Сочинения в двух томах. Том 2 - Юм Дэвид - Страница 39

Бывают люди, находящие совершенно противоположный повод к тщеславию и старающиеся унижать свою страну по сравнению с теми, по которым они путешествовали. У себя дома, окруженные своими соотечественниками, эти люди видят, что близкое отношение между ними и нацией разделяется столь многими, что для них оно как бы теряет цену; тогда как их отдаленное отношение к чужой стране, образовавшееся потому, что они видели ее и жили в ней, усиливается при соображении, что других людей, проделавших то же, немного. Поэтому они всегда восхищаются красотой, полезностью и необычностью всего заграничного, предпочитая все это родному.

Если мы можем гордиться страной, климатом или каким-либо неодушевленным предметом, имеющим к нам отношение, то неудивительно, что мы гордимся качествами тех людей, которые связаны с нами узами дружбы или крови. Поэтому легко заметить, что те же качества, которые вызывают в нас гордость, когда мы наблюдаем их у себя, возбуждают, хотя и в меньшей степени, тот же аффект, когда мы открываем их у лиц, близких нам. Гордые люди старательно выставляют на вид красоту, ловкость, достоинство, известность и почести своей родни, и это является одним из важнейших источников их тщеславия.

Гордясь собственным богатством, мы в целях удовлетворения своего тщеславия желаем, чтобы все имеющие к нам какое-либо отношение также обладали таковым, и стыдимся своих друзей и родственников, если они низкого происхождения или живут бедно. Поскольку наши предки считаются нашей ближайшей родней, каждый, естественно, заинтересован в том, чтобы принадлежать к хорошему семейству и происходить от длинного ряда богатых и знатных предков.

Те, кто гордится древностью своего рода, бывают рады, когда они могут присоединить к этому и то обстоятельство, что многие поколения их предков непрерывно были собственниками одного и того же участка земли и что их род никогда не менял своего владения и не переселялся в другое графство или другую провинцию. Еще одним предметом их тщеславия является тот факт, если они могут им похвастаться, что указанные владения передавались в наследство исключительно по мужской линии и что, следовательно, почести и богатство никогда не проходили через женские руки. Постараемся объяснить эти явления при помощи вышеизложенной теории.

Когда кто-нибудь ценит себя за древность своего рода, то предметом его тщеславия является не только давность времени н число его предков (ведь в этом отношении все человечество находится в одинаковом положении), но эти обстоятельства, присоединяющиеся к богатству и влиянию его предков, отблеск каковых как бы падает на него самого в силу его отношения к ним. Следовательно, если аффект зависит от указанных отношений, то всякий раз, когда связь усиливается, должен возрастать и аффект, а всякий раз, когда связь ослабевает, аффект должен уменьшаться. Но непрерывность владения, очевидно, укрепляет отношение идей, имеющее своим источником кровные и родственные узы, и воображение при этом легче переходит от одного положения к другому, от самых дальних предков к их потомкам, которые являются в то же время и их наследниками. Благодаря этой легкости чувство сохраняет при переходе большую цельность и в большей степени возбуждает гордость и тщеславие.

Так же обстоит дело и тогда, когда почести и богатства передаются через одну мужскую линию, минуя женскую. Одним из очевидных свойств человеческой природы является то, что воображение естественно обращается ко всему важному и значительному, и, если перед ним находятся два предмета, один из которых маленький, а другой большой, оно обычно оставляет первый и останавливается исключительно на втором. Вот почему дети обычно носят фамилию отца и считаются более благородного или же более низкого происхождения в зависимости от его фамилии. И хотя мать может превосходить своими достоинствами отца, как это часто бывает, все же, несмотря на исключения, преобладает общее правило согласно доктрине, которая будет объяснена впоследствии. Даже в том случае, когда дети склонны считать себя представителями скорее материнской, чем отцовской, фамилии вследствие какого-либо большого превосходства первой или каких-либо других оснований, все же общее правило сохраняет свою силу настолько, что ослабляет отношение и производит как бы перерыв в линии предков. Воображение уже не пробегает ее с прежней беспрепятственностью, оно не в силах перенести почести и известность предков на их потомков, носящих то же имя и фамилию, с той же легкостью, как в том случае, когда переход согласуется с общими правилами, т.е. ведет нас по мужской линии от отца к сыну или же от брата к брату.

9. Но собственность, поскольку она обеспечивает самую полную власть и господство над любым объектом, является отношением, которое оказывает величайшее влияние на указанные аффекты ³⁷.

Все, что принадлежит тщеславному человеку, оказывается таким, что лучше не сыщешь. Его дома, экипажи, мебель, платье, лошади, охотничьи собаки—все это, по его мнению, лучшее, что только может быть, и легко заметить, что малейшее преимущество любого из указанных предметов дает ему новую пищу для гордости и тщеславия. Если поверить ему, то его вино имеет лучший букет, чем любое другое, его кухня самая изысканная, его стол сервирован лучше, чем у других, его слуги более опытны, воздух там, где он живет, больше всего полезен для здоровья, почва, которую он обрабатывает, наиболее плодородная, его плоды зреют лучше и раньше. Такая-то вещь замечательна своей новизной, другая—своей древностью; эта — произведение известного художника, та — некогда принадлежала какому-нибудь принцу или великому человеку. Словом, все вещи, отличающиеся полезностью, красотой или необычайностью или же имеющие какую-либо связь с таковыми, могут возбудить в человеке упомянутый аффект, если только они составляют его собственность. Все они сходны в том, что доставляют удовольствие. Лишь данное качество свойственно им всем, и потому оно и должно быть тем качеством, которое порождает аффект—действие, общее им всем. Так как каждый новый пример является новым аргументом и так как сходные примеры бесчисленны, эта теория, но-видимому, в достаточной мере подтверждается опытом.

Богатство подразумевает возможность приобретать все, что представляется приятным, и, охватывая многие частные объекты тщеславия, с необходимостью становится одной из главных причин этого аффекта.

10. На наши мнения всех видов оказывают сильное воздействие общество и симпатия, и нам почти невозможно стать сторонником какого-нибудь принципа или разделить какое-либо чувство при отсутствии общего согласия с каждым, с кем мы состоим в дружеских или близких отношениях. Но из всех наших мнений те, которые мы принимаем как свидетельствующие в нашу пользу, какими бы высокомерными и самонадеянными они ни были, являются по существу самыми хрупкими, и их легче всего могут поколебать противоречия и возражения со стороны других. Мы проявляем в данном случае немалую озабоченность, и это быстро ввергает нас в тревогу и заставляет наши аффекты быть настороже. Осознание своей пристрастности заставляет нас бояться ошибки, и сама трудность вынести суждение относительно объекта, который никогда не находится на должном удалении от нас и не виден с надлежащей точки зрения, заставляет нас тревожно прислушиваться к мнению других лиц, в большей мере способных образовывать соответствующие истине мнения относительно нас. Отсюда та сильная любовь к славе, которая свойственна всем людям. Именно для того, чтобы подтвердить свое благоприятное мнение о самих себе и увериться в нем, а не в силу какой-либо изначальной страсти они ищут признания других лиц. И когда человек желает, чтобы его восхваляли, то это происходит по той же самой причине, по какой красавице приятно смотреться в зеркало, в котором надлежащим образом отражены ее прелести.

Хотя и трудно во всех пунктах рассуждения отличать причину, которая увеличивает действие, от причины, которая единственно лишь производит его, однако в данном случае явления, по-видимому, вполне ясны и их достаточно для того, чтобы подтвердить вышеуказанный принцип.