродившей по кампусу по ночам. Она была привлекательна на свой манер, но с ней трудно было познакомиться, и такое знакомство не стоило усилий. Она была как бы покрыта вуалью, под которую невозможно заглянуть. Просто она была им неровня, и в глубине души они это знали.

И все же она не страдала от недостатка любовников. Были среди молодежи и такие, кого она заинтриговывала, а не отпугивала. Это были интеллектуалы или субъекты с художественными наклонностями, которые стеснялись общаться с бойкими девицами, но видели в Ноэль родственную душу. Поэтому, хотя она не имела постоянного друга, первые три года в университете у нее были отношения, заходившие дальше дружбы, даже если эти отношения и не перерастали во что-то постоянное. Ее это вполне устраивало. Ее единственной целью было стать акушеркой. Остальная жизнь могла сложиться позже.

Ей предстоял старший курс, и она уже изучала программы по акушерству на следующий год. У нее не было проблемы с выбором будущего места работы. Она была отличницей. Она много и усердно работала, и профессора ее обожали. Она не соглашалась с некоторыми нелепыми правилами, которым должна была следовать на практике в больнице, но исполняла все, что от нее требовали. Когда ее это очень раздражало, она звонила матери, которая все еще работала у мисс Уилсон, и та всегда ее успокаивала. «Делай, что тебе говорят, и получи диплом, – говорила она. – Тогда ты сможешь вводить свои правила. Тебе нужно находить способы работать в системе».

Сейчас, сидя с другими студентами в холле, она остановила свое внимание на молодом человеке, сидевшем на одном из диванов, откинувшись на спинку. Он был выпускником факультета психологии и работал с ними последние два дня. «Завтра здесь будет хаос, – говорил он. – Через час после приезда новички начнут жаловаться на свои комнаты и на соседей. Лучше это заранее ожидать и не поддаваться хаосу. Если у вас возникнут проблемы, вы знаете, где меня найти». Каждый пробормотал что-то в ответ. Все устали, и Ноэль не была исключением. День выдался прекрасный, не слишком жаркий для конца августа, и ей хотелось выйти на воздух. Но им еще нужно было получить места в общежитии, и она не могла уйти раньше.

Она просила Гэллоуэй, где сейчас и находилась. Тут она провела свой первый год и помнила, с какой добротой и вниманием к ней здесь относились. Студент, занимавшийся распределением комнат, перебирал листы бумаги. Ноэль знала, что это были списки фамилий и комнат на этажах.

– Ноэль? – сказал он, протягивая ей листок. – Ты в Гэллоуэй. Третий этаж.

– Прекрасно. – Она встала, чтобы взять у него бумагу, а потом снова села рядом с Луанной.

– Я тоже в Гэллоуэй, – сказала Луанна, рассматривая полученный ею листок. – Классно.

– А какой этаж? – спросила Ноэль.

– Четвертый.

Ноэль прикусила губу, удивившись возникшему у нее вдруг желанию.

– Я жила там на первом курсе.

– У тебя ностальгия? – улыбнулась Луанна. – Если хочешь поменяться, мне все равно.

Ноэль поняла, что ей этого действительно хотелось. Она не могла сказать почему. Тот год был для нее таким счастливым. Она была одна, совершенно самостоятельна – вдали от дома, впервые в жизни жила в городе и наслаждалась каждой минутой этой жизни. Все этажи в Гэллоуэе были абсолютно одинаковы, так что меняться было глупо, и все же…

– Ты не против? – спросила она.

– Ничуть. – Луанна хотела было передать ей список студентов, которым предстояло поселиться на четвертом этаже, но когда Ноэль еще раз взглянула на свой список, то заметила в конце одну из фамилий и остановилась. Прищурившись, она вглядывалась в эту фамилию, как будто старалась понять, что именно читает. Она оставила листок у себя.

– Я останусь на третьем, – сказала она с дрожью в голосе. – Это просто глупость с моей стороны. У них ведь все уже зарегистрировано, и мы только спутаем им карты, если поменяемся.

• Предыдущая
• 15/71
• Следующая