Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/73
- Следующая
Приглашение начальника равняется приказу. Замысел посол имел вполне определенный. В его артистическом салоне давно не хватало некой «изюминки». Женщина, пусть не юная, но невероятно привлекательная, к тому же – жена российского дипломата, отлично разбирающаяся в искусстве, может с успехом исполнить данную роль. Кто знает, вдруг на непринужденные «голицынские» вечера, теперь украшенные сей примечательной особой, и залетит какая-нибудь редкая, прежде не попадавшая в поле зрения нашего посольства чудо-птица…
С этими приятными мыслями Дмитрий Михайлович вернулся в «готический кабинет» и вскрыл пакеты, оставленные надворным советником. Тут его подстерегала неожиданность. В конфиденциальном послании Потемкин-Таврический извещал князя, что Лора фон Рейнеке будет исполнять в Вене поручения секретной канцелярии Ее Величества и он должен по мере возможности ей помогать.
Старый вельможа недовольно поморщился. Он сам рассчитывал приобщить красавицу к тайнам дипломатической службы. На его взгляд, подходящие качества у нее имелись. Во-первых, она хороша собой, во-вторых, не такая уж дура. Но, оказывается, их заметили и оценили другие. Как жаль! Впрочем, пока неизвестно, сможет ли милая Лора приспособиться к реалиям венской жизни и уцелеть в атмосфере слежки за иностранцами и всеобщего доносительства. Он-то знал, что с австрийцами бок о бок надо жить долго, действовать медленно и осторожно.
На самом деле агентурная, черновая посольская работа Голицына тяготила, он ее не любил. Исполнение столь неблагородных обязанностей он почти целиком переложил на плечи безответного Вильгельма Гана. Истинное свое призвание князь видел только в представительских функциях и еще – в переговорах. Приемы в императорском дворце, великосветские встречи за чашкой чая с куртуазными беседами, всевозможные международные конгрессы и конференции, проходящие в роскошных апартаментах с участием столь же роскошных господ, упражняющихся там в произнесении речей пространных, запутанных, полных намеков, литературных и исторических аллегорий…
Первый секретарь посольства коллежский ассесор Ган передавал дела надворному советнику фон Рейнеке в течение трех дней. Кроме того, два дня ушло у него на сборы к отъезду. Семья и прислуга Якоба-Георга жили в это время в гостевых комнатах, расположенных в здании русской дипломатической миссии стесненно и некомфортно. Некомфорт выражался в том, что спальня там была одна, и в ней находилась одна кровать, правда, очень широкая.
При первом взгляде на этот интерьер Аржанова сразу решила положить под подушку, набитую гусиным пухом, какой-нибудь из своих дорожных пистолетов, лучше всего – «Мурзик», ибо он тяжелее «Тузика». Она не думала, что придется стрелять. Но хорошенько треснуть «Немца» по лбу, дабы он побыстрее пришел в себя, коли захочет чего-нибудь особенного ночью, «Мурзиком» вполне получится.
Надворный советник, однако, повел себя совершенно безукоризненно. Он ожидал за дверью, пока Анастасия переоденется в ночную сорочку и ляжет, потом стучал, потом заходил в комнату при потушенных свечах, устраивался на краю просторного ложа, поворачиваясь к курской дворянке спиной, учтиво говорил ей: «Спокойной ночи, моя дорогая Лора!» – и засыпал, или, по крайней мере, делал вид, что засыпает. Сперва Анастасия чутко прислушивалась к его дыханию. На третьи сутки курская дворянка немного успокоилась, но пистолет под подушкой все-таки держала. В конце концов, такая у нее была привычка при исполнении наиболее сложных поручений секретной канцелярии Ее Величества.
Утром фон Рейнеке вставал первым и уходил в ванную комнату. Снова они встречались лишь за завтраком. Подавала завтрак Глафира, и всегда одинаковый: кофе, молоко, варенье, сливочное масло и свежие круглые венские хлебцы, покупаемые в соседней булочной. После завтрака Якоб-Георг, на виду у прислуги поцеловав Флоре руку и пожелав ей погожего и приятного дня, поднимался на второй этаж к Гану в кабинет, который теперь становился его рабочим местом. Аржанова получала свободу до обеда, что подавали здесь довольно поздно – в три часа пополудни.
В спальне она с помощью горничной переодевалась в городское платье, пальто и шляпку, купленные на второй день после приезда в магазине мадам Аннет Бопре, из-за недавних революционных событий перебравшуюся из Парижа в Вену. Она с 1770 года торговала так называемой «конфекционной», то есть готовой дамской одеждой упрощенного покроя. В столице монархии Габсбургов парижанка незамедлительно нашла множество покупательниц.
Кризис заставил людей прибегнуть к жесткой экономии, и изделия мадам Бопре оказались весьма кстати. В ее недорогих и практичных темно-синих, темно-лиловых, темно-бордовых пальто и суконных шляпках с искусственными цветами теперь ходила чуть ли не половина женского населения прекрасной Вены. Таким образом, Анастасия ничем не выделялась в толпе гуляющих по одной из центральных площадей у собора Святого Стефана или по Бельведеру.
Аржанова легко узнавала дома и улицы главного города огромной империи, простиравшейся от пролива Ламанш до Адриатического моря. Они были ей знакомы с 1781 года. Тогда Флора здесь провела четыре месяца под именем польской дворянки Амалии Цецерской, вдовы майора австрийского гусарского полка. Вдова брала уроки живописи, посещала венскую оперу и крутила роман с молодым доктором математических наук Отто Дорфштаттером, старшим шифровальщиком императорского «черного кабинета».
Дорфштаттер, точно заколдованный, последовал за прелестной Амалией сначала в Варшаву, затем – в Санкт-Петербург, где узнал, что она – не польская дворянка, и свадьбы у них не будет. Немного побуянив, математик согласился работать на русских. Они его не обманули ни в деньгах, ни в чине, ни в должности. Только Амалию, свою неземную любовь, он больше никогда не видел.
Ноги сами понесли Аржанову к оперному театру, месту ее первой встречи с беспечным гением кодов и шифров. Величественное это было строение. Особенно – его главный вход, оформленный как двухъярусная галерея с пятью арками внизу и пятью арками наверху, с двумя башенками по краям, где на куполах бронзовые Пегасы простирали в голубое небо бронзовые крылья. Обходя храм музыки справа, курская дворянка случайно заметила, как, отразившись в огромном зеркальном окне, мелькнула за ее спиной долговязая худощавая фигура в порыжевшей от времени мятой треуголке.
Почему Флора запомнила этого человека?
В Вене осени 1789 года она обнаружила немало нового, украшавшего старинную южноевропейскую столицу. Например, на фешенебельной торговой улице Кольмаркт, рядом с улицей Грабен, где жила в основном аристократия, открылся ресторан-кондитерская «Демель». Официантками там работали исключительно молодые и симпатичные женщины. Они подавали посетителям знаменитый кофе с медом «Wiener Melange» («Венская смесь» – А. Б.), слоеные булочки в виде полумесяца (память о победе над турками в Венской битве в сентябре 1683 года) и десерт из горячего шоколада. Особым образом отполированные стекла очень больших квадратных окон позволяли посетителям любоваться улицей Кольмаркт, но вот рассматривать с улицы зал ресторана-кондитерской было затруднительно.
Цены в «Демель» держали соответственные. Впрочем, Лора фон Рейнеке могла себе позволить и кофе с медом, и антиосманскую булочку, и большую порцию горячего шоколада. Сидя у окна, она разглядывала платаны, высаженные вдоль тротуара, богатые экипажи на мостовой, прохожих, спешащих по своим делам. Но юноша в куртке рассыльного никуда не торопился. Он стоял под старым, сильно разросшимся платаном, недалеко от входа в «Демель». Солнце показалось из-за тучи, и в его лучах порыжевшая мятая треуголка стала какой-то слишком непрезентабельной.
От оперного театра Аржанова скорым шагом двинулась по улице, ведущей к российскому посольству. Путь предстоял неблизкий. Однако она уже изучила его и знала, что посредине огромного пятиэтажного дома, принадлежавшего коммерции советнику Францу Винтерхальтеру, есть проход с аркой, где ворота не закрываются. Внезапно свернув туда и миновав этот проход, похожий на тоннель, курская дворянка очутилась на пустынном дворе, напоминающем колодец. Прижавшись к стене, она слушала, как громко стучат в тоннеле башмаки посыльного в старой треуголке.
- Предыдущая
- 38/73
- Следующая
