Плач в ночи - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 18

— Дорогая, нам пора, — вклинился Эрих. — Другие тоже хотят поговорить с пастором.

— Конечно.

Когда Дженни протянула руку, пастор добавил:

— Дженни, вам, безусловно, было очень трудно остаться вдовой в таком молодом возрасте, с такими малютками. Теперь вы с Эрихом заслуживаете большой удачи и благословения.

Дженни успела только ахнуть, и муж увлек ее вперед. В машине она воскликнула:

— Эрих, ты же не сказал пастору Барстрому, что я овдовела, правда?

Эрих повернул руль, и машина отъехала от тротуара.

— Дженни, Грэнит-Плейс - это не Нью-Йорк. Это маленький городок на Среднем Западе. Здешние люди поразились, услышав, что я собираюсь жениться на тебе через месяц после знакомства. По крайней мере, молодая вдова - образ, вызывающий сочувствие, а вот нью-йоркская разведенка в здешнем обществе - нечто совсем другое. И я не сказал прямо, что ты вдова. Я рассказал пастору Барстрому, что ты потеряла мужа. Остальное он додумал сам.

— Так ты не соврал, но, в сущности, я соврала за тебя, не поправив его, — продолжала Дженни. — Эрих, ты разве не понимаешь, в какое положение это меня ставит?

— Нет, дорогая. И мне ни к чему, чтобы люди в округе судачили, не вскружила ли мне голову прожженная дамочка из Нью-Йорка, которая обдурила деревенщину.

Эрих смертельно боялся показаться нелепым, боялся так сильно, что был готов солгать священнику, лишь бы избежать такого риска.

— Эрих, когда в четверг вечером я поеду на встречу, мне придется сказать правду пастору Барстрому.

— В четверг я буду в отъезде.

— Знаю. Вот почему мне кажется, что там будет приятно. Я бы хотела познакомиться со здешними людьми.

— Ты планируешь оставить детей одних?

— Конечно же, нет. Наверняка есть няни...

— Наверняка ты не собираешься оставить детей с кем попало?

— Пастор Барстром мог бы порекомендовать...

— Пожалуйста, Дженни, подожди. Не начинай светскую жизнь. И не говори пастору, что ты разведена. Я его знаю, он больше не заговорит на эту тему, если ты первая не заведешь разговор.

— Но почему ты не хочешь, чтобы я пошла на встречу?

Эрих оторвал взгляд от дороги и посмотрел на жену:

— Потому что я так сильно тебя люблю, что не готов делиться тобой с другими людьми, Дженни. Я ни с кем не будуделиться тобой.

Эрих уезжал в Атланту двадцать третьего февраля. Двадцать первого он сказал Дженни, что у него есть дело и на обед он опоздает. Когда Эрих вернулся, было почти половина второго.

— Пойдем в конюшню, — пригласил Эрих. — У меня для тебя сюрприз.

Схватив куртку, Дженни побежала за ним следом.

В конюшне их уже ждал Марк Гарретт, на его лице была широкая улыбка.

— Познакомьтесь с новыми жильцами, — сказал он.

В стойлах, ближних к дверям, бок о бок стояли два шетландских пони. У них были густые блестящие гривы и хвосты, а медные тела сияли.

— Подарок моим новым дочкам, — гордо объявил Эрих. — Я подумал, что нам стоит назвать их Мышка и Динь-Динь. Тогда девочки Крюгер никогда не забудут свои детские прозвища.

Эрих потянул жену к следующему стойлу:

— А вот и твой подарок.

Онемев, Дженни во все глаза смотрела на гнедую кобылу породы «морган», которая дружелюбно глядела на нее в ответ.

— Она настоящее сокровище! — воскликнул Эрих. — Четыре года, безупречная родословная, смирная. Она уже выиграла полдюжины ленточек. Нравится тебе?

Дженни протянула руку, чтобы погладить кобылу по голове, и поразилась, что та не отпрянула.

— Как ее зовут?

— Заводчик назвал ее Огненной Девой. Утверждает, что в ней есть огонь и смелость, помимо родословной. Конечно, ты можешь назвать ее как душе угодно.

— Огонь и смелость, — прошептала Дженни. — Прелестное сочетание. Эрих, я так рада.

Он был доволен.

— Я не хочу, чтобы ты пока ездила верхом. Поля еще обледеневшие. Но если вы с девочками начнете дружить с лошадьми и навещать их каждый день, тогда к следующему месяцу сможете приступить к урокам. А теперь, если ты не против, давай обедать.

Дженни импульсивно обернулась к Марку:

— Ты ведь наверняка еще не обедал. Не присоединишься к нам? Холодное мясо и салат.

Краем глаза она заметила, как нахмурился Эрих, но с облегчением увидела, что мрачное выражение исчезло так же быстро, как и появилось.

— Пожалуйста, Марк, — настоял он.

За обедом Дженни поняла, что все время думает об Огненной Деве. Наконец Эрих не выдержал:

— Родная, у тебя на лице счастливейшая детская улыбка. Дело во мне или в гнедой кобыле?

— Эрих, должна сказать, я так чертовски рада из-за этой лошади, что еще даже и думать не начала о том, чтобы поблагодарить тебя.

— Дженни, у тебя когда-нибудь были домашние животные? — спросил Марк.

Было в Марке нечто такое надежное и спокойное, что Дженни чувствовала себя уютно в его присутствие.

— У меня почтибыл питомец, — сказала она со смехом. — У одного из наших соседей в Нью-Йорке был карликовый пудель. Когда родились щенки, по дороге домой из школы я каждый день заходила к соседям, помогала ухаживать за ними. Мне было лет одиннадцать или двенадцать. Но в нашей квартире нам не разрешалось заводить животных.

— И ты всегда чувствовала себя обманутой, — высказал догадку Марк.

— Пока я росла, мне определенно казалось, что чего-то не хватает.

Когда все допили кофе, Марк отодвинул стул:

— Спасибо, Дженни. Было очень приятно.

— Когда Эрих вернется из Атланты, мне хотелось бы, чтобы ты пришел на ужин. Приводи подружку.

— Хорошая идея, — согласился Эрих, и Дженни подумала, что голос у него такой, будто он и вправду так думает. — Марк, как насчет Эмили? У нее всегда была слабость к тебе.

— У нее всегда была слабость к тебе, — поправил его Марк. — Но ладно, я ее спрошу.

Перед отъездом Эрих крепко обнял жену:

— Я так буду скучать по тебе, Дженни. Обязательно запирай двери на ночь.

— Хорошо. С нами ничего не случится.

— На дорогах гололед. Если захочешь что-нибудь купить в магазине, пусть Джо тебя отвезет.

— Эрих, я уже большая, — возразила она. — Не тревожься за меня.

— Ничего не могу поделать. Позвоню тебе вечером, родная.

В тот вечер, когда Дженни вытянулась на постели с книгой, на нее нахлынуло чувство свободы пополам с виной. В доме царила тишина, не считая гула отопления, которое то включалось, то выключалось. Иногда она слышала, как в комнате напротив говорит во сне Тина. Дженни улыбнулась, вспомнив, что девочка больше не просыпается в слезах.

Эрих, должно быть, уже добрался до Атланты. Скоро позвонит. Дженни оглядела комнату. Дверца шкафа была приоткрыта, а халат она оставила на каминном кресле с низким сиденьем и высокой спинкой. Конечно, Эрих возражал бы, но сегодня можно не беспокоиться об этом.

Дженни снова взялась за книгу. Через час зазвонил телефон. Она нетерпеливо сняла трубку:

— Здравствуй, дорогой.

— Как приятно такое слышать, Джен.

Это был Кевин.

— Кевин, — Дженни так резко поднялась с подушек, что книга соскользнула на пол. — Ты где?

— В Миннеаполисе. Театр «Гатри». У меня пробы.

Дженни стало очень неловко.

— Кевин, это замечательно, — Она постаралась, чтобы ее голос звучал убедительно.

— Посмотрим, как пойдет. А у тебя как дела?

— Очень-очень хорошо.

— А у детей?

— Просто отлично.

— Приеду с ними повидаться. Будешь завтра дома? — Слова прозвучали невнятно, а тон был резким.

— Не надо, Кевин.

— Дженни, я хочу увидеть своих детей. Где Крюгер?

Внутренний голос предупредил Дженни не признаваться в том, что Эриха не будет четыре дня.

— Сейчас его нет. Я думала, это он звонит.

— Скажи мне, как добраться до тебя. Я возьму напрокат машину.

— Кевин, ты не можешь так поступить. Эрих будет в ярости. У тебя здесь нет никаких прав.