Избранное в 2 томах. Том 2 - Крапивин Владислав Петрович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/86
• Следующая

— Вячеслав! — сказала мама. — Я хочу немедленно знать, что произошло. Имей в виду, что мы договаривались: никогда не врать.

Врать он и не мог. Промолчать — другое дело. Но молчать уже было нельзя. Славка, глядя в пол, прошептал:

— Я отнес военным… одну штуку. Газовый баллон.

— Зачем? Что за баллон?

— Мы с Тимом его на свалке нашли…

— Ну и что?

— Мы его у ребят отобрали…

— Ну и что, я спрашиваю!

— Ну и… отнес.

— За-чем?

Тянуть было бессмысленно. Славка был измотан, он не мог сопротивляться. Он поднял глаза и проговорил:

— Я думал, что это снаряд.

Он не увидел на мамином лице ни страха, ни гнева. Мама, кажется, даже обрадовалась. Все так же сухо, но со скрытым облегчением она сказала:

— Очень хорошо. Иди поешь, а потом поможешь уложить чемоданы. Мы уедем сегодня.

— Мамочка… — шепотом сказал Славка. — Мама, ты со мной что хочешь… Только не это…

Потом крикнул:

— Не надо!

Он вцепился в маму. Сам того не сознавая, он кричал слова, которые кричат дети, оказавшись в тисках жестокости и боли. Да он и был сейчас маленьким мальчиком, изнемогавшим от боли и отчаяния:

— Мамочка, не надо! Мама, я больше не буду, ну прости, мама!

Но она оторвала от себя Славкины руки:

— Прекрати истерику!

Славка упал на диван. Но он тут же вскочил! Надо было драться за себя и за Город!

— Ты не имеешь права! — крикнул он. — Ты обещала! Ты слово давала!

— Ты тоже давал слово. И нарушил.

— Но у меня не было выхода!

— Не кричи. У меня тоже нет выхода. Ты меня сам вынуждаешь на это.

— Я не поеду, — сказал Славка. Он вдруг почти успокоился. В самом деле: не поедет, и все! — Я руками и ногами, зубами цепляться буду. Не поеду.

— Поедешь, — сказала мама. — Ты не будешь цепляться ни зубами, ни когтями. И не будешь устраивать скандалы. Пожалей Веру Анатольевну. Сейчас ты пообедаешь, и начнем укладываться. Поезд уходит в половине десятого вечера.

— Ну и пусть уходит!.. Все равно ты не достанешь билеты.

— О билетах я позаботилась.

— Когда?

— Не твое дело.

«Но ведь Любки не было…» — подумал Славка. Любки не было, и о баллоне он рассказал сам. Сейчас. Значит…

— Значит, все это неправда, — сказал Славка и переглотнул.

— Что неправда?

— Все… Все твое вранье, — с отчаянной грубостью, но тихо сказал Славка, глядя ей прямо в лицо. — Ты все врешь. Ты едешь из-за Него.

Ни разу в жизни он так не говорил с мамой.

Ее щеки побелели.

На столике лежала пустая авоська, с которой Славка обычно бегал на рынок и в магазин. Этой авоськой, вытянутой в тяжелый жгут, мама хлестнула его по лицу. И еще, еще! В кожу впились твердые узелки.

Славка не увернулся и не защитился. Он только прикрыл глаза, но не от страха, а машинально. Он расстегнул пряжку и выдернул из петель флотский ремень.

— Возьми, — сказал он. — Пряжкой можно пробить до кости. Не бойся, шрамы придают мальчикам мужественный вид.

Мама бросила сетку и выскочила в другую комнату. Славка увидел, как она плачет у окна. Но он не пошел за ней. У него горели от ударов щеки.

Славка медленно продернул ремень в петли.

— Славик, прости меня, — сказала, не оборачиваясь, мама.

— Я не поеду, — ответил он.

— Славик…

— Не по-е-ду.

Он сел, положил на колени руки и стал смотреть на окно, как на киноэкран. В окне качались узорчатые листья винограда. От вечернего солнца на них был оранжевый налет.

Никуда он не поедет. Смешно даже думать. Он еще и с Тимом не помирился…

А на той неделе — отрядный сбор, выпуск новой стенгазеты. На базе — общее собрание экипажей. Потом экскурсия на крейсер «Суворов». Неужели Славка в это время будет уже в ненавистном слякотном Усть-Каменске?

Мама вернулась в комнату и села рядом. Пальцами провела по Славкиной макушке.

— Ты едешь из-за Него, — опять сказал Славка.

— Да… Если хочешь правду, то из-за него тоже.

— Он гад, — решительно сказал Славка.

Мама не рассердилась.

— Он несчастный человек, — тихо объяснила она. — Ты не знаешь, сколько ему пришлось пережить.

— Я его ненавижу.

— Я понимаю… Он виноват перед нами. Но я перед ним, видимо, тоже виновата.

— В чем?!

— Не кричи. Ты не поймешь.

— А я? — спросил Славка. — Я-то в чем виноват? Меня вы за что мучаете?

— Ты, наверное, не виноват… Ты, видимо, и сегодня поступил правильно, я тебе верю. Но я извелась от страха за тебя. И сегодня я поняла, что этот страх не пустой.

— Да как раз пустой! Как этот баллон! Ведь снаряда-то не было!

— Но он мог и быть…

— И поэтому ты заранее взяла билеты, — с жесткой насмешкой сказал Славка. Мама встала.

— Хорошо, издевайся надо мной, — сказала она. — Я виновата. Я тебя ударила… Еще я виновата, что люблю человека, которого ты не терпишь. Я не могу без него и не могу без тебя. Скажи, что мне делать?

Славка не знал. Он понял, что не устоит перед натиском несчастий. И подумал, что, наверно, сам виноват: он слишком боялся. Страх притягивает несчастья, как магнит. Если чего-то очень боишься, это обязательно случается. Давным-давно Славка отчаянно боялся, что мама увидит краденый «Справочник вахтенного офицера», — и мама увидела. Он боялся наткнуться на снаряд — и наткнулся. Правда, снаряд оказался не настоящим, но беды он принес настоящие. Из-за него случилось то, чего Славка боялся больше всего. Две самые страшные вещи: он поссорился с Тимом и уезжает из Города.

Значит, такая судьба? Такой несчастный день, от которого не убежишь?

Мама сказала:

— Ты, пожалуйста, не думай, что все будет по-старому. Мы разменяем с ним квартиру и будем жить с тобой вдвоем. Ты пойдешь в новую школу…

Славка тихо и совершенно честно сказал:

— Знаешь, о чем я жалею? Что я не нашел настоящего снаряда и не уронил его на камни. Мама резко встала.

— Спасибо! И ты хочешь, чтобы после этого мы остались здесь?

— Ничего я уже не хочу, — с безразличием сказал Славка.

На него наваливалось тяжелое утомление. Как тогда, перед ружьем. Все сделалось пустым и ненужным.

Он машинально помогал маме укладывать чемоданы. Что-то отвечал заплаканной бабе Вере; кажется, обещал написать письмо.

Баба Вера сказала маме:

— Славушке-то зачем ехать? Он, смотри, как прижился.

— Вы думаете, Славик захочет меня оставить? — спросила мама. Славка взял со стола тяжелую синюю книгу — «Международный свод сигналов». И тогда все опять взорвалось в Славке! Уехать, не помирившись с Тимом?

— Я схожу к Тиму…

Мама встревоженно выпрямилась над чемоданом:

— Не надо, я тебя прошу…

— Но я должен попрощаться! Неужели даже этого нельзя?

— Ты ему напишешь… Славик! Он приедет к тебе в гости! Или ты к нему на будущий год! А сейчас не ходи, я так боюсь.

— Чего?

— Не знаю. Всякой случайности. Всего теперь боюсь. Смотри, уже темнеет…

— Мне надо ему книгу отдать!

— Он зайдет и возьмет у Веры Анатольевны…

— Ну хорошо, — зло сказал Славка. — А позвонить я могу? Будка-то не заминирована.

— Сходи позвони… Мы сходим вместе.

Вот как! Даже и поговорить с Тимом он не может один на один.

Ну ладно же!

Славка рванул из тетради листок, взял авторучку и открыл «Свод».

«NC», — написал он сначала.

Даже если Тим обижен насмерть, даже если он решил навсегда забыть про Славку, после этого сигнала он все равно прочитает флагограмму до конца.

«Тим, я не хочу, но меня увозят! Тим, пожалуйста, приходи хоть на минуту! Пожалуйста, Тим! Меня увозят сегодня вечером! Поездом! Насильно…»

«Насильно… Насильственно» — PXI.

«Сегодня вечером» — FTC.

«Меня» — SCI…

«Поездом» — RLK…

«Вагон № 7… 21 час 30 минут…»

«Тим, ты придешь? Тим, в «Своде» нет таких слов: обида, прощение, дружба… Но ты же поймешь. Поймешь, Тимсель?»

В будке горела тусклая лампочка. Славка вошел, а мама осталась у открытой двери.

• Предыдущая
• 58/86
• Следующая