Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Хаггард Генри Райдер - Страница 76

• Предыдущая
• 76/140
• Следующая

Кафры в отместку за смерть своего товарища так добросовестно исполнили приказание вождя, что если после этого Пит и остался жив, то благодаря исключительно своей крепкой натуре.

После экзекуции полуживого Черного Пита сдали на руки провожатым и с насмешками выпроводили всех из селения, а Сузи и Сигамбу с почестями отвели в большую и сравнительно хорошо обставленную хижину, в которой Сигва обыкновенно помещал своих особенно уважаемых гостей.

На другой день утром Сигва пригласил к себе Сигамбу и сказал ей, указывая на Зинти, стоявшего в почтительном отдалении:

— Сигамба Нгеньянга, вот человек, которого мои люди нашли около нашего селения. Этот человек уверяет, что он твой слуга и ищет тебя. Он приехал на лошади, и с ним мул, нагруженный пищей и вещами.

— Да, это действительно мой слуга Зинти, — ответила обрадованная Сигамба. — Я уж и не надеялась вновь увидеть его.

И она рассказала, как и когда рассталась с ним.

Потом и Зинти по приказанию Сигамбы рассказал, как он попал сюда.

Спрятавшись по совету знахарки в овраг, он вскоре после того, как проскакал Черный Пит со своими спутниками, крепко заснул от утомления и проспал в овраге до тех пор, пока его не разбудил новый топот лошадей. Осторожно выглянув из-за кустов, он увидел Бычью Голову и его людей, возвращающихся прежней дорогой назад. Лицо Черного Пита было такое опухшее, покрытое синяками и ссадинами от побоев, нанесенных ему красными кафрами, что его с трудом можно было узнать. Он скрежетал зубами, потрясал кулаками и страшно ругался на всех знакомых ему наречиях.

Сообразив, что Сузи и Сигамба нашли защиту в горах у красных кафров, которые и отделали так Черного Пита, Зинти решил, что опасаться его больше нечего; он вывел из оврага лошадь, которая тоже хорошо отдохнула, и поехал по следам своей госпожи.

Достигнув Красных Вод, он, конечно, подумал, что женщины никак не могли в этом месте переправиться через реку, и стал искать следов лошадей вдоль берега до брода. Но он напал на следы Черного Пита и его спутников. Эти следы и привели его к броду. Так как тем временем уже стемнело, то Зинти пустил свою лошадь пастись на траве, на некотором расстоянии от берега, а сам улегся на ночь под небольшою горкой, где и проспал до рассвета.

Проснувшись, он очень удивился, увидев, что рядом с его лошадью пасется мул, которого бросили тогда ночью, в начале бегства. Умное животное отыскало следы его лошади и догнало ее. Для Зинти это было более чем кстати, потому что он уже вторые сутки не ел и ' был страшно голоден, а на спине мула находились съестные припасы.

Перекусив, Зинти по следам лошадей Черного Пита и его спутников добрался до крааля Сигвы, где его заметили часовые и привели к своему вождю.

— Верному слуге — почет, — проговорил Сигва, дослушав до конца рассказ Зинти, и приказал отвести его в хижину для гостей.

Потом, узнав, что Сузи проснулась, Сигва послал Сигамбу пригласить ее к нему. Сузи, за которой ухаживало множество прислужниц, угощая всем, что у них было лучшего и оказывая ей всевозможные услуги, тотчас же отправилась к вождю, который ожидал ее на том самом месте, где она накануне в первый раз увидела его.

— Белая Ласточка, — начал Сигва после обмена приветствий, — я должен объявить тебе, что так как ты волей моих предков, выраженной через наших прорицателей, избрана вести мое войско, то начальницей его во время войны будешь ты, а не я. Когда ты желаешь выступить в поход?

— Хорошо, Сигва, я готова сделать все, что от меня потребуется, если, конечно, это не будет противоречить моей совести, — ответила Сузи, понимая, что ей больше ничего не остается делать, как покориться обстоятельствам. — Но прежде чем назначить день для выступления в поход, мне необходимо знать причину войны.

Сигва подозвал одного из своих воинов и отдал ему какое-то приказание. Тот ушел и через несколько минут возвратился назад с толстой, противной одноглазой женщиной лет пятидесяти.

— Вот, — причина войны, — проговорил Сигва, указывая на эту женщину и в то же время с отвращением отворачиваясь от нее.

— Я не понимаю, — недоуменно сказала Сузи, с удивлением глядя на некрасивую негритянку.

— Слушай, Ласточка, я расскажу тебе, в чем дело, — сказал Сигва. — У Сикуньяны, вождя ндвандве, есть сестра по имени Батва, которая славится своей красотой. Я хочу жениться на ней и послать к Сикуньяне послов с просьбой отдать ее за меня…

— Я знаю Батву, сестру Сикуньяны, — вставила Сигамба, — она моя двоюродная сестра и действительно очень хороша собой.

— Вот ты и можешь быть свидетельницей в этом деле, Сигамба Нгеньянга, — подхватил Сигва. — Сикуньяна ответил мне, что мое предложение — особенная честь, так как считает меня самым могущественным из всех инкоси нгуни, но что сестра его не может быть отдана дешево. Если я хочу получить ее в жены, то должен прислать ему за нее тысячу голов скота, половина которого должна быть совершенно белого цвета, как день, а другая половина — черного, как ночь. Такой скот очень редок. Собрав с большим трудом в течение двух лет требуемое количество такого скота, я послал его под надежным конвоем, чтобы его не отбили дорогой, к вождю ндвандве. Четыре месяца я с нетерпением ждал возвращения своих послов с невестой. На днях они наконец вернулись и привезли мою невесту. Я собрал весь свой народ, чтобы он вместе со мной мог полюбоваться на новую жену, которую я сразу назначил главной, и послал привести ее, чтобы ее красота могла озарить и меня и мой народ, как солнце одинаково озаряет всех. И вот, вместо молодой красавицы, ко мне привели эту безобразную горную кошку! Разве это не насмешка надо мной и не требует кровавого возмездия? — прибавил вождь дрожавшим от гнева голосом.

Сузи едва удерживалась от смеха, глядя на статного Сигву и на толстую, некрасивую, кривую Батву, и поняла, что Сигва имел серьезное основание обидеться на Сикуньяну.

— Как смеешь ты, красная кафрская собака, так оскорблять благородную женщину?! — закричала одноглазая толстуха, когда Сигва окончил свой рассказ. — Я действительно сестра вождя ндвандве, которую сам великий Чака желал взять в жены… Ты просил у моего брата Сикуньяны в супружество его сестру Батву — он и прислал тебе меня.

— Стало быть, у вас две Батвы? — спросил Сигва, начиная догадываться, в чем дело.

— Две! — воскликнула толстуха. — У нас их целых четыре. В нашем племени все женщины крови вождей носят имя Батвы. Я из них самая старшая и мудрая; я даже старше брата Сикуньяны на двадцать лет, имела трех мужей и всех их пережила. А та дрянь, о которой ты говоришь, на десять лет моложе брата. Она тонка, как тростинка, и глаза ее светятся точно у козла, когда он зол. Это дочь от последней жены нашего отца; она гораздо ниже меня, потому что я родилась от первой и главной его жены.

— Жаль, что я раньше не знал, что все женщины в вашем проклятом племени называются Батвами, — сказал Сигва. — Впрочем, будь уверена, что в скором времени у вас не останется ни одной Батвы: я всех вас уничтожу, а тебя повешу на двери хижины твоего обманщика-брата. Чтобы иметь это удовольствие, я оставлю тебя пока в живых… Убирайся теперь с глаз моих!

— А! Ты хочешь напасть на ндвандве и рассчитываешь победить их, красная собака? — взвизгнула Батва. — Ну нет, этого не будет! Я еще поживу и полюбуюсь, как вас всех со стыдом и позором выгонят с нашей земли!

— Уведите ее, — крикнул Сигва, — иначе я могу нарушить свое слово и повесить ее теперь же!

Страшно озлобленную и ругающуюся Батву немедленно увели. Когда Сигва немного успокоился, Сузи, посоветовавшись сначала с Сигамбой, обратилась к нему.

— Теперь я поняла причину твоей войны, инкоси, — сказала она, — и нахожу ее не совсем законной. Стоит ли резать друг друга из-за простого недоразумения? Советую тебе по прибытии к ндвандве предложить Сикуньяне мирные условия; может быть, он и согласится на них. Потребуй от него следующего: пусть он отдаст тебе ту Батву, которую ты желаешь иметь, вместо той, которой ты не желаешь. Кроме того, он должен возвратить тебе скот, подаренный тобой ему, и дать еще две тысячи голов скота, какого у него наберется, за его обман, если только он действительно обманул тебя, а не ошибся или сам не был введен в заблуждение. Ведь ты не объяснил ему, какую именно Батву желаешь иметь женой. Если он согласится на эти условия, то не должно быть пролито ни одной капли крови, а откажется — тогда, конечно, пусть свершится неизбежное. В случае твоего несогласия на мой совет я отказываюсь добровольно следовать за тобой, потому что я — Ласточка мира, а не войны.

• Предыдущая
• 76/140
• Следующая