Оставь для меня последний танец - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 41

— Жена говорит, что я никогда прямо не отвечаю на вопрос, — сказал он, — и, возможно, так оно и есть. — Его губы тронула мимолетная улыбка, почти сразу же исчезнувшая. — Позвольте немного рассказать о нашей семье. Вивьен — самая младшая из четырех наших дочерей. В колледже она познакомилась с Джоэлом, и девять лет назад, когда ей было двадцать два, они поженились. К несчастью, как вы, наверное, знаете, чуть больше двух лет назад Джоэл умер от рака. В то время мы пытались уговорить ее вернуться в Бостон, но она начала работать у Николаса Спенсера. Ее очень воодушевляла мысль о том, что она сотрудница компании, в которой разрабатывается противораковая вакцина.

Когда Вивьен начала работать у Ника Спенсера, он был женат на Линн чуть более двух лет, подумала я. Держу пари, этот брак уже тогда дал трещину.

— Хочу быть с вами откровенным, Карли, — сказал Алан Десмонд. — Если — и это очень весомое «если» — у Вивьен действительно был роман с Николасом Спенсером, то произошло это не сразу. После смерти Джоэла она полгода работала в компании Спенсера. По меньшей мере раз в месяц приезжала на выходные к нам в гости. В этот период ее мать, я или одна из сестер взяли за правило практически каждый вечер разговаривать с ней по телефону. Так или иначе, всех нас беспокоило, что она почти всегда дома. Мы уговаривали ее записаться в группу психотерапии, пойти на какие-нибудь курсы или по вечерам готовиться к степени магистра — одним словом, заняться чем-нибудь, чтобы только не сидеть дома.

Принесли наши пироги. Нет нужды говорить, что выглядели они просто великолепно, но я прочла ярлык с предупреждением: одна тысяча калорий. Закупорка кровеносных сосудов.

«Ты подумала об уровне холестерина?» — спросила я себя.

Отрезав кусочек, положила его в рот. Божественно. Это угощение почти никогда себе не позволяю. Мне оно не подходит. Но было так вкусно, что беспокоиться на этот счет было бы глупо.

— Полагаю, вы хотите сказать о том, что в какой-то момент картина изменилась.

Алан Десмонд кивнул.

Я была рада, что, отвечая на мой вопрос, он рассеянно жевал пирог.

— В конце прошлого лета Вивьен как-то изменилась. Она казалась более счастливой, хотя была весьма обеспокоена тем, что с противораковой вакциной возникли какие-то непредвиденные проблемы. Правда, она не вдавалась в подробности. Полагаю, информация была конфиденциальной, но Вивьен говорила, что Николас Спенсер весьма встревожен.

— Она когда-нибудь намекала на то, что между ними развиваются интимные отношения?

— Нет, никогда. Но ее сестра Джейн — та, с которой вы недавно разговаривали, — догадалась об этом. Она сказала нечто вроде: «Вив и так слишком много страдала. Надеюсь, у нее хватит ума не влюбиться в своего женатого босса».

— Вы никогда прямо не спрашивали Вивьен, нет ли у нее любовных отношений с Ником Спенсером?

— Я в шутку спросил, не появился ли на ее горизонте интересный мужчина. Она назвала меня неисправимым романтиком и сказала, что, если такой появится, она мне скажет.

Чувствовалось, что Алан Десмонд скоро будет готов задать мне вопросы, поэтому поскорей вставила еще один.

— Если оставить в стороне роман, Вивьен когда-нибудь говорила вам о своем отношении к Николасу Спенсеру?

Алан Десмонд нахмурился, потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Когда на протяжении последних семи-восьми месяцев Вивьен заговаривала о Спенсере, можно было подумать, что она наверху блаженства. Вот почему, если бы она прислала письмо, в котором говорилось бы, что она едет к нему в Швейцарию, я бы этого не одобрил, но понял бы всем сердцем.

К его глазам подступили слезы.

— Карли, с каким счастьем я получил бы сейчас от нее письмо, но знаю, что этого не случится. Где бы сейчас ни была Вивьен, я молю Бога, чтобы она была жива, она не может с нами связаться. Иначе уже сделала бы это.

Было ясно, что он прав. Наш кофе постепенно остывал, а я все рассказывала ему о том, как, встретившись с Вивьен, узнала о ее намерении жить с родителями, пока не найдет себе дом. Рассказала ему о том, что она позвонила мне и сообщила, что, как ей кажется, может опознать человека, забравшего записи доктора Спенсера.

— И вскоре после этого Вив пропала, — скатал он.

Я кивнула.

Мы оставили пироги недоеденными. Знаю, оба мы видели перед глазами красивую молодую женщину, чей дом отнюдь не был убежищем.

Эти размышления натолкнули меня на мысль.

— В последнее время погода очень ветреная. У Вивьен были проблемы с входной дверью?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Понимаете, то, что входная дверь ее дома была открыта настежь, могло показаться едва ли не приглашением проходящему мимо соседу проявить любопытство и позвонить, чтобы узнать, в чем дело. Это, в сущности, и произошло. Но если дверь распахнулась оттого, что не был закреплен шпингалет, исчезновение Вивьен могли не заметить еще по меньшей мере сутки.

Мысленным взором я увидела Вивьен, которая стоит на пороге дома и смотрит, как я отъезжаю.

— Вы, возможно, правы. Припоминаю, что входную дверь приходилось плотно прижимать, и только тогда защелкивался замок, — сказал Алан Десмонд.

— Предположим, что дверь распахнулась от ветра, а не была оставлена открытой, — сказала я. — Были ли лампа и стол опрокинуты специально, чтобы ее исчезновение выглядело как грабеж или похищение?

— В полиции считают, что Вив умышленно оставила признаки насилия. Она звонила вам в пятницу вечером, мисс Декарло. Какой у нее был голос?

— Взволнованный, озабоченный.

Думаю, что почувствовала их присутствие еще до того, как увидела. Среди мрачных людей я заметила детектива Шапиро. Другой был офицер полиции в форме. Они подошли к столу.

— Мистер Десмонд, — начал Шапиро. — Нам надо поговорить с вами с глазу на глаз.

— Вы ее нашли? — сразу спросил Алан Десмонд.

— Скажем так, выследили. Ее соседка Дороти Бауз, живущая через три дома от мисс Пауэрс, хорошая приятельница вашей дочери. Она была в отпуске, а вашей дочери оставила ключ от дома. Сегодня утром Бауз вернулась и обнаружила, что из гаража пропала машина. У Вивьен были когда-нибудь психические заболевания?

— Она сбежала потому, что была напугана, — сказала я. — Я знаю, дело в этом.

— Но куда она поехала? — спросил Алан Десмонд. — Что могло ее так сильно напугать, чтобы она сбежала?

Я подумала, что, пожалуй, знаю ответ. Вивьен подозревала, что телефон Ника Спенсера прослушивается. Наверное, сразу после разговора со мной что-то заставило ее предположить, что ее телефон тоже прослушивается. Это могло объяснить ее паническое бегство, но непонятно было, почему она не сумела связаться с родственниками. Потом я мысленно повторила вопрос ее отца: «Куда она поехала? И преследовал ли ее кто-нибудь?»

Приход полицейских положил конец нашему разговору, так что я недолго еще пробыла в обществе Алана Десмонда. Пока мы пытались проследить последовательность событий, с нами в течение нескольких минут сидели детектив Шапиро и офицер Клейн. Вивьен прибежала в дом подруги и взяла ее машину. И пусть что-то испугало ее настолько сильно, что заставило убежать из собственного дома — до того момента с ней, по крайней мере, все было в порядке. Когда отец Вивьен и я увидели, как к нашему столику подходят Шапиро и Клейн, мы оба испугались, как бы они не принесли плохие новости. Сейчас, во всяком случае, появилась надежда.

В пятницу Вивьен позвонила мне около пяти и сказала, что, кажется, знает, кто забрал у доктора Бродрика записи. По словам Алана Десмонда, ее сестра Джейн пыталась дозвониться до нее в тот вечер, около десяти, но не смогла. Она предполагала и надеялась, что у сестры были на этот вечер планы. Рано утром сосед, выгуливавший собаку, заметил открытую входную дверь.

Я спросила, не считают ли полицейские, что Вивьен услышала или увидела нечто в задней части дома, выбежала из передней двери и, может быть, в спешке опрокинула лампу и стол.