Белая тетрадь - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 9

Четыре трупа… «гастролер»… Еще… пять?

«Нет! – билось в висках пульсом. – Не позволю. Так нельзя. Это неправильно».

Во мне что-то словно перемкнуло. Я балансировала на грани погружения в «память матерей», но, конечно, этого не могло быть – ведь инициация мне еще только предстояла.

Глаза Айне полыхнули волчьей желтизной.

И я вдруг осознала, что должна делать.

Выход оказался до жути простым.

Стараясь не обращать внимания на парня, который уже не шел, а бежал к нам, я встала в середину, поменяла местами Айне и Джайян.

– Сюда, быстро… Огонь и воду нельзя вместе. Феникс… Возьмитесь за руки.

– Ты знаешь, что делаешь? – почти испуганно спросила Этна. Впервые я видела ее… такой. Почти неуверенной.

Земля, кажется, дышала под ногами, как живое существо.

– Нет.

Мир заволокла странная пелена. Предметы быстро теряли очертания, превращаясь в путаницу из разноцветных нитей, сквозь которые едва просвечивала привычная реальность. Ауры подруг вдруг вспыхнули, рассыпая блики, как драгоценные камни в ярком свете. Я на мгновение даже огорчилась – так блекло я выглядела на фоне Феникс, сияющей, как маленькое солнце.

Мы четверо словно впитывали ее свет… и начинали гореть ярче.

Ощущение опасности накатывало почти материальными волнами. К неясной фигуре шакаи-ар присоединились другие. Клан? Подмога? Не важно…

Мои пальцы с силой дернули сплетения нитей, создавая новый узор, искусственно-совершенный. От Феникс дохнуло раскаленным ветром, Айне до боли вцепилась в ладонь Этны… Земля покачнулась, и тут я упала на ковер.

Тот самый, в маминой комнате.

О боги, дома… в безопасности.

– Как ты себя чувствуешь? – Феникс робко дотронулась до моего плеча.

Это еле заметное прикосновение обожгло, как капля свечного воска голую кожу.

– Странно. Мне кажется… – Я судорожно вцепилась в спутавшиеся волосы. Дурнота накатывала волнами. – …Мне кажется, я сама себя инициировала. А контур замкнула на вас. По кругу. И если мы до сих пор живы, то…

– Вы – природная звезда. Четыре стихии и точка фокуса.

Голос был знаком. Но я даже головы не повернула. Мне было плохо. Звуки долетали, как сквозь стекло.

Треск грозового разряда. Вспышка. Еще одна. Порыв ветра. Снова вспышка…

– Эй, спокойнее, девочки! Я не сделаю ничего плохого.

– А мне по фигу! Катись отсюда, ублюдок!

Кажется, Этна. Злющая.

– И как вы сюда попали?

В безупречно-вежливом голосе пророчицы нет-нет да и проскальзывали едкие нотки.

– Зацепил телепортационный контур. Ну только без глупостей! Девочки, при всем уважении… все, что вы можете сделать, – это повредить мою рубашку. На шакаи-ар не действуют чистые энергетические удары. Вот, я же говорил… Пустите.

Желудок рванулся к горлу. Ох, хорошо, что я сегодня так и не поела… Мир завертелся. Кто-то ойкнул, на кого-то шикнули, кому-то отдавили ногу – судя по звуку, – каблуком… И все стихло.

– Малыш… Все в порядке?

Прохладные пальцы пробежались по коже, на мгновение задержавшись на слабо пульсирующей жилке на шее. Заботливые руки укутали меня в мягкую ткань, подняли наверх. Голову закружил странный аромат: то ли травы, разогретой солнцем, то ли прохладного ночного ветра…

– С ней все будет хорошо. Это следствие слишком ранней инициации.

«Какой умный», – хотела съязвить я, но почему-то вместо этого прижалась щекой к его плечу.

Теплый. Надежный. Не несущий опасности.

Мои инстинкты сошли с ума, наверное.

А зрение, кажется, отказало. Значит, если вспомнить уроки Дэриэлла, следующим будет звук, а потом наступит обморок.

Хорошо, если не кома.

– Она приняла на себя ваши перегрузки, перевела напряжение между диаметральными стихиями в контролируемый резонанс и направила образовавшуюся энергию на телепортацию. Обычная работа фокуса. Это просто шок.

У него были такие сильные руки… Наверное, эти руки могли и убивать… могли убить и меня… но этот запах… и тепло… бездна, как хорошо…

– Куда вы? Подождите! И отпустите Найту!

Чего ты боишься… пророчица… неужели ты не знаешь, чем все закончится? О, Айне…

– Я должен выступить на Совете королев. Она будет моим свидетелем. И попутчицей. Милый ребенок – я верну ее в целости и сохранности к мамочке, когда все закончится. Не переживайте, ведьмочки.

Он рассмеялся. Звук его смеха закружил меня, унося по волнам беспамятства.

– Отпусти ее, ты, придурок!

Вспышка.

Кажется, Феникс все-таки освоила плетение огненной волны.

Мою кожу опалило нестерпимым жаром, я закричала, и вдруг стало темно.

Кажется, я спала. И в этом полусне-полубреде меня снедало смутное чувство недовольства всем и вся. Как во время болезни – то одеяло слишком теплое и тяжелое, то из форточки сквозняком тянет… То тянет кто-то руки к лицу почем зря и тычет в щеки мокрой тряпкой… То двигатель работает слишком громко…

– … и вообще, какие придурки так водят? – обиженно пробормотала я и окончательно проснулась.

Машину подбросило на очередной кочке. Зубы у меня клацнули так, что еще немного – и одна равейна осталась бы без языка.

То, что я приняла за бредовый, горячечный сон, оказалось реальностью.

За окном с пугающей скоростью мелькали деревья, подступившие к трассе почти вплотную. Небо над головой уже потемнело, налилось ночной синевой, но впереди, там, куда вела дорога, оно все еще полыхало оранжево-багровыми красками.

Прелестная аллегория.

Влево смотреть не хотелось. Я и так знала, кто сидит за рулем, но видеть этого… человека не имела ни малейшего желания.

Честно говоря… боялась.

Итак, меня похитили. Из-под носа у мамы, эстиль Элен, известной своим крутым нравом не только в Зеленом городе, но даже и в Золотой столице. Уволокли, как безвольную куклу, не опасаясь гнева моего брата Хелкара, молодого, но очень способного некроманта. Более того, даже четыре равейны немаленькой силы ничего не смогли поделать с похитителем.

Даже Феникс. Даже пророчица Айне, которая всегда знала все наперед!

Значит, я тем более не смогу ничего противопоставить этому… шакаи-ар. Боги, неужели он действительно князь? Зачем ему могла понадобиться неинициированная равейна, молоденькая и глупенькая девчонка?

«А зачем обычно подозрительным мужикам нужно девушек похищать?» – подсказал здравый смысл почему-то голосом Айне.

Горло сдавило. Умирать не хотелось. Умирать мучительно не хотелось втройне. Может, попытаться сбежать? Отвлечь его… как-нибудь… и…

– Вряд ли получится, – доброжелательно и даже чуточку виновато заметил он.

Машина снова налетела на колдобину, и это помогло скрыть позорный всхлип. Я судорожно растерла ладонями щеки, да так и не смогла отнять руки от лица.

Слезы текли не переставая – горячие, обидные.

Никогда не думала, что буду так плакать от каких-то мыслей. Не от боли, не от запаха лука, а от страха, граничащего с отчаянием.

– Тебе это с рук не сойдет, – прошептала я тихо, словно надеясь, что он не услышит.

Но ему было достаточно и мысли.

– Я догадываюсь.

У него был неправильный голос и неправильные интонации. Слишком мягкие, слишком успокаивающие, слишком понимающие для убийцы.

– Мама весь Совет поднимет на ноги.

– Не сомневаюсь, – легко согласился он.

– Лучше бы вам меня отпустить, пока не поздно. – Я хотела пригрозить, но получилось жалко. Слезы и сопли еще никому не добавляли внушительности.

Шакаи-ар невесело усмехнулся:

– Боюсь, уже поздно.

Три простых слова словно отворили невидимую плотину.

– Пожалуйста… – вырвалось у меня против воли. И я наконец зарыдала в голос, давясь всхлипами. Разве что не подвывая по-бабьи – стыдно было.

Мой похититель не мешал мне. Не ругался, не отпускал язвительных замечаний. Кажется, он даже скорость сбросил. По крайней мере, машину уже не так потряхивало.

Когда поток слез иссяк, а всхлипы превратились в икоту, шакаи-ар деликатно заметил: