Рука в перчатке - Стаут Рекс - Страница 50
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
— Я тебя привела сюда, чтобы назвать причину, по которой ты мне признаешься. — Теперь Дол не сводила с него глаз, а пальцы крепко вцепились в кожаную сумочку, которую она держала под мышкой. — Тебе ничего не остается делать, кроме как признаться. Есть много причин, но главная в том, что тебе не повезло. Вот это тебя и выдало. Я имею в виду, что Джэнет нашла твои перчатки.
— О чем, черт подери, ты говоришь? — Голос Мартина был груб, без сомнения, но это была не естественная грубость. В голосе слышался металл. А выражение лица выдавало его больше, чем голос. — Тебе кажется, что ты удачно шутишь? Не Джэнет нашла перчатки, их нашла ты.
Сумочка скользнула ей на колени, она открыла ее и запустила в нее руку, словно желая что-то достать оттуда. Но рука Дол так и осталась в сумке. Она проделала все это, не сводя с Мартина глаз.
— Но мне хочется рассказать, что выдало тебя, Мартин. После того, как нашла перчатки, я сняла с арбуза отпечатки пальцев. Он был весь в отпечатках Джэнет. Она спрятала перчатки. Я пошла к ней, и она призналась, что нашла их в куче мха и перегноя.
В розарии. Она узнала твои перчатки и захватила их с собой, в свою комнату. Потом, когда ее отца нашли убитым и стали искать перчатки, она осмотрела найденную пару. Увидела следы от проволоки. Она не думала, что ты убил ее отца. Но она не хотела, чтобы узнали, что это твои перчатки, не хотела тебя втягивать в это дело… такими были ее слова. А кроме того, она затруднялась объяснить, почему взяла их себе, спрятала в своей комнате. — Рука Дол крепко сжала рубчатую рукоятку пистолета в сумочке. — Но вчера днем выяснилось, что перчатки куплены в субботу. Единственное место, где Джэнет могла увидеть их, это в прихожей. Они лежали в кармане твоего пиджака. Вот только ее там не было. Она в это время была в розовом саду и не могла видеть ни тебя, никого другого в прихожей. Ее признание в том, что она узнала твои перчатки, было ложью. Но объяснить, зачем она взяла их с собой в комнату, спрятала их в арбузе, можно только одним. Она в самом деле знала, что они принадлежат тебе. Ничьи больше она бы не взяла с собой, да и защищать, кроме тебя, не стала бы никого. Она знала, что перчатки твои, и был только один путь для нее узнать об этом: она видела, как ты прятал их в розарии. Когда ты занимался этим, то не знал, что Джэнет отошла в заросли орешника взглянуть на какую-то птицу?
Джэнет была там. И видела, как ты наклонился и прячешь что-то в куче мха и мульчи, под розовым кустом. А когда ты ушел, она пошла посмотреть, что же там такое, и нашла перчатки.
Резким движением Дол выхватила из сумочки пистолет. И сказала, глядя Мартину в лицо:
— Смотри, Мартин. Стрелять из этой штуки я умею. Долго тренировалась. Не думай, что не решусь. Я тебе показываю его, чтобы у тебя не возник соблазн поступить со мной, как со Сторсом и Циммерманом. Если дойдет до этого, я тебя не убью, но раню. А ты, я знаю, не выносишь даже мысли о ранении. Поэтому не делай резких движений.
Мартин перевел взгляд с пистолета на ее лицо. Она привыкла видеть его глаза капризными, жалобными или насмешливыми, но теперь они стали отвратительными… как маленькие твердые галечки, спресованные из страха и ненависти. Дол невольно содрогнулась, увидев, во что превратились глаза человека, которого, как она думала, хорошо знает. И голос у него был совсем незнакомый:
Убери эту штуку. Убери, говорю тебе!
— Не вздумай даже пошевелиться. — Рука Дол, крепко сжимавшая пистолет, уперлась в скамейку. — Ты, кажется, собираешься вскочить и убежать, так вот знай: я буду стрелять. — Она заставила себя смотреть в его невыносимо противные глаза. — Закончу с Джэнет и перчатками. Не знаю, понял ты или нет, что их взяли из розария. Ты и близко к нему не подходил, думал, что если их найдут, то объяснишь, что они у тебя пропали из пиджака. Это было безопасней, чем искать их и пытаться от них избавиться. Ты был удивлен и расстроен, когда их нашли в арбузе.
Я смотрела на тебя, когда ты услышал эту новость.
Но я помню, как хорошо ты справился с собой. Поэтому и приняла меры предосторожности. Только пошевелись, и я нажму на спуск. Что касается Джэнет, то в субботу она уже знала, что ты убил ее отца.
Она ведь видела, как ты прячешь перчатки. Я не хочу разбираться в ее чувствах, но ясно, что она от тебя без ума. Бог знает почему. Может, она не верит в отмщение, а может, просто жертвует дочерней любовью ради другой любви. Или рассчитывает в будущем бросить на весы свой рассказ, как она спасла тебя.
Не важно.
Итак, вчера днем я узнала, что ты убил Сторса. Сначала я догадывалась, но не верила, потому что не могла придумать веской причины для убийства. Знала, что должен быть мотив, но его не было. Все остальное было налицо: перчатки твои, время у тебя было, ведь никто не знал точно, когда ты оставил свое имение днем в субботу и пошел сюда. Разве что де Руде знал, но он предан тебе душой и телом. Но мотива для убийства не было, даже намека на него. Свет замерцал вчера днем, когда Сильвия сказала мне, что Стив Циммерман сделал ей предложение выйти за него замуж.
Стив — твой самый близкий друг, он знал, как ты обожаешь Сильвию. И вдруг он захотел на ней жениться, только чтобы не женился ты. Но почему? Допустим, он был влюблен в Сильвию, но скрывал это из-за вашей дружбы. Почему вдруг такое страстное желание лишить тебя Сильвии? Не потому ли, что знал, что ты убил Сторса? Очень вероятно. Но как он узнал и зачем ты это сделал? Тогда я подумала, что совсем не обязательно полагать, что мысль сделать предложение Сильвии возникла у Циммермана внезапно. Он мог решить это и месяц назад, или неделю, или день. Он мог дожидаться подходящего момента, но мог решиться пойти и на другие шаги — например, поговорить с опекуном Сильвии. И он действительно ходил в то утро к Сторсу и разговаривал с ним. О чем-то не совсем обычном, судя по его замечаниям Сильвии, когда они встретились в коридоре у Сторса. И потом, его упорное нежелание раскрыть тему своего разговора со Сторсом. Видишь, как я вышла на мотив? Понимаешь, как предложение Стива, сделанное Сильвии, вывело меня на эту версию?
Ответа не последовало. Дол больше не смотрела в глаза Фольцу: ей было противно, но глаз с него она не спускала. Он наклонил голову, вцепился руками в край скамейки и раскачивался всем телом вверх-вниз, ритмично и без конца, как метроном.
— Прошлой ночью я все сопоставила, и все сошлось. Циммерман решил, что ты недостоин Сильвии, пошел к Сторсу, сказал ему об этом и объяснил почему. Он так убедил Сторса, что тот заявил Сильвии, что готов убить тебя собственными руками, хотя имени твоего не назвал. Хотел, наверное, сделать это вечером в Берчхевене. В моем офисе ты узнал, что Сильвия встретилась с Циммерманом, который выходил от Сторса очень взволнованный. И ты знал, что он рассказал ее опекуну… о чем бы ни шла речь. Когда ты, Лен и Сильвия приехали к тебе в имение в субботу, Циммерман уже дожидался тебя. Вы пошли с ним в твою комнату, и Стив подтвердил все твои опасения: он все рассказал Сторсу. Ты знал, что потерял Сильвию… и ее наследство. Иногда я задаюсь вопросом, что тебя влекло сильнее, полагаю, ты и сам не знаешь. Вот тебе и пришлось убить Сторса, что ты и сделал. Ты знал, что Циммерман сразу догадается, кто виновник, но рассчитывал, что друг детства не сможет тебя выдать и обречь на смерть на электрическом стуле. Не удивлюсь, если в тот вечер Циммерман предложил тебе избежать этой участи в обмен на отказ от Сильвии. Это логично. Ты согласился? Или отказался? Я не знаю.
Только вчера днем Циммерман предложил Сильвии руку и сердце, а ночью ты убил его.
Я собрала мозаику из фактов и наконец в два часа ночи решила пойти к Циммерману и выложить их ему, настоять, чтобы он сказал правду. Мне казалось, я смогу вынудить его. Когда я вошла в его комнату, он был мертв. Конечно, это подтвердило мои предположения, но я решилась действовать слишком поздно. А могла бы спасти Циммермана.
Была еще маленькая вероятность, что убил все-таки де Руде, страстно преданный тебе. Этой вероятностью я пренебрегла, после того как услышала утром его показания Шервуду. Очевидно, он не знал, что Циммерман убит. Не потому, что он сам так сказал, а потому, что рассказал, как Циммерман запер за ним дверь. Если бы он убил Циммермана, то уже знал бы, что мы нашли дверь открытой. Незачем ему было выдумывать такую нелепую ложь. Должно быть, он говорил правду, он на самом деле слышал, как щелкнул замок. Значит, ты должен был прятаться в комнате все то время, пока там был де Руде, слышал его разговор с Циммерманом, знал, что де Руде искал тебя и не нашел. Вот тут ты и придумал свою историю с содой и кухней. Может, ты и ходил на кухню, но совсем в другое время. В часы, о которых идет речь, ты прятался в комнате у Циммермана, ждал, когда он заснет, чтобы проскользнуть к постели и задушить его этим злосчастным шнуром.
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
