Со всей дури! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/40
- Следующая
– Как у вас все вкусно! – искренне восхищалась я.
– А ты, детка, готовить умеешь?
– Умею.
– И пироги печешь?
– Пеку. Только не из дрожжевого теста. Не получается оно у меня. Да и муж их не любил.
– А вы что, в разводе?
– Нет, мама, – сказал Иван, – муж Лады погиб, на машине разбился.
– Ой, прости, я не знала… А вы заявление уже подали?
– Нет, мы пока решили так пожить, – ответил Иван.
– Да как же так? Почему?
– Притереться надо. Чтобы потом…
– Нет! Мне это не нравится! Что это такое? Ваню вон часто в Кремль на приемы приглашают. А просто какую-то девушку с ним в Кремль не пустят.
– А в самом деле! – воскликнул Иван.
– Знаете, я как-то меньше всего мечтаю о кремлевских приемах. Ходил Ваня туда один, пусть и дальше ходит. А я такие тусовки не люблю.
– Ишь ты какая, кремлевские тусовки она не любит… Что, и вообще регистрироваться не будете?
– Пока нет. А вот если приживемся…
– А жить где собираетесь?
– Квартиру снимем, – решительно ответил мой генерал. Хотя об этом у нас речи не было.
– Ну, это правильно. На первых порах лучше одним жить. А то я когда замуж вышла, мы с Тимошей в комнате с его родителями жили. Вот маялись! Поцеловаться ночью стеснялись, не то что… Приходилось улучать момент…
– Бабушка! – засмущалась Лида.
– А что, дело житейское. А может, чем снимать, на даче пока поживете? Там хорошо, тепло.
– Пробки, мама!
– А, ну да… А у тебя, Ладочка, своей квартиры-то нет?
– Есть. Но я ее продаю. Хочу другую купить.
– Нет. В женину квартиру генералу въезжать неправильно. Вань, а ты сам-то квартирку купить не думал?
– А я еще ни о чем не думал, кроме того, что нашел свою женщину. И никогда себя таким счастливым не чувствовал, – каким-то неожиданно восторженным тоном произнес генерал.
Мать и дочь изумленно на него взглянули. Я тоже удивилась.
– Что вы так на меня уставились? Не ожидали? – рассмеялся он. – Не слыхали от меня таких речей сроду? Я и сам от себя не ожидал, если честно. Но как увидал эту женщину, что-то во мне перевернулось… Давайте-ка за нее выпьем, она принесла счастье уже двум членам нашей не избалованной счастьем семьи.
– Ой, правда, папочка! – восторженно воскликнула Лида. – Какой ты молодец!
– Да, Ладочка, я Ваню таким уж и не помню, спасибо тебе, – растрогалась Надежда Мартыновна.
Боже мой, как хорошо мне было за этим столом, с этими людьми, и я уже по уши была влюблена в своего генерала. И мне жутко хотелось остаться с ним вдвоем, чтобы сказать ему об этом. И все-таки остатками разума я понимала, что такого благорастворения надолго не хватит. Мы ведь не на необитаемом острове находимся. Кто-нибудь начнет нашептывать что-нибудь Лиде, например та же Юлька… Подружки Надежды Мартыновны тоже перемоют мне косточки. Будут говорить, что я прохиндейка, позарилась на генерала, что мне нужен не он сам, а его положение, и т. д., и т. п. Моей маме генерал понравится, я ее знаю, но вот с Надеждой Мартыновной они вряд ли поймут друг друга, хотя с мамой может и получиться, а вот с Ксюхой… Она такая жуткая снобка. А уж что будет говорить обо мне моя бывшая свекровь, это вообще уму непостижимо. Но тут Ваня шепнул мне на ухо:
– Не робей, воробей!
И тут же вся эта хрень вылетела у меня из головы.
У генерала зазвонил телефон. Он встал и вышел из комнаты. Вернулся через две минуты.
– Простите, меня вызывают, это часа на два. Лада, дождись меня! Это не обсуждается!
И он поспешно ушел. Я осталась в некотором ошалении от слов: «Это не обсуждается!» Я что, его подчиненная?
Надежда Мартыновна положила руку мне на плечо.
– Не расстраивайся, детка. Он вернется. Что делать, военный человек. Кстати, имей в виду, он бывает очень резким. И еще он очень ревнивый.
– А расскажите мне о нем, Надежда Мартыновна!
– Что ж тебе рассказать? Я и не знаю.
– А у вас есть его детские фотографии?
– Как не быть! – обрадовалась она. – Сейчас принесу.
Лида между тем собрала Анечку и поехала домой. На прощание она сказала:
– Завтра на работе увидимся, да, Лада Владимировна?
– Конечно.
– И вы не тревожьтесь, я пока никому ничего говорить не стану. Сами скажете, когда сочтете нужным.
– Спасибо! И даже Пашке не говори пока.
– Договорились.
Надежда Мартыновна принесла два толстых фотоальбома.
– Вот! Сейчас посмотрим, – с удовольствием сказала она. – Знаешь, мне так эти нынешние фотки в машинках не нравятся. Вот Лидушка Анютку все на телефон снимает, а что за радость? А потеряет она завтра телефон? Я уж говорю – сделай нормальные фотки, а ей все некогда. Ну вот, смотри, это Ванюшка совсем малюханький, два месяца… А тут ему уж годик.
Смешной упитанный малыш в матроске. Я умилилась. Фотографий было много. Сама Надежда Мартыновна – красивая женщина, но такая типичная офицерская жена… И ее муж – высокий приятный мужик в военной форме.
– Да, и вправду Ваня взял от родителей все самое лучшее.
– Мы с мужем хорошо жили. Он почти не пил, а знаешь, как мужики в гарнизонах пили? Жутко вспомнить. И меня никогда пальцем не тронул, а баба у нас редкая без синяков ходила. Но по женской части ходок был! Но я терпела. Должен у мужика недостаток какой-нибудь быть. Но он уж к сорока годам выдохся. Надоело, видать, ему. И успокоился. А вот это Ванюшка уже в лётном училище. Вишь, какой красавец!
– А по-моему, он сейчас лучше. Интереснее.
– Думаешь?
– Да. А это кто?
– А это Марина, Лидушкина мать. Будь она неладна. Та еще сучка…
– Ничего, она сейчас небось локти себе кусает. Вон какой он теперь, генерал-майор, она небось от лейтенантика сбежала…
– Знаешь, от лейтенантика или от генерала, неважно это, мало ли чего между мужиком и бабой не так бывает, но что ребенка бросила двухлетнего, вот за это ей прощения нет. Скажи, а ты сколько с мужем-то прожила?
– Восемь лет.
– А детей почему нет?
– У меня не может быть детей.
– А ты лечилась?
– Да, но, говорят, бесполезно.
– Ну, сейчас вроде много способов есть. Я вот кино смотрела, «Женский доктор» называлось… А Ваня-то хочет детей?
– Мы пока не говорили об этом. Рановато пока.
– Да ему-то как бы поздновато не было.
– А вы хотите внуков?
– Да нет, пожалуй, у меня вон Анютка есть. Да и ты вроде как, я смотрю, смирилась?
– Смирилась. Мне так давно этот приговор вынесли, что я и не…
– А мужа-то любила?
– Любила. Но на сорок дней выяснилось, что у него другая была. Я ее из дому выгнала.
– А она что, в дом к тебе приперлась?
– Приперлась. А потом в соцсетях свои с ним фотографии выложила…
– Вот же сука!
– Не стану спорить.
Она вдруг погладила меня по голове.
– Не думай, Ваня не такой! Баб у него, конечно, много было, но все как-то… несерьезно. А таким, как сегодня, я его вообще не помню. Он, Ладочка, редкий человек. Честный очень. Его с этой его честностью чуть не сожрали, честные – они как белые вороны.
– Это правда.
– Знаешь, он когда тебе цветы-то на работу отнес, пришел, я и спрашиваю: скажи, сынок, какая она? А он помолчал и говорит: «Она, мама, потрясающая! Я таких еще не встречал».
– Надо же…
– А тебе-то он понравился тогда?
– Ну а как такой может не понравиться! Никогда даже не думала, что такие генералы бывают. Но и все…
– А я рада! Ты только береги его. Он ведь два раза был тяжело ранен. Первый раз в Афгане еще. Ох, что со мной было, когда я узнала… Он вообще герой, мой Ванечка! Нет, теперь не мой, теперь наш Ванечка! Хочешь, я тебе его парадный мундир покажу, он его редко надевает…
– Хочу!
– Пошли, покажу!
Она открыла платяной шкаф, достала оттуда вешалку с закрытым на молнию одежным мешком.
– Ты сперва в руки возьми!
– Ой, какая тяжесть! – ахнула я.
Надежда Мартыновна аккуратно достала из мешка и положила на диван роскошный парадный мундир. Я ахнула.
- Предыдущая
- 14/40
- Следующая
