Оставь для меня последний танец - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 11

Первый — это, конечно, то, что нам всегда хорошо вместе. Второй — мне хотелось узнать, что она думает о «Джен-стоун» и что говорят об этом люди, занятые в фармацевтической промышленности.

Как обычно, в ресторане «У Ниари» было многолюдно и шумно. Для многих людей он — как дом вдали от дома. Никогда не знаешь, какая знаменитость из мира искусства или политики может оказаться за соседним столиком.

На минуту к нашему столику подошел Джимми Ниари. Пока мы с Гвен потягивали красное вино, я рассказала ему о своей новой работе.

— К нам время от времени заглядывал Ник Спенсер, — сказал он. — Я бы посчитал его честным человеком. Получается, что никогда не знаешь наверняка. — Он кивнул в сторону двух мужчин, стоящих у стойки бара. — Эти ребята потеряли в «Джен-стоун» свои деньги, и это их подкосило. У обоих дети учатся в колледже.

Гвен заказала красного люциана. Я выбрала свою любимую еду — сэндвич с мясом и картофель фри. Потом мы продолжили разговор.

— Ужин за мой счет, Гвен, — сказала я. — Хочу поэксплуатировать твои мозги. Как удалось Нику Спенсеру задурить всем головы своей вакциной, если это мошенничество?

Гвен пожала плечами. Она хороший юрист, а это значит, что никогда прямо не отвечает на вопрос.

— Карли, открытия в области фармакологии происходят едва ли не каждый день. Сравни с развитием транспорта. До девятнадцатого столетия люди ездили в экипажах, дилижансах или верхом. Поезд и автомобиль стали великими изобретениями, позволившими миру двигаться быстрее. В двадцатом столетии появились сначала самолеты с пропеллерами, затем реактивные самолеты, потом сверхзвуковые и наконец космические корабли. В медицинских лабораториях происходит аналогичное ускорение и прогресс. Только подумай. Аспирин был изобретен в конце девяностых девятнадцатого века. До этого для снятия жара применяли кровопускание. Оспа. Этой вакцине всего лишь восемьдесят лет, и, где бы ее ни применяли, она искореняла болезнь. Какие-нибудь пятьдесят лет назад бывали эпидемии полиомиелита. Эту проблему разрешили с помощью вакцин Сока, а затем Сэбина. Я могла бы продолжить.

— ДНК?

— Точно. И не забывай, что ДНК произвела переворот в законодательстве, а также позволила прогнозировать наследственные заболевания.

Я подумала о заключенных, избежавших смертного приговора, потому что их ДНК доказывала, что они не совершали преступления.

Голова Гвен была полна мыслей.

— Вспомни все эти книги, в которых похищают ребенка, а потом, тридцать лет спустя, на пороге дома появляется взрослый человек и говорит: «Я вернулся, мамочка». В наше время дело не в том, что кто-то похож на кого-то. Все решает тестирование на ДНК.

Принесли наши заказы. Гвен откусила пару раз и продолжила:

— Не знаю, Карли, шарлатаном или гением был Ник Спенсер. Насколько я понимаю, в медицинских журналах писали о весьма обнадеживающих ранних результатах в разработке противораковой вакцины, но представь: на завершающем этапе результаты проверить не удалось. Затем, разумеется, Спенсер исчезает, и оказывается, что он ограбил компанию.

— Ты его когда-нибудь видела? — спросила я.

— Среди группы участников на одном из медицинских семинаров. Весьма яркая личность. Но знаешь, Карли, мне его ни капли не жаль — ведь он обобрал до нитки далеко не богатых людей и, хуже того, разбил надежду тех, кто отчаянно нуждался в вакцине, которую он всем навязывал. Итак, самолет разбился. Насколько я понимаю, он получил то, что заслужил.

Коннектикут — красивый штат. В период моего детства там жили кузены моего отца, и, приезжая к ним в гости, я думала, что весь штат похож на Дэриен. Но, как и в любом другом штате, в Коннектикуте есть свои скромные рабочие городки. Добравшись на следующее утро Каспиена, что милях в десяти от Бриджпорт именно такой городок я и нашла.

Поездка заняла не много времени, меньше полутора часов. Выехав из гаража в девять, я проезжала мимо вывески «Добро пожаловать в Каспиен!» в двадцать минут одиннадцатого. Вывеска представляла собой деревянную резьбу с изображением революционного солдата с мушкетом.

Чтобы проникнуться духом этого места, я немного поездила по улицам. Большинство домов типа «Кейп-Код» были построены уступами — те, что возводились в середине пятидесятых. Многие дома подверглись перестройке. Заметно было, что следующие поколения заняли место первых владельцев, ветеранов Второй мировой войны. Велосипеды и скейтборды стояли под навесами для автомобилей или же были прислонены к боковым дверям. На подъездных аллеях и на улицах были припаркованы в основном внедорожники или вместительные седаны.

Это был городок семейного типа. Почти все дома содержались в порядке. Как и в любом городе, здесь был квартал с большими домами и просторными участками. Однако в Каспиене не видно было богатых особняков. Я решила, что, когда люди здесь начинали богатеть, они вывешивали табличку «Продается» и перебирались в более дорогое место поблизости, например, в Гринвич, Уэстпорт или Дэриен.

Я медленно ехала по Мейн-стрит, центральной улице Каспиена. Длина ее всего четыре квартала, и на ней разместились обычные для миленьких городков учреждения: магазины «Тэн», «Дж. Крю», лавка керамических изделий, мебельный салон, почта, салон красоты, пиццерия, несколько ресторанов, страховое агентство. Я проехала через пару пересекающихся кварталов. На Элм-стрит миновала похоронное бюро и торговый центр с супермаркетом, химчисткой, винным магазином и кинозалом. На Хикори-стрит нашла кафе, а рядом с ним двухэтажное здание с вывеской «Городской журнал Каспиена».

По карте определила, что дом Спенсеров располагался по адресу: Уинслоу-террас, семьдесят один. Эта улица отходила под углом от конца Мейн-стрит. Увидела там каркасный дом с галереей, похожий на тот дом рубежа столетий, в котором я выросла. На доме была прибита табличка с надписью: «ФИЛИПП БРОДРИК, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ». Интересно, жил ли раньше доктор Бродрик на верхнем этаже дома Спенсеров?

В одном интервью Николас Спенсер нарисовал радужную картину своего детства: «Я знал, что нельзя мешать отцу, когда у него пациенты, но сознание того, что он внизу, совсем рядом, приводило меня в прекрасное расположение духа».

Я намеревалась навестить доктора Филиппа Бродрика, но не сейчас. Сначала вернулась к зданию, в котором размещалась редакция «Городского журнала Каспиена», поставила машину у тротуара и вошла внутрь.

Сидящая за столом секретаря крупная женщина была настолько поглощена Интернетом, что показалась мне напуганной, когда дверь открылась. Но в ту же секунду лицо ее приняло приветливое выражение. Она энергично произнесла «с добрым утром» и спросила, чем может мне помочь. Широкие очки без оправы увеличивали ее светло-голубые глаза.

Я заранее решила, что не стану называть себя репортером из «Уолл-стрит уикли», а просто попрошу дать мне недавние номера газеты.

Самолет Спенсера разбился почти три недели назад. Скандал о пропавших деньгах и вакцине состарился на две недели. Я полагала, что газета из родного города героя событий подробно описала оба аспекта этой истории.

Женщина не проявила ни малейшего любопытства по поводу того, что я здесь делаю. Выйди и коридор, она вскоре вернулась с экземплярами номеров газеты за прошлую неделю. Я заплатила всего три доллара и, засунув их под мышку, отправилась в находящуюся по соседству закусочную. Мой завтрак в тот день состоял из половины английской сдобы и чашки растворимого кофе. Я подумала, что в качестве «elevenses», как мои британские друзья называют одиннадцатичасовое чаепитие, или «coffee break» вполне подошел бы заварной кофе с рогаликом.

Закусочная была маленькой и уютной — одно из тех заведений с красными клетчатыми шторами и тарелками с изображением куриц с цыплятами, стоящими в ряд на полке за стойкой. Как раз в этот момент двое мужчин лет семидесяти поднялись, чтобы уйти. Официантка, миниатюрная энергичная женщина, ловко убирала их пустые чашки.