Ассасины - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 1

• 1/74
• Следующая

Вершины гор в снежных шапках, которые сверкали под солнцем, словно хорошо полированная сталь «дамаск», казались Авару шлемами дэвов[1], выставленными в дозор коварным Ахриманом[2]. Юноша, житель пустыни, раньше видел горы лишь на горизонте. Тогда они казались ему просто невысокими холмиками. Соплеменники относились к горам с благоговением – оттуда всегда приходили грозовые облака, и тогда драгоценная влага поила поля, арыки, наполняла озера в оазисах, а вода в колодцах поднималась до самой высокой черты и пахла не плесенью, а свежестью весеннего ветра.

Авар наконец взобрался на гребень перевала и перевел дух. Нет, он не устал, просто постарался вдохнуть побольше чистого горного воздуха, который пьянил его, как дорогое выдержанное вино из виноградников Ливана. Многолетние тренировки под руководством Наставника, мудрого Азермехра, закалили Авара, сделали его выносливым, как самого быстрого арабского скакуна. Юноша мог бежать без остановки с раннего утра и до обеда, словно неутомимая лошадь пустыни из породы «азиль». Постановка правильного дыхания заняла годы, но в конечном итоге Наставник мог быть доволен своим лучшим учеником.

Уже вечерело, и солнце посылало на землю последние, уставшие за день лучи – только начался месяц сафар[3], и небесное светило продолжало рано вставать и поздно отправляться на покой. Золотое солнечное сияние, немного притушенное предвечерней дымкой, высвечивало мрачные стены крепости, сооруженной на вершине неприступной скалы, – цели путешествия Вавра. Это была крепость Масйаф, где жил страшный затворник, о котором слагали легенды, – Старец Горы, шейх аль-Джабаль – Владыка Владык. Слуги шейха, которых народы Востока с презрением и страхом называли хашишинами[4], наводили ужас на властелинов Востока. Любой из них, поссорившись со всесильным аль-Джабалем, мог заказывать себе заупокойную молитву. От хашишинов не спасали ни крепкие стены, ни прочный панцирь, ни многочисленная стража.

Старцем Горы шейха прозвали рыцари Креста, захватившие Святые земли. А под титулом «аль-Джабаль» затворника знали все сирийские племена.

Мало кому было ведомо его настоящее имя. Но для Азермехра оно не являлось тайной. Затворника звали Рашид ад-Дин ас-Синан аль-Басри. Наставник несколько пренебрежительно называл его просто Синаном. В этом крылась некая тайна, связанная с прошлым Азермехра. Но кто такой Авар, чтобы об этом спрашивать? Всего лишь один из учеников Наставника, принадлежавших к «невидимым».

Племя, в котором родился и вырос Авар, поклонялось Ахурамазде[5], и его соплеменники считались мушриками – язычниками. Гонимые почитателями ислама, они удалились в пустыню, где и жили долгие годы, стараясь не напоминать окружающему миру о своем существовании. Все мужчины племени умели хорошо обращаться с оружием; этому их учили с малых лет.

Но кроме воинов-земледельцев и воинов-охотников, – а добыча пропитания была главным занятием мужской половины племени, – был еще и особый отряд «невидимых».

Его задумал и собрал Азермехр. В отряд отбирали самых крепких и сообразительных мальчишек и учили долгие годы, освободив их от всех иных повинностей. Это были лазутчики племени, которых по окончании обучения отправляли «в свет» – в города Сирии, Палестины, Египта. Там они при денежной поддержке племени со временем становились в основном купцами и водили караваны в пустыню, снабжая соплеменников всем необходимым для выживания в тяжелых условиях.

Кроме того, все «невидимые» являлись соглядатаями племени, шпионами. Их главной задачей было предупредить племя, если кто-то надумает пойти на него войной. И не только предупредить, но и упредить врагов, нанеся ему непоправимый ущерб. Впрочем, такая неприятность случилась всего один раз…

Однако нужно располагаться на ночлег, решил Авар.

До крепости, казалось, рукой подать, но ему ли не знать, как обманчивы в горах расстояния. Наверное, сами дэвы подшучивают над путниками, приближая к ним то, что находится очень далеко. А если в горах вовремя не озаботишься поисками удобного для привала места, то до следующего дня можно и не дожить. Кроме зверей, по рассказам бывалых путешественников, в этих местах иногда встречаются и разбойники, а они не страдают человеколюбием.

Небольшую, но достаточно глубокую пещерку Авар нашел случайно, когда почти утратил надежду как-то укрыться на каменистом взлобке перевала. Он не боялся спать под открытым небом. Но древний инстинкт властно гнал юношу на поиски укрытия, потому что одну сторону защищать гораздо проще и легче, нежели когда на тебя нападают со всех сторон. А отбиться от хищников, в том числе и в человечьем обличье, у Авара было чем: у пояса висел длинный нож, в руках – короткое копье с широким наконечником, которым можно было рубить, как саблей, а за спиной приторочены лук и колчан со стрелами.

В том, что юноша имел оружие, не было ничего странного. Все путешественники вооружались с ног до головы. Необычным было лишь то, как мог управляться Авар с этим оружием. Орел, висевший над головой юноши высоко в небе, сильно рисковал. Авару ничего не стоило сшибить его первым же выстрелом.

Заглянув в пещеру, юноша сначала крикнул, чтобы вспугнуть затаившегося зверя (будь он там) и прогнать. Но пещера оказалась незанятой. Немного подождав, Авар вынул из походной сумки кожаный мешочек, достал оттуда щепотку какого-то зелья с едким запахом, посыпал им большой пучок сухой травы, поджег его и бросил внутрь пещеры. Вскоре оттуда повалил белый дым и неприятный запах усилился. Юноша сидел на камне поодаль и внимательно наблюдал за входом в убежище.

Конечно же, он не ошибся – в пещерке все-таки были обитатели, притом весьма опасные. Сначала побежали ядовитые пауки, а затем, свивая-развивая кольца, прочь от пещеры устремился целый змеиный выводок. Наверное, там была еще какая-то зловредная мелочь, менее прыткая, чем пауки и змеи, но Авар знал, что зелье не оставило ей ни малейшего шанса на выживание.

Дожидаясь, пока пещера проветрится, юноша собрал немного хвороста (что было совсем непросто на лысой вершине горы) и разжег костерок – с таким расчетом, чтобы его не было видно со стороны крепости. Ему вовсе не улыбалась перспектива встречи со стражами Масйафа прежде времени. По рассказам Наставника он знал, что Старец Горы перекрыл все подходы к крепости мелкими группами верных стражей. И если им кто-то не нравился, то утром его обычно находили в глубоком ущелье с переломанными костями и позвоночником.

Когда в костре остались одни уголья, Авар нанизал на прутик двух горных куропаток-кекликов, добытых им на склоне горы, где росли кустарники с ягодами, и водрузил на рогульки с таким расчетом, чтобы мясо не горело, а томилось. Это был долгий процесс, но юноша никуда не спешил – до крепости оставалось всего полдня пути. А с муками голода Авар справлялся легко. Азермехр приучал своих питомцев обходиться без пищи почти месяц, и при этом они находились в удовлетворительной физической форме.

Авар лежал на спине, смотрел на звезды, до которых было рукой подать, и вспоминал…

Племя хоронило известного и всеми уважаемого купца, которого звали Устевар. Он был одним из «невидимых». Наверное, большое богатство (хотя почти все его деньги принадлежали племени) подействовало на купца расслабляюще.

Он утратил бдительность, и однажды какой-то паломник, с виду оборванец, которому купец подал несколько мелких монет, набросился на него с ножом и нанес смертельный удар. Когда опомнившиеся телохранители купца начали рубить убийцу саблями, он закричал: «Это тебе, собака, подарок от шейха аль-Джабаля!». Как потом стало известно, Устевар наотрез отказался выплачивать незаконный хумс – налог, которым Старец Горы обложил сирийских и персидских купцов.

• 1/74
• Следующая