Страх падения (ЛП) - Дженнингс Сайрита Л. - Страница 58

• Предыдущая
• 58/80
• Следующая

— От конца отношений. Так происходило всегда, когда я вовлекала в свои проблемы других парней.

Я погладил упругие холмики ее ягодиц, перейдя на бедра, и притянул ее к себе.

— Я — не они. И я не нуждаюсь в твоей защите, Ками. Я хочу обладать тобой полностью. Даже теми частями, которые, по-твоему, слишком мучительны и уродливы, чтобы делиться ими с другими. Я хочу их все. Я хочу тебя целиком.

Она кивнула, молча обдумывая мое страстное заявление. Каждое сказанное мною слово было пропитано правдой.

Я хотел не только принять в свою жизнь демонов Ками, как будто они были моими собственными, но я также жаждал полностью освободить ее от них. Я хотел, чтобы ее никогда больше не поглощал страх. И я сделаю все возможное, чтобы облегчить ее беспокойство.

— Когда моя мать вернулась к своей семье со мной на буксире, я думала, что мы, наконец-то, оказались в безопасности, — прошептала она, возвращаясь к истории своего мучительного прошлого. — Но как же я ошибалась. Так сильно ошибалась...

— Малыш. — Я поцеловал ее макушку, чувствуя, как разрываюсь на части при звуке ее дрожащего голоса.

Я знал, что ее дальнейший рассказ меня убьет. Только одна мысль о перенесенной ею боли толкала меня на грань насилия. Однако ради Ками я подавил свои эмоции. Она не нуждалась в том, чтобы я выплескивал на нее свое дерьмо.

— Он нашел нас через шесть месяцев. Мы жили на севере с бабушкой и дедушкой. И он дал нам понять, что мы никогда не будем в безопасности. Никогда от него не освободимся.

Я почувствовал, как по моей груди заскользила теплая влага ее слез, отогревая мое тело от холода злости и сочувствия.

Я был в бешенстве от того, что она вообще плакала из-за этого куска дерьма. Он не заслуживал ни единой ее слезинки. Но я не решался ее остановить. Ей нужно было выплеснуть свои чувства, и я имел честь быть именно тем, перед кем она открылась. Я был ее выбором.

Ками могла раскрыться перед любым мужчиной, если бы только захотела, но тем не менее, свои самые темные тайны она доверила мне.

— Как только он вышиб дверь, моя тетя попыталась втянуть меня в дальнюю спальню, в попытке меня защитить. Я дралась и кричала, чтобы она меня отпустила. Я знала, что если никто не вмешается, он просто убьет маму. Когда же я, наконец, смогла вывернуться, то тотчас же об этом пожалела. — Она глубоко вздохнула, побуждая меня погладить ее волосы. — У моих бабушки и дедушки была стена, покрытая огромными зеркалами. Он... не прекращая, бил ее головой об эту стену. Снова и снова, до тех пор, пока она не превратилась в груду истекающей кровью, разодранной плоти на полу. И даже после этого он продолжал ее избивать, уже бессознательную. Он пинал ее и обзывал мерзкими словами. А когда его дикий взгляд переключился на меня, он просто... улыбнулся. Он улыбался мне, как бы говоря, что я — следующая. Как будто радуясь мысли, что теперь сможет приступить и к моему расчленению до неузнаваемого состояния.

— Блядь! О, Боже… — У меня не было слов.

Когда я выслушал ее признание, меня охватил такой ужас, смешанный с яростью, которого я не испытывал никогда ранее. Я сжал ее крепче. И никогда не хотел отпускать.

Ками всхлипнула и прижалась губами к моей груди.

— Мама провела в больнице несколько недель. При помощи пластической хирургии ее лицо было восстановлено, но она уже не была такой как прежде. Он убил ее. Пусть не физически, но он ее уничтожил. Она больше никогда не улыбалась. Никогда не целовала и не обнимала меня. И никогда не говорила мне слов любви. Она просто существовала. Наверное, большая часть ее хотела, чтобы он убил ее по-настоящему.

— Мне так жаль, Кам. Дерьмо, мне...

— Какая-то часть меня тоже хотела, чтобы он завершил начатое, — прошептала она сквозь рыдания. — Я смогла бы ее оплакивать. У меня бы появилась возможность горевать о любящей матери, которая у меня когда-то была. А не жить рядом с пустой оболочкой, забывшей о моем существовании.

— Ты же не думаешь так на самом деле?

— Блейн, я осталась один на один со своими ужасными воспоминаниями. У меня не было никого, кто бы помог мне их преодолеть. Никто не говорил мне, что все будет в порядке. Каждую ночь мне снились кошмары и никто меня не успокаивал. Никто не уверял меня в том, что мне нечего бояться. Страх стал всем, что я знала. И что я имела.

Я потянул Ками и уложил ее на себя сверху, так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Я хотел, чтобы она поняла, насколько я серьезен.

— Ками, клянусь Богом, что ты больше никогда не будешь чувствовать что-либо подобное. Я буду находиться рядом с тобой так долго, как ты позволишь, и буду утешать тебя во время твоего каждого кошмара. Буду держать и целовать тебя каждый день, и ты больше никогда не почувствуешь себя одинокой. Буду осушать каждую твою слезинку. — Я легко смахнул влагу, капающую из ее невероятно зеленых глаз. — Страх — это не все, что у тебя есть. Теперь у тебя есть я. Если только ты меня хочешь, то я у тебя есть.

Не дав ей ответить, я поглотил ее рыдания поцелуем.

Она сжала в своих кулаках мои волосы, я же гладил ее попку, медленно потираясь о нее своим твердеющим членом.

Ками села, расположив свои колени по обе стороны от моих ног, и начала скользить своей гладкой кожей по моей возбужденной плоти. Дразнясь, я слегка двигал самым кончиком по ее клитору, от чего она стонала и извивалась.

Я почувствовал, как ее влага покрывает мой твердый член.

— Я хочу ощутить тебя внутри себя, — пробормотала она в мои губы. — Сейчас же.

— Да, мэм, — ответил я.

А затем приподнял ее за бедра и опустил на себя, словно погружаясь в самое мягкое и сладкое место на Земле.

*****

Час спустя, после душа, где я почти овладел Ками у кафельной стены, голод направил нас на кухню.

Ками сидела на столешнице, скрестив ноги. На ней были надеты моя футболка и боксеры. Несмотря на то, что эта одежда поглотила ее хрупкую фигурку, выглядела она невероятно сексуально. Я думал только о том, чтобы взять ее прямо там.

— Как мне приготовить яйца? — спросил я, вынимая сковороду.

— Сейчас же около одиннадцати часов ночи? Тебе не кажется, что для завтрака немного поздновато? — спросила она, вытаскивая виноград из миски с только что нарезанными фруктами, которую я перед ней поставил.

— Для завтрака никогда не бывает слишком поздно. Кроме того, это моя любимая еда. И единственное, что я могу удачно приготовить.

Ками улыбнулась с полным ртом винограда.

— То есть, ты хочешь сказать, что живешь на одних только завтраках?

— По большей части. — Я пожал плечами. — Я часто ем в баре. А еще в течение недели мисс Пэтти или Мэвис заскакивают ко мне с едой. Думаю, в холодильнике осталось несколько кусков жареной курицы.

Ками кивнула, обсасывая фруктовый сок со своих пальцев. Не успела она моргнуть, как я оказался возле нее.

— Возможно, однажды я тебе что-нибудь приготовлю, — сказала она задыхающимся голосом, скармливая мне маленький кусочек персика.

Я медленно слизнул сок с ее пальцев, погладив штангой мягкие подушечки.

— Ты умеешь готовить?

— М-м-м-м, — простонала она, в то время как я прикусывал внутреннюю сторону ее запястья, поглощая сок, стекающий вниз по ее руке. — Ага. И довольно прилично. Я часто наблюдала за мамой на кухне. Думаю, так она представляла себе наше общение: она готовит — я наблюдаю.

Я оставил ее запястье и выловил из миски кусочек дыни. Подразнив ее язык, я скользнул ломтиком по ее губам и слизнул с них сладкий нектар.

— Если ты продолжишь в таком же духе, то мы никогда ничего не приготовим, — захихикала она, как только я освободил ее губы.

Я вознаградил ее ломтиком дыни.

— Ты сильно расстроишься?

— Вовсе нет. Тем более, что внезапно я почувствовала другой голод. — Она усмехнулась, переводя свой взгляд вниз, на выпуклость в моих шортах.

Мой член тут же подскочил, упираясь в ткань. Я отвернулся к плите, чтобы скрыть свидетельство своей слабой силы воли. Когда дело касалось Ками, мой самоконтроль отправлялся в самоволку.

• Предыдущая
• 58/80
• Следующая