Край белых птиц (СИ) - Романовская Ольга - Страница 20

Страден сложил губы в форме буквы «о» и дрожащими руками взял текст завещания. Пробежав его глазами, он нахмурился и напомнил: Темнейший собирался сохранить ему жизнь.

— Так я и сохраню, даже слово дам, что вас не убьют за этой дверью. Ну же, чего вам бояться, Страден? — опутывал сетями мурлыкающий голос императора. — Уже в этом году родится сын, затем ещё один, вероятность вступление в силу завещания крайне мала. Там ведь сказано: «В случае отсутствия прямых наследников…». То есть и ваша супруга должна умереть и не оставить потомства. Мыслимое ли дело! Да и сами вы крепкий мужчина.

— Я не верю в ваши добрые намерения, — покачал головой король.

— Правильно делаете, — наморщил переносицу Темнейший. — Мне нужно было совсем другое, но из-за треклятых эльфов и расторопности вашей супруги придётся довольствоваться этой фитюлькой. Один шанс из тысячи, что она пригодится, но отпустить вас просто так не могу. Не даром же похищал, пусть хоть такая бумага останется.

— Значит, задумали меня убить? — Страден по-прежнему не спешил ничего подписывать.

— Я похож на дурака? — рассмеялся император. — Это уже война, а воевать с эльфами я не намерен. При таком раскладе только ленивый не обвинит в вашей смерти. Поздравляю, прижали к стенке, людишки!

Злоба, проскользнувшая в голосе Темнейшего, убедила короля, и он поставил подпись под завещанием. Император тут же убрал его, кивнул и сообщил: Страден свободен. Дождавшись, пока тот приведёт себя в порядок, Темнейший лично открыл для него пространственный коридор во дворец в Наисию, ловко обойдя всю магическую защиту.

Когда вихрь рассеялся, император перечитал завещание и расхохотался, потешаясь над человеческой глупостью. Успокоившись, он задумался о пунктах соглашения о выплате долга. Темнейший намеревался получить всё до последней монетки, но в свете новых обстоятельств не желал грабить Лаксену. Королевству предстояло отдавать долг по частям. Как, они обговорят завтра с графом Сааматом.

Мериам шагала вниз, в Средний город, на работу к мастеру Гримму. Вопреки настояниям мужа, она не бросила несчастного гнома и теперь несказанно радовалась, что ей есть куда пойти и поговорить о чём-то другом, нежели семейные проблемы. Без них, увы, не обошлось, и о самой главной Мериам старалась не думать. Хватит вопросов мужа и подруг. Будто она Прародительница сущего и способна всё решить мановением волшебной палочки!

Палочку, к слову, Мериам заказали вчера: конец третьего курса, пора. Пока её сделают, пока адептка научиться её просто держать. Может, и вовсе не подойдёт орудие труда, и придётся заказывать новую. Волшебная палочка — предмет сугубо личный, одна и на всю жизнь.

Мастер, почтенный седой маг, долго беседовал с Мериам, выявлял её склонности, проверял ауру, узнавал специализацию, особенности поведения, задавал множество вопросов, казалось, никак не относившихся к делу, и после часа утомительной беседы сообщил: палочку изготовит. Шардаш потом рассказал, не всем везёт с первого раза, некоторые вынуждены приходить повторно.

— Почему? — не поняла Мериам. — Необходимых материалов нет?

Профессор рассмеялся:

— Волшебная палочка — предмет штучный, для каждой всё достают заново. А приходят потому, что мастер их сущность не уловил. А ошибиться в таком деле нельзя. В лучшем случае палочкой неудобно пользоваться, в худшем же она начнёт высасывать силы. А всё потому, что маг заказал слишком сильную. Золотые руки и головы у мастеров, недаром алхимиков-краснодеревщиков так ценят. Один стоит дороже десятка таких, как я.

Припекало — и это несмотря на то, что день клонился к вечеру.

Бонбридж благоухал цветами. Они продавались на каждом углу, благо только ленивая крестьянка не выращивала их в саду. Хороший приработок: цветы приносили иногда больший доход, нежели овощи и фрукты. Последних тоже в город завозили в избытке — от разнообразных плодов ломились прилавки. Вот и Мериам шла и сплёвывала на мостовую вишнёвые косточки. В одной руке зажат кулёк, другая придерживала сумку.

Яркие петунии свешивались из горшков над вывесками лавок и трактиров. Зелень деревьев дарила долгожданную тень.

То здесь, то там мелькали в толпе тележки продавцов лимонада, а все, без исключения, таверны и рестораны предлагали посетителям мороженое.

С моря долетал лёгкий бриз, принося с собой запах дальних стран, соли, смолы и рыбы. Даже отсюда виднелись мачты кораблей в порту. Их было столько, что казалось, будто на море вырос лес.

Над Бонбриджем кружились чайки. С пронзительными криками они ныряли в воду, чтобы вынырнуть с блестящей рыбёшкой в клюве. Доставалось от птиц и зазевавшимся рыбакам, вовремя не убравшим улов. Стоило отвернуться, как ушлые чайки камнем падали вниз, хватали с палубы рыбу и взмывали в небеса.

Июль — макушка лета и конец учебного года. Все экзамены сданы, только должники маялись в библиотеке, где было душно, несмотря на открытые нараспашку окна. Мериам счастливо избежала их участи, четыре дня назад закрыв сессию, и официально перешла на четвёртый курс. Сдала всё сама, наотрез отказавшись от помощи мужа.

Мериам заглянула на почту и опустила в ящик письмо родителям. Оно дойдёт быстро, уже послезавтра прочитают. А через три дня они с Тревеусом уедут в тот самый домик в горах на заслуженные летние каникулы. Профессор не входил в приёмную комиссию, поэтому мог спокойно отдыхать до десятых чисел сентября, то есть до первого дня занятий.

Бонбридж потихоньку наводняли абитуриенты. Мериам узнавала их по растерянным лицам и страху в глазах. Когда-то она приехала сюда такой же и точно так же, раскрыв рот, рассматривала шумные улицы, шарахалась от представителей иных рас, которых до этого не видела, и с уважением взирала на всех, носивших гордое звание мага. Или хотя бы ученика Ведической высшей школы.

У стражи тоже прибавилось работы: воры не сидели на месте и пополняли карманы за счёт приезжих.

Мериам выбросила опустевший кулёк и купила стакан лимонада: пить хотелось неимоверно. Продавец, очередной полукровка с ярко-рыжей шевелюрой, попытался приударить за «такой солнечной девушкой», но адептка, улыбнувшись, показала кольцо и добавила: у неё ещё и ошейник есть. Почему-то после упоминания о нём непрошенные кавалеры ретировались, даже те, в ком текла кровь оборотней. Недавно вот так, безо всякой магии, Мериам мирно рассталась с очередной подвыпившей компанией, караулившей девушек в проулке у «Бравого петуха».

Инесса, всё ещё работавшая подавальщицей, активно намекала, что Тревеусу Шардашу особенно рады в их заведении. Оно и понятно: перекинувшийся тёмный оборотень мог успокоить любого драчуна. Даже тролли, и те становились ниже травы, когда над ними зависало чудовище с алыми глазами.

Странно потом смотрелось, как Мериам вставала на цыпочки и гладила тварь из кошмаров по загривку или целовала в морду.

Адептка следила за тем, чтобы Шардаш в звериной ипостаси никого не тронул — он слушался только её.

Вчера и вовсе вышел конфуз.

Студенты либо разъехались, либо кутили в городе, поэтому профессор позволил себе немного порезвиться в облике зверя в парке. На свою беду мимо проходил директор и увидел странную картину: хрупкая веснушчатая адептка, смеясь, ловила хвост огромного белого зверя.

Селениум Крегс не сразу сообразил, что это развлекаются Шардаши, зато профессор учуял его и насторожился. Нет, нападать он не собирался, всего лишь проверить, кто нарушил их покой.

Если бы не Мериам, неизвестно, чем бы всё кончилось. А так директор покорно замер, Шардаш-оборотень его обнюхал, лениво рыкнул и вернулся к жене.

С улыбкой вспоминая тот эпизод, Мериам не заметила, как дошла до низкого, чтобы хозяевам было удобно, порога мастера Гримма. Поправив попавшие за ворот платья волосы, адептка позвонила. Дверь тут же отворил один из сыновей хозяина, служивший приказчиком в лавке. Предыдущего, племянника мастера Гримма, невольно помогла уволить Мериам: не сошлись цифры в амбарной книге.