Драконий коготь - Баневич Артур - Страница 27
- Предыдущая
- 27/80
- Следующая
Капитанская каюта занимала заднюю часть кормовой надстройки. В передней, размером поменьше, обитали в лучшие времена немногочисленные офицеры. А после — портовые побирушки, мухи, недурно живущие за счет того, что побирушки оставляли после себя, а оставлять они далеко не ходили, самое большее — до соседней каюты, — пауки, питавшиеся мухами, ну и грызуны. Сейчас здесь поселились моллюски. У большинства окошек не было ни пленок, ни стекол. Было мокро, холодно и паршиво.
— Вижу, не только офицеров смыло, — Венсуэлли осторожно пощупал какой-то одинокий сундучок, на котором начинали робко прорастать водоросли, — мебель тоже. Где стол для карт? — Концом кнута он смел дремлющую на крышке улитку, положил берет, присел. — Не знаешь? Так я и думал. Но какие-нибудь карты у вас есть?
— Была. Западного Междуморья. Штурман ее как зеницу ока берег, потому что она древняя была, реликтовая. Еще при Старой Империи вычерченная.
— Шутишь, Дебрен? Присядь, не торчи как столб. Я предпочитаю шутить, когда собеседник сидит.
Дебрен беспомощно осмотрелся. Вздохнул, перевернул ведерко, сел, широко разведя колени.
— Сожалею, адмирал. Думаю, не выдам большого секрета, если скажу, что императорский флот на ладан дышит. Плавать не на чем, плавать некому, и не очень-то известно — куда. То есть, — поправился он, — до сих пор не было куда. Ибо теперь, как я узнаю с приятным удивлением, Его Императорское Величество вывел на океан новую эскадру.
— Флот, Дебрен, флот. Игра слов, понимаю, но буду благодарен, если соизволишь придерживаться официальной терминологии. Видишь ли, мэтр, в Бикопулиссе форма уже давно подмяла под себя содержание, а имперские чиновники видят не то, что есть в натуре, а лишь то, про что начертано, что так быть должно. Император Станорий в промежутках между триумфами собственноручно морской устав писал и ритуал установил. И там черным по белому написано, что адмирал ничем меньшим, нежели флот, командовать не может, а если случайно и покомандует, то жалованье ему за это не полагается, поскольку для такого крупного вельможи это было бы оскорбительным.
— Нежизненный, скажу я вам, устав. Не оскорбляя Станория, само собой, Великого.
— Нежизненный? Видно, ты бикопулиссцев не знаешь. Каждый второй Император получил от благодарного народа мраморный памятник, пользуясь этой самой нежизненностью. В блеске славы великого реформатора.
— Признаться, не понимаю.
— Ты — чародей? Нет, гляньте, господа, что деется! Первый, кто не размахивает у человека перед носом императорской непогрешимостью, не говоря уж о ведерке. О, вы, кажется, предстаете передо мной в другом свете, мэтр Дебрен. А что до Бикопулисса, то дело тут проще простого. Уже дед Станория публично заявил, что дела в государстве идут не ахти и многое надо исправлять. При этом виновны во всем, само собой, предшественники, творившие ошибки и извращения, пользуясь лунным календарем. И теперь стране требуются реформы, хороший хозяин и возрождение. Так и повелось, что каждый новый Император ни черта не будет стоить, если не реформирует чего-нибудь, да и видимого возрождения не продемонстрирует. Знаешь, Дебрен, сколько легионов было у Станория? Два! Восточный и Западный, с двумя вице-маршалами во главе, ибо единственным не вице, а маршалом, жалованье, к слову сказать, милостиво получавшим и отдававшим его беднякам, был сам Император. Да, два легиона плюс один флот и три отдельных эскадры, и хватало! Бикопулисские корабли делали на Междуморье что хотели, легионеры, как при Старом Императоре, стояли в Дектуране, на Ближнем Западе. Провинций было семнадцать, а когда один страдающий самомнением центурион-пограничник, видать, со скуки решил во славу Императора государство вдоль границ пехом обойти и тем самым попасть в «Книгу Гуписса», то в походе облысел, восьмерых потомков наработал и так ноги покорежил, что его в знак признания заслуг в кавалерию перевели. Вот какое государство было! Потом Станорий золоченые туфли откинул, и варвары Зулю отбили. С благословения тогдашнего Отца Отцов, кстати сказать. И что сделал наследник престола? Издал эдикт и из шестнадцати к тому времени уже провинций тут же восемнадцать сотворил. Швырк пером — и вот вам, добрые люди, получайте два новых субъекта Империи. С кучей прибыльных управлений, чем в провинциях довольны, и бандой уполномоченных Императора по вопросам внедрения, что двор и столицу радует. Потом, уже под конец жизни, наисветлейший Государь-Император армию реформировал. Из трех войсковых округов сделал четыре, что было незамедлительно объявлено величайшим деянием. Но тут же передумал и из четырех сделал два, так как эксперты подсчитали, что от этого боевая готовность возрастет, ну и солдаты с воистину удивления достойной скоростью вынесли бывшего Императора в кусочках на носилках из дворца. Думаю, нет нужды добавлять, что следующий Император, экс-десятник гоплитов, начал правление с пяти округов и повышения окладов для офицерских кадров. Так оно и пошло. Сегодня Бикопулисс уже не город и мир, как ранее, а город и немного дальше, чем с башни видно. Но провинций в нем сорок девять, а армий, отдельных легионов, флотов и эскадр столько, что генералы давно в организационных схемах запутались. Зато в табелях оплат разбираются как никто. Только и смотрят в руки один другому. Ни ломаного гроша не получишь из скарбниц сверх того, что тебе по штату положено. — Адмирал замолчал, вынул из-за пояса кинжал и, взяв за острие, принялся наблюдать за крысой, выставившей мордочку из какой-то дыры. Крыса поглядела ему в глаза, зыркнула на Дебрена, подумала малость, вылезла целиком и не спеша потопала вдоль стены.
— Кошку тут, случайно, не держите, мэтр?
— Была, да кто-то ее того, сожрал. То ли крысы, то ли экипаж.
Венсуэлли размахнулся, запустил кинжал. Острие врезалось в перегородку немного выше спины грызуна, проломило доску и исчезло вместе с остальной частью кинжала. Крыса пискнула и, отскочив на два фута, остановилась рядом с какой-то дырой — не той, через которую вошла, — проверила, не вытаскивает ли адмирал новый нож, и, успокоившись, продолжила обнюхивать доски палубы.
— Видишь ее? — ухмыльнулся Венсуэлли. — Прирожденный бикопулиссец. Старуха у нее над ухом косой размахивает, а она делает вид, будто ничего особенного не происходит. Остатки давнего пиршества потребляет и не желает принимать к сведению реальности. А так, из любопытства, чего она там вынюхивает? Кошачьи останки ищет?
— Червей. На корабле мало чего съестного осталось, так что крысы вначале на мышей перекинулись, а потом по дятловой моде на червей. Поэтому будьте любезны, не охотьтесь спорта ради на крыс. Другое дело, если для горшка… это мы, к сожалению, порой делаем, но если ради забавы, то уж лучше не надо. Они, понимаете, полезны.
— Прости, Дебрен, забыл я, что ты маг. Наверно, как многие из вас, предпочел бы об этих… как их… то ли дырах, то ли нишах элоко… гичных поговорить, да? Дескать, все живые существа образуют закрытые сообщества, пожирают друг друга в замкнутом цикле к общему благу?
— Нет, адмирал. Если уж говорить о дырах, то лучше о корабельных, которые здешние черви весьма успешно проделывают. Вероятно, в рамках закрытого сообщества с рыбами, к которым нас в конце концов отправят вместе с «Арамизанополисанцем». Галера прогнила, а теперь еще стала на сыр похожа. Я, конечно, не уверен, но думаю, что крысы, пожирая самых крупных червей, продлевают нам жизнь.
Венсуэлли встал, направился к двери. Однако передумал, подошел к стене, пнул, потом добавил еще раз, увеличил большую, размером с голову, дыру. Набрал горсть ракушек и потянулся за кинжалом, воткнувшимся в пол соседней каюты.
— Я б выпил, господин Дебрен. На чем только я не плавал, даже на волканском каяке, но на такой дряни еще ни разу. И как только такую лохань на море выпустили? Предупреждали меня, что эту штуку не вчера со стапелей спустили, но пусть меня черти заберут, если она не самая древняя галера известного нам мира. Искать ее надо не в реестрах флота, а в «Книге Гуписса». Наверно, я по морде кому-нибудь съезжу, если сейчас же не напьюсь. А, чародей?
- Предыдущая
- 27/80
- Следующая
