Сочинения в двух томах. Том 2 - Юм Дэвид - Страница 58

Представим себе личность, изначально сформированную так, что у нее нет какой-либо заботы о своих

ближних, она созерцает счастье и несчастье всех одаренных чувствами существ с большим безразличием, чем два смежных пятна одного и того же цвета. Предположим, что если бы процветание народов оказалось на одной чаше весов, а их гибель—на другой и от этого человека потребовали выбора, то он пребывал бы, подобно ослу схоласта⁴², в нерешительности, колеблясь между равными мотивами, или, лучше сказать, подобно тому же ослу между двумя кусками дерева или мрамора, не будучи в состоянии отдать предпочтение или проявить склонность к одной из сторон. Я полагаю, следует считать правильным вывод, что такая личность, будучи абсолютно не заинтересованной ни в общественном благе, ни в частной пользе других лиц, взирала бы на каждое качество, каким бы пагубным или благим оно ни было для общества или для его обладателя, с тем же безразличием, что и на самый заурядный и неинтересный объект.

Но если мы предположим, что вместо этого вымышленного чудовища в данном случае вырабатывает суждение и принимает решение человек, то он будет иметь ясное основание для предпочтения там, где все прочие условия равны; и, сколь бы бесстрастным ни оказался его выбор, если его сердце эгоистично или если личность, интересы которой затронуты, удалена от него, все-таки это должен быть выбор или различение между тем, что полезно, и тем, что пагубно. И это различение полностью совпадает с моральным различением, истоки которого столь часто и столь тщетно исследовались. Одни и те же способности духа при всех обстоятельствах приятны нравственному чувству и человеколюбию. Один и тот же склад характера в высшей степени способен возбудить и то и другое. И одно и то же изменение в положении объектов, приближаются ли они к человеку, или же человек сам вступает с ними в связь, возбуждает оба чувства. Следовательно, по всем правилам философии мы должны заключить, что эти чувства в своих истоках одни и те же, поскольку в каждом частном случае, даже самом незначительном, ими управляют одни и те же законы и их возбуждают одни и те же объекты.

Почему философы заключают с величайшей достоверностью, что Луну удерживает на ее орбите та же самая сила тяготения, которая заставляет падать тела вблизи поверхности Земли, как не потому, что эти действия при вычислении оказываются похожими друг на друга и равными? И не следует ли признать такое рассуждение столь же убедительным в моральных исследованиях, как и в естественных?

Доказывать сколько-нибудь обстоятельно, что все качества, полезные для их обладателя, одобряются, а противоположные порицаются, было бы излишним. Здесь было бы достаточно самого поверхностного размышления над тем, что повседневно встречается нам в жизни. Мы укажем только несколько примеров, чтобы устранить, если это возможно, всякие сомнения и колебания.

Качество, наиболее необходимое для свершения какого-либо полезного предприятия, есть благоразумие (discretion), при наличии которого мы поддерживаем безопасное общение с другими людьми, уделяем должное внимание их и нашему собственному характеру, взвешиваем каждое обстоятельство дела, которое мы предпринимаем, и применяем наиболее надежные и безопасные средства для достижения той или иной цели.

Кромвелю или, быть может, де Ретцу благоразумие могло казаться добродетелью олдермена, как ее называет д-р Свифт, и, будучи несовместимо с теми широкими замыслами, к которым их влекли смелость и честолюбие, оно, возможно, действительно было для них недостатком или несовершенством. Но в повседневной жизни эта добродетель наиболее необходима не только для того, чтобы добиться успеха, но и для того, чтобы избежать самых роковых неудач и разочарований. При отсутствии таковой, как замечает один тонкий писатель, величайшие способности могут оказаться роковыми для тех, кто ими обладает, подобно тому как Полифем, лишенный глаза, оказался вследствие своей огромной силы и могучего телосложения лишь еще более уязвимым.

И поистине, найлучший характер, если только он не слишком совершенен для человеческой природы,—это тот, который не колеблется под влиянием каких-либо настроений, но попеременно применяет смелость и осторожность, когда каждая из них оказывается полезной для той частной цели, которая имеется в виду. Такое превосходное качество Сент-Эвремон приписывает маршалу Тюренну ⁴³, который по мере того, как он становился старше, проявлял в каждой кампании все больше военной дерзости и, будучи благодаря долгому опыту вполне знаком с любой случайностью войны, продвигался более решительно и уверенно, чем прежде, по пути, так хорошо изученному им. Фабий, говорит Макиавелли, был осторожен, а Сципион смел. И оба добились успеха, потому что положение дел Рима во время командования каждого было особенно благоприятно его гению, но оба потерпели бы неудачу, если бы соответствующие ситуации поменять местами. Счастлив тот, обстоятельства жизни которого соответствуют его характеру, но его превосходит тот, кто может приспособить свой характер к любым обстоятельствам.

Надо ли нам расточать здесь похвалы трудолюбию и превозносить его преимущества при приобретении власти или богатств или достижении того, что мы называем в этом мире счастьем? Черепаха, как гласит сказка, одержала благодаря своей настойчивости победу, бегая наперегонки с зайцем, хотя последний и обладал гораздо большей быстротой. Время человека, когда его затрачивают с толком, подобно хорошо возделанному полю, несколько акров которого производят больше полезных для жизни продуктов, чем обширные территории, даже обладающие богатейшей почвой, если они заросли сорняками и бурьяном.

Но все надежды на успех в жизни или хотя бы на умеренно обеспеченное существование должны потерпеть крах там, где отсутствует разумная бережливость. Запасы, вместо того чтобы увеличиваться, каждый день уменьшаются, и обладатель их становится тем более несчастным, что, оказавшись не в состоянии ограничить свои расходы рамками большого дохода, он еще менее сможет жить удовлетворительно на небольшой. Согласно Платону *, души людей, разжигаемые нечистыми желаниями и утратившие тело, которое единственно давало им средства к удовлетворению таковых, парят над землей и часто посещают те места, в которых захоронены их тела, движимые страстным желанием вновь обрести органы чувств, которых они лишены. Подобно этому мы можем видеть, как никчемные моты, растратившие свой достаток в диких кутежах, проталкиваются ко всякому обильному столу и ко всяким удовольствиям, будучи ненавидимы даже порочными людьми и презираемы даже дураками.

Крайним проявлением бережливости является скупость, которая, с одной стороны, лишая человека возможности пользоваться своими богатствами, а с дру-

гой—препятствуя гостеприимству и всяким компанейским удовольствиям, справедливо осуждается и по той и по другой причине. Расточительность, другая крайность, обычно более вредна для самого человека. Каждая из этих крайностей порицается больше другой в зависимости от характера личности, которая их порицает, и в соответствии с большей или меньшей восприимчивостью к удовольствию социальному или чувственному.

Достоинства [душевных] качеств часто проистекают из смешанных источников. Честность, верность, правдивость хвалят за их непосредственную тенденцию способствовать интересам общества. Но после того как под добродетели однажды подведено это основание, их рассматривают как выгодные для самой личности и как источник той веры и доверия, которые только и могут принести человеку какое-либо уважение в жизни. Презрение и ненависть навлекает на себя тот, кто забывает долг, который обязывает его в этом случае по отношению как к себе самому, так и к обществу⁴⁴.

Может быть, это соображение является одним из главных источников столь сильного осуждения любого случая нарушения целомудрия женщинами. Величайшее уважение, которого может достичь этот пол, вытекает из соблюдения его представительницами верности. И та женщина, которая в данном отношении не на высоте, становится пошлой и вульгарной, утрачивает свое положение в обществе и делается уязвимой для всяких оскорбительных намеков по ее адресу. Малейший промах достаточен при этом, чтобы повредить ее репутации. Женщина имеет так много возможностей тайно потворствовать своим желаниям, что ничто не может дать нам уверенности [в ее целомудрии], кроме ее абсолютной скромности и воздержанности. И там, где однажды пробита брешь, ее едва ли можно когда-либо полностью заделать. Если мужчина однажды проявил трусость, то поведение, имеющее противоположный характер, восстанавливает его репутацию. Но посредством какого поступка женщина, которая однажды повела себя беспутно, может уверить нас в том, что она приняла лучшее решение и обладает достаточным самообладанием, чтобы провести его в жизнь? Считается, что все люди в равной мере стремятся к счастью. Но немногие преуспевают в осуществлении этого своего стремления. Одной из важных причин такого положения является недостаток силы воли, которая дала бы им возможность сопротивляться соблазну предаться теперь праздности или удовольствиям и отказаться от таковых ради более отдаленных выгод и радостей. Наши привязанности на основе обычного вида их предметов формируют определенные правила поведения и определенные нормы предпочтения одного другому. И хотя эти решения реально являются результатом наших умеренных (calm) аффектов и склонностей (ибо что же иное может сделать какой-либо предмет предпочтительным или же наоборот), однако вследствие естественной ошибки в употреблении терминов говорят, будто они представляют собой определения чистого разума и размышления. Но когда некоторые из этих предметов становятся более близки к нам или приобретают связанные с благоприятным освещением или положением преимущества, которые затрагивают сердце или воображение, то наши обычные решения часто терпят крах, мы оказываем предпочтение какому-либо незначительному удовольствию и надолго оказываемся потом во власти печали и стыда. И как бы ни изощрялись поэты в остроумии и красноречии, прославляя удовольствия сегодняшнего дня и отвергая всякие отдаленные перспективы славы, здоровья и счастья, очевидно, что такая практика является источником всяческого беспорядка и хаоса, сокрушений и несчастий. Человек с сильным и решительным характером твердо придерживается своих обычных решений, никогда не впадает в соблазн под влиянием приманок удовольствия и не страшится угрожающих ему страданий, но всегда имеет в виду те отдаленные цели, которым он однажды вверил свое счастье и честь.