Скиф - Витич Райдо - Страница 28
- Предыдущая
- 28/78
- Следующая
– Тебе хуже?
– Нет, лучше.
– Тогда что, в чем дело?
– Бросишь ты меня, права мать. Красивая, умная – зачем тебе инвалид? А ведь я инвалид, Варя.
– Ерунду говоришь! Кого ты слушаешь?
– Мать. Она плохого не пожелает, не скажет.
– Может быть, но на счет меня она не права. Я люблю тебя, люблю любого. Мне все равно инвалид ты или…
– Вот! – дернулся парень, отвернулся. И Варя сообразила, что сказала, попыталась исправить:
– Я не к тому, что мне совсем все равно. Конечно же я хочу, чтобы ты был здоровым. И будешь, будешь, Дима! Выправиться, наладиться…
– Ты даже не понимаешь, что это невозможно.
– Почему? Тебе лучше…
– Улучшение, не значит выздоровление.
– Люди выздоравливают. Мало ли что бывает? Любые сложности можно преодолеть. В конце концов, без ног, рук живут и не считают себя инвалидами. А ты с чего записался? Подумаешь, отравление…
– Я так и знал! – Диму развернуло к Варе. – Обвинять будешь? В чем? Что ты знаешь?
– Дима…
– Да, я отравился, а ты бы вовсе умерла! Ты знаешь, как это, служить…
– Дима, другие служат…
– Я не другие!
– Нет, конечно…
– Ты знаешь, как там было? Да, все, все были против меня! Но я не слабак – я выдержал! Почти. Да, я сорвался в последний момент, но ты не смеешь меня упрекать, ты не была там!
– Дима, я ни в чем тебя не упрекаю…
– Тогда презираешь…
– Нет!
– Я не травился. Так получилось.
– Да какое это имеет значение?! Это было и прошло! Забудь! Дима с сожалением посмотрел на Варю, скривился и отвернулся.
– Черт бы побрал того врача, что ляпнул тебе. Он не имел права, он должен был соблюдать конфиденциальность. Но кто выполняет, что должен? – сжал кулак от злости. – Так всегда и везде – одно на бумаге, другое на деле. Ненавижу.
– Забудь, Дима. Это прошлое, не нужно тащить его в будущее. Забудь, вычеркни, – погладила его руку, успокаивая. Парень передернул плечами, помолчал и покосился на девушку. В ее глазах не было укора, но сочувствие, что сквозило во взгляде, было Дмитрию хуже упреков. Он неуверенно провел по волосам девушки и вздохнул:
– Только не жалей меня.
– Жалеют слабых, а ты сильный.
Дима приободрился.
– Минутная слабость ничего не значит.
– Ничего.
Он обнял ее голову, уткнувшись носом в макушку:
– Ты правда так считаешь?
– Да.
– И не бросишь меня?
– Нет. Я очень люблю тебя. Ты не представляешь, какой это ужас, узнать, что твой любимый тяжело болен. Мне казалось, я умираю вместе с тобой, – призналась ему шепотом. Слезы невольные гостьи навернулись на глаза, руки сжали руки парня. – Мне легче самой умереть, чем тебя потерять. Я готова на что угодно, только бы ты жил.
– Я люблю тебя. Мне так страшно, что потеряю тебя. Лежу ночью и думаю, а если ты уйдешь? Что я буду делать? Как я без тебя?
– Я не уйду, Димочка, я с тобой. У нас все будет хорошо, поверь. Сейчас временные трудности. У кого их не бывает?
– Мы выдержим?
– Конечно, ведь нас двое.
Он верил и не верил. Зачем он ей такой? Как они будут жить потом, если она видела его слабым, знает что из – за чего произошло? Как она будет смотреть на него потом? Сегодня не упрекает, а где гарантия, что завтра не начнет? Все переменчиво, а женщины вовсе как флюгер – сегодня в твою сторону смотрит, а завтра отвернулся.
Варя здоровая, потому ей не понять больного.
Варя красивая и умная – ей не понять того, кого всю жизнь считали уродцем и слабаком.
Сегодня она с ним, сейчас, но будет ли завтра? А ведь не будет. Поймет рано или поздно какая она и посмотрит на него, сравнит, и начнет давить, упрекать, попрекать. Превратит в закомплексованного идиота.
Нет, права мать – не пара она ему. Чревато.
И старшина прав, говоря „любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда“. Рядом с Варей Дима постоянно будет ощущать себя ущербным, будет помнить, что она видела его в самые неприглядные моменты жизни, будет знать, что она знает его тонкие стороны, его секрет. Будет видеть в глазах насмешку, даже когда ее нет, будет слышать в голосе обвинение, даже когда его не будет. Его минутная слабость встанет меж ними как стена, тот постыдный поступок будет напоминать о себе всю оставшуюся жизнь, потому что Варя знает о нем и будет с Димой. И он будет смотреть на нее, красивую, статную, успешную, и как в отражении кривого зеркала, а видеть себя, хилого, никчемного. Жизнь превратиться в муку, в сплошную цепь унижений, и кто знает, не сорвется ли Дима снова, не выдержав этого?
Нет, он не хочет проходить снова, что прошел в армии. Как не хочется обратного, но ему придется искать другую жену – невзрачную, такую, что бы рядом с ней он идеалом казался, чтобы не он, она его оттеняла, в рот заглядывала и четко понимала – она никто и ничто без него. Чтобы он ей Богом стал, а не Сатиром. С Варей того не получится.
Но как тяжело расставаться с мечтой!
Вот же она, его, вроде бы искренне влюблена. И такая красивая, такая утонченная, чистая, ласковая, понимающая! Как отдать, как отпустить? А не отойди – она уйдет, и тогда во сто крат больнее будет. А не уйдет – он, в конце концов, все равно уйдет, не сможет забыть, каким она его видела. Или она уйдет – поймет какая она, какой он и бросит Диму. Или гулять начнет. Что хуже?
Мария Ивановна, соседка, матери сказала, будто видела Варю в гостинице, где уборщицей работает. Не одну видела – с мужчиной, с виду – богачом. „Димка ваш, рядом не стоял“.
Померещилось ли соседке – Варю не спросишь – страшно. И смысла нет – солжет, а и правду скажет – все равно Дима будет думать, что солгала. А кто бы признался? И выходит, что они еще не женаты, а недомолвки уже есть, как возможно и „рога“ у новобрачного. Нужна ему гулящая жена? Нужна ложь? Даже сейчас смотрит невинно, говорит про любовь, а Дима не верит. Какая же семья без веры?
Если врет – какой же он дурак, что верит! Как грязно с ее стороны убеждать инвалида в любви, поддерживать и… обманывать! Вдуматься, получается, что надежды на Варю вовсе нет. Только он приболел – она в сторону, на красивую жизнь повелась, к деньгам потянулась. Красота всегда продажна.
Нет, не пара они. Не станет он „рога“ носить, не желает дурачком обманутым себя чувствовать. И своим делиться ни с кем не собирается.
Что было – мечта. Пусть мечтой и остается. Жизнь и иллюзия совместимы лишь в детстве, когда желания просты и реальны, хоть и кажутся чем-то из ряда вон. Пора взрослеть. Во взрослой жизни добрый Дед Мороз не подарит наивному мальчику машину – ему на нее самому зарабатывать придется, а потом на ту, что попросит у мифа уже его сын. И нужно думать о том, соответственно жизнь устраивать.
Красивая жена престижно, самолюбию бальзам, но на миг. Однако плата за этот миг слишком велика.
Дима подумал о Марине, медсестре, что оказывала ему знаки внимания. Нравился он ей – факт, да он не сильно к ней благоволил, разве что в рамках необходимости – все – таки персонал, послабления в режиме через нее, процедуры, да и от скуки и тоски спасение. Тараторка та, но и все достоинство. Лицом не вышла, фигура подкачала и возраст – Диму лет на пять старше.
С другой стороны – старше, значит умнее. А что страшненькая – тоже плюс, от наростов супружеских на голове, страховка. Кто на такую позарится? А боготворить такая будет до конца жизни – нашелся-таки ее принц. Почему бы Диме им не стать? Кстати, что-то там Марина про своих родителей говорила: то ли стоматологи, то ли гинекологи, но врачи – точно. Еще один плюс – зятю пригодятся их связи. Надо бы побольше у Марины узнать: где да как живет. А Варю гнать из сердца, гнать. Детство то, оно кончилось.
- Предыдущая
- 28/78
- Следующая
