Французская карта - Бегунова Алла Игоревна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/71
• Следующая

«Единственная улица в Стамбуле, пригодная для дорожного движения – это та, что ведет от Сераля (дворец султана. – А. Б.) к Адрианопольским воротам…», сообщает один путешественник и ему вторит другой: «Во всем городе – лишь одна по-настоящему прекрасная улица. Это та, что соединяет Адрианопольские ворота Стамбула с Сералем. Она широка, пряма и без крутых спусков и подъемов, хотя и проходит по холмам. И вот еще что делает ее прекраснейшей из всех: сам султан и видные представители придворной знати во главе своей блестящей свиты время от времени проезжают по ней…»

Улица, о которой идет речь, называлась Дивандому-джадесси, или улица султанского Дивана (Совета). Она представляла собой основную продольную ось города и совпадала с его главной улицей, именуемой «Мезей». На ней располагалось несколько соборных мечетей, больших и красивых, с четырьмя-шестью минаретами, с куполами, покрытыми тонкими листами свинца, с позолоченными шпилями, имевшими на конце «алем», или полумесяц, эмблему исламского мира. Попасть в Бедестан-чарши можно было и по другой улице, но Аржанова выбрала Дивандому-джадесси потому, что прочитала о ней в книге господина Грело и хотела увидеть ее достопримечательности, так поразившие француза.

Кроме мечетей в Стамбуле, конечно, находилось множество других строений. Например, все жилые здания разделялись как бы на три типа: «сераль» – дворец знатного и богатого вельможи; «конак» – особняк, обычно двухэтажный, каким могла владеть семья состоятельного купца или чиновника; «эв» – дом одноэтажный, совсем скромного вида, в коем, как правило, селились мелкие торговцы и ремесленники. Никаких архитектурных красот и изысков во внешнем оформлении не обнаружила Анастасия в «сералях» и «конаках» на Дивандому-джадесси. Тем не менее европейские путешественники сообщали, что внутри них встречаются и резные потолки и лестницы из ценных пород дерева, и золотые лампы и курильницы, и хорасанские ковры стоимости невообразимой. Похоже, подданные Великого Господина (так турки называли султана) боялись выставлять напоказ свое богатство и тем привлекать к себе его внимание. Потому как неизвестно, чем это может кончиться…

В Бедестане-чарши, где продавали в основном ткани, обувь, ювелирные изделия, ковры и посуду, курской дворянке следовало найти магазин, принадлежавший греку по фамилии Теодоракис. Грек торговал обувью. Аржанова должна была после обмена паролями купить у него пару новых туфель, надеть их и уйти, а свои старые оставить в магазине, так как в них между подошвами и стелькой помещалось ее конфиденциальное донесение.

Хорошо еще, что через все границы она провезла схему движения к этому магазину от Северных ворот рынка. В противном случае Анастасия могла бы и вовсе его не найти с первого раза. Бедестан-чарши по сравнению с знаменитым татарским Ашлык-базаром в Бахчи-сарае показался ей огромным, словно Вселенная. Сотни и сотни лавок образовывали в нем длиннейшие ряды. Глаза разбегались от обилия и разнообразия товаров. Продавцы, перекрикивая друг друга, зазывали к себе прохожих. Стоило только замедлить шаг у какой-нибудь лавки, как приказчик, схватив за руку потенциального покупателя, вовлекал его вовнутрь магазина. Тогда вырваться оттуда без какой-нибудь покупки не представлялось возможным.

Аржанова, закутанная в коричневую фериджи и сопровождаемая Чернозубом, чей устрашающий вид действовал на зазывал отрезвляюще, быстро шла по обувному ряду. Как положено женщине на Востоке, она смотрела себе под ноги и лишь изредка поднимала глаза на вывески. Схема описывала несколько ярких примет на этом маршруте, и пока все они совпадали. До заведения господина Теодоракиса оставалось совсем немного.

Греки давно выступали как помощники русских, своих единоверцев. Именно с православной Россией, великой и могучей, связывали они надежды на избавление от проклятого османского ига. Они соглашались на сотрудничество с нашей внешней разведкой по идейным соображениям, а вовсе не из-за денег, и это обстоятельство имело определяющее значение.

В памяти Флоры навсегда остался крымский житель Микис Попандопулос, добрый ее знакомый, веселый и общительный человек, успешный коммерсант и резидент секретной канцелярии Ее Величества на полуострове. Летом 1782 года он погиб от рук татарских мятежников, возглавляемых Бахадыр-Гиреем. Ничем она не смогла помочь ему, хотя в те сумасшедшие дни находилась недалеко от Бахчи-сарая, в крепости Чуфут-кале. Со зверской жестокостью пытали его мусульмане. Попандопулос никого не выдал, местонахождение документов и казны секретной канцелярии им не указал…

Первый раз Аржанова прошла мимо греческого магазина с прямоугольной латунной вывеской, где красовались вычеканенные «папучи» – восточные туфли с подошвой из буйволиной кожи, с загнутыми вверх носами и без задников. Она лишь мельком взглянула в глубь помещения. Там двое мужчин раскладывали по полкам товар. Один из них весьма походил на тот словесный портрет, что она получила от Турчанинова перед отъездом.

Пройдя примерно метров тридцать вперед, курская дворянка резко повернула и двинулась обратно. Чернозуб, следовавший за ней по пятам, сказал: «Думаю, шо тут усе чисто». Теперь Анастасия остановилась у лавки напротив магазина Теодоракиса и вступила в разговор с приказчиком. В этой лавке продавались шелковые платки, шали, тюбетейки, высокие фетровые колпаки и муслин, служащий для навертывания на них тюрбанов. Она попросила подобрать ей шелковый платок. Пока приказчик суетился, показывая товар богатой госпоже, Аржанова не спеша рассматривала самого Теодоракиса, вход в его магазин, расположенные с ним по соседству торговые заведения, людей, в них находящихся.

Потом она заплатила за два шелковых платка, отказалась примерять большую турецкую шаль, правда, очень красивую, которую ей навязчиво предлагал приказчик, и пересекла довольно узкий проход между рядами шапочников и обувщиков. Как бы в размышлении Аржанова остановилась под латунной вывеской и заглянула в магазин. Теодоракис, заметив ее, поспешил навстречу покупательнице:

– Киринъызъ, ханым. Не истерсизъ?

Анастасия вошла и указала на ближайшую к ней полку:

– Гостеренызъ бана бу маву папуч.

– Буюрынъызъ[13]…

Курская дворянка стала внимательно рассматривать поданные торговцем туфли, проверять рукой крепость швов, сгибать подошву и даже провела ногтем по коже, дабы удостовериться в ее качестве. Грек нахваливал свой товар, предлагая ей примерить не только эту пару, но и другие, разного цвета: красные, желтые, коричневые. В конце концов он выставил перед ней десять пар туфель без задников. Аржанова не отказала себе в удовольствии и перемерила их все, разглядывая обувь в зеркале, специально поставленном на полу. Просунув ноги в синие «папучи», она сказала, что все-таки возьмет их и наденет прямо сейчас. Когда Теодоракис подхватил ее старые туфли, чтобы упаковать их и вернуть хозяйке, Флора тихо, но внятно произнесла слова пароля:

– Я ищу человека, который говорил бы по-французски.

Грек замер на минуту, прижимая ее туфли к груди, потом ответил правильно:

– Я знаю такого человека. Его имя Асан.

– Очень хорошо. Познакомьте нас…

Угощение чашечкой кофе в лавке входило в турецкий церемониал обслуживания богатых покупателей. Кофе появился, его принес приказчик, юноша лет шестнадцати. Усевшись на кожаные подушки на полу, они медленно пили этот густой горячий напиток. Аржанова немного сдвинула капюшон фериджи, и Теодоракис с интересом разглядывал ее лицо. Она объясняла ему, что, возможно, недели через три ей понадобится лодка, и довольно большая. Он кивал и улыбался. С лодками на Босфоре нет никаких проблем. Существует целая городская корпорация «каикджи» и «перемеджи», то есть лодочников и перевозчиков. Поскольку Константинополь-Стамбул раскинулся на двух берегах пролива и бухты Золотой Рог, а мостов между ними нигде не имеется, то у лодочников много работы круглый год и они благоденствуют под солнцем Южного Причерноморья…

• Предыдущая
• 43/71
• Следующая