Семья Звонаревых - Степанов Александр Николаевич - Страница 58
- Предыдущая
- 58/110
- Следующая
— Вытравит нас немец, как чумных сурков в степи, — нарушил напряжённое молчание разведчик Лежнёв.
— Похоже, дюже плохо будет, — поддержал его ездовой Кондратий Федюнин, — хуже всего придётся лошадям, потравят газом всех начисто. Куда мы денемся без лошадей? Тяжёлые пушки на себе не попрешь.
— Ничего, друзья, не робейте! — проговорил, окинув взглядом своих солдат, Звонарёв. — То же самое сказал бы нам Борейко, будь он сейчас с нами. Не то видели и целы были.
В конце мая фельдмаршал Макензен собрал ударный кулак к востоку от Кракова и прорвал им оборонительные рубежи русских. В недельный срок Русские оставили Западную Галицию, сдав Львов и недавно захваченную крепость Перемышль, отошли на линию Холь — Люблин. Одновременно началось наступление германских войск из Восточной Пруссии. Возникла реальная угроза окружения всей Зависленской группировки русских. Началась трагедия томительного отступления измученной, полуголодной, плохо вооружённой русской армии перед прекрасно вооружёнными, обильно снабжёнными боеприпасами германскими полчищами.
После того как выздоровевший Борейко был направлен командованием в Новогеоргиевскую крепость и вместе с ним ушёл Блохин, Звонарёв чувствовал себя на батарее сиротливо. На его плечи легла большая ответственность. Прежде он знал: есть умный, опытный командир, который всё решит, и он, Звонарёв, с лёгким сердцем выполнял его приказания. Теперь же ему самому надлежало принимать решения и отдавать приказы. А это куда труднее! Правда, вовремя возвратился из училища Вася. Хоть и молодой, но способный парень, и главное — свой.
Весна полностью вступила в свои права, зазеленела трава, распустились листья на деревьях, потеплел воздух, и только по утрам долго держались ночные холодные туманы. Всё живое пробуждалось к жизни, а тревога не покидала сердца людей.
Тяжёлую батарею передвинули из Насельска в район Болимова на реке Раве. Ровная местность затрудняла маскировку тяжёлых орудий, но облегчала наблюдение за проти ником.
Звонарёву позиция не понравилась.
— Хоть нас отделяет от немцев река, форсировать её не представляет труда. На всякий случай надо держать передки поближе к батарее, — решил Звонарёв.
Корчаковский, приехавший из штаба армии, сообщим, что ожидается наступление немцев, возможно, под Болимовом или на реке Бзуре в районе Боржимова.
— Наш участок очень подходит для газовой атаки, — встревожено заметил Звонарёв. — Местами окопы сближены на двадцать-тридцать шагов. Даже если заметишь сразу газ, то никуда от него не успеешь убежать. Немец может всех нас начисто вытравить.
По фронту были разосланы приказы, чтобы в случае появления газов немедленно разводили большие костры. Предполагалось, что нагретый воздух поднимет газы вверх. Смешиваясь с большой массой воздуха, они потеряют свою опасную концентрацию. Но все понимали, что это не действенные средства борьбы.
Русская армия настороженно ждала появления нового, страшного оружия. Следили за немцами, стараясь заранее обнаружить, где установлены баллоны с газом. Стоило в том или ином районе заметить движение немцев, как начали считать, что газовая атака должна происходить именно там.
И вот однажды на рассвете ясного погожего апрельского дня в немецких окопах послышалось отчётливое шипение.
Сначала ничего не было видно в утреннем тумане, но вдруг резко ощутился неприятный запах. Только тогда пехотные офицеры сообразили, что против них выпущены удушливые газы. Начали зажигать костры, но они помогали мало. Объятые ужасом люди стремились в тыл, ища спасение от неминуемой и мучительной гибели.
Звонарёв выехал на шоссе и остановился, поджидая свои запряжки. Хорошо натренированные солдаты действовали быстро и сноровисто. Все восемь запряжек на предельной для тяжёлых орудий скорости пронеслись мимо него в тыл. Звонарёв и Вася двинулись следом. Со всех сторон к шоссе шли лёгкие батареи, обозы, повозки с полковым имуществом. Солдаты бежали, побросав винтовки, с выпученными от ужаса и удушья глазами. Липкий пот застилал им глаза, надсадно, с хрипом и кровавой пеной вырывалось дыхание.
Но убежать от стремительно растекавшегося по равнине газа было невозможно. Люди падали, с трудом поднимались и снова падали, чтобы уже не встать. Смерть наступала в тяжёлых мучениях. Проклятия, стоны, крики о помощи слышались со всех сторон.
Санитарных повозок нигде не было видно, не было и врачей или фельдшеров. Только в ближайшей деревне виднелся флаг Красного Креста, но добраться туда могли лишь здоровые люди. Около халупы, занятой перевязочным пунктом, столпилось много народу, все они просили о помощи. Врачи с растерянным видом разводили руками. Они не знали, как лечить отравленных газами людей. Солдаты валились на землю в агонии и ждали смерти.
Звонарёв только сейчас понял всю варварскую, страшную, истребительную силу нового оружия врага. Выехав на возвышенность он оглянулся. Вся линия русских окопов была закрыта облаком буро-зелёного сплошного тумана. Газовое облако высотою в несколько метров и километров пять по фронту медленно плыло в глубь расположения русских войск. По мере продвижения оно росло ввысь и, как вода, растекалось в стороны. Постепенно плотность газа уменьшалась, и сквозь газовый туман стали различаться деревья, дома и даже фигуры бегущих людей.
— Посмотрите, Сергей Владимирович, не только люди, но и всё живое убегает от газа, — сказал Родионов. — Видите, газ только что подошёл к тем халупам. Люди давно оттуда убежали и увели животных, а теперь бегут собаки и кошки. Даже птицы и мыши и те спасаются.
Звонарёв взглянул на часы. Прошло немногим больше часа с момента начала газовой атаки. А сколько жертв, сколько человеческих жизней унёс он с собой! Подозвав Васю, он распорядился осмотреть людей и спешно двинуться дальше.
Звонарёв миновал вторую оборонительную полосу, расположенную примерно в километрах пяти от переднего края. Здесь торопливо окапывалась пехота, а за ней лёгкие батареи. Вторая полоса обороны была слабо разработана, и теперь тут, как муравьи, копошились тысячи людей, приспосабливая окопы и блиндажи к обороне.
— Неужто и сюда газ доберётся? — испуганно спрашивали солдаты, когда мимо них проезжали Звонарёв и Зуев.
— Не доберётся, ветер развеет, — успокаивал Звонарёв, хотя вовсе не был уверен в правоте своих слов.
К полудню ветер переменился и понёс ядовитое облако на север, где были расположены германские части. В бинокль было видно, как у немцев началась паника. Они разбегались во все стороны, отводили солдат с опасного участка в тыл.
Был получен приказ командования вновь занять оставленные окопы. Впереди двинулись разведчики и санитары. Они должны были подбирать ещё живых людей. Но газ сделал своё дело — погибли все, кого захватила газовая волна.
Звонарёв не торопился возвращать свою батарею на прежнюю позицию. Высланные вперёд разведчики вместе с Лежневым сообщили, что район ещё не очищен от газа. В низинах и особенно перелесках газ держался, и, как говорили солдаты, там «дюже смердело».
Опасно было пользоваться и водой, которая на вкус отдавала хлором. Врачи запретили употреблять в пищу продукты, испытавшие на себе действие газа. Кое-кто из солдат пренебрёг этим, и у них началась рвота.
Немец не воспользовался отходом русских войск и не занял передний край обороны русских, ограничившись лишь разрушением проволочных заграждений.
К ночи стали ждать новой газовой атаки. Почти никто не спал. Звонарёв находился на батарее и каждые полчаса справлялся о направлении ветра, но он упорно дул с востока.
Под утро пошёл дождь, окончательно прибив газ к земле и очистив атмосферу.
Стали подсчитывать потери, понесённые от газовой атаки. На участке, куда непосредственно был выпущен газ, погибли все до единого человека, начиная с командиров полков и кончая последними рассыльными и связистами. Единственно, кто уцелел, были обозники второго разряда, артиллерийские парки и другие тыловые учреждения, до которых газ не дошёл. В артиллерии особенно сильно пострадали лошади.
- Предыдущая
- 58/110
- Следующая
