Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич - Страница 62

Гуров посмотрел куда-то в сторону и невольно присвистнул:

– Вы только взгляните! Глеб, с ними-то что? Вряд ли им досталось. Даже нас не зацепило, а мы-то гораздо ближе находились.

Тварей хватало и там, и они тоже неслись прочь от проклятого места.

– Не уверен точно, и все же мне кажется, твари могут между собой общаться. Уж не знаю, каким именно образом: ультразвуком, запахами, как муравьи, электрические импульсы издают, еще как-то. Возможно, вот эти, – Чужинов кивком головы указал на мечущихся и неподвижных тварей, – кричат от боли и ужаса так, что по всей округе слышно. Но как бы там ни было, пора отсюда уходить. Думаю, в ближайшее время они сюда не вернутся, так что не будем терять времени.

– Жарко! – пожаловался Максим, вытирая пот со лба.

Дети действительно были одеты не по погоде. Но предстоял неблизкий путь с неизбежными ночевками на природе, а взрослые и без того перегружены припасами и медикаментами, чтобы обременять себя еще и теплой детской одеждой.

– Терпи, ты же мужчина. Сейчас вон до той лодочки доберемся, сядем в нее и по речке поплывем, а на воде попрохладней будет. – Глеб внимательно рассматривал предстоящий путь к реке.

Им оставалось преодолеть самое опасное место. Вот она, Торопь, со множеством лодок там, что когда-то называлось «Водная станция», а теперь носило гордое имя «Яхт-клуб». Яхт как раз не было видно ни одной, ни парусных, ни парусно-моторных, никаких других. Но их устроила бы любая посудина, лишь бы в ней оказались весла и она обладала способностью вместить их всех.

– А вот мне нисколечко не жарко! Только страшно, – призналась Оля, самая старшая из обнаруженных ими детей.

Это именно она придумала вывесить простыню с надписью «SOS», где буквы «s» были перевернуты и походили на двойки.

– Я в одном кино видела, как люди попали в беду, так написали, и их спасли, – рассказывала она.

На странное написание букв обратили внимание еще тогда, когда впервые увидели висящую на лоджии простыню с посланием. Гуров высказал предположение, что написано-то правильно, просто повесили обратной стороной.

– По-хорошему – один бросок, – сказал Прокоп, лежавший рядом с Чужиновым на длинной крыше кооперативного гаража, где все они нашли себе временное убежище. – И просматривается вокруг все отлично.

– Это если по-хорошему. Не будь с нами детей, я бы даже не сомневался.

То, что вокруг просматривается все на большое расстояние, и хорошо, и плохо. Несущихся к ним тварей они увидят издалека, но и укрыться будет негде, а с детьми не убежишь. В стороне стояло небольшое административное здание, но приближаться к нему близко не стоило: сразу за ним начинался парк с многочисленными насаждениями, цветущими и нет, и черта с два сквозь них что увидишь.

Сюда они добирались долго, затратив добрые полдня на то, что в нормальных условиях можно было бы преодолеть прогулочным шагом за полчаса. И как будто причин особых не было – тварей в пределах видимости не попалось ни одной. И сам путь был не особо опасен – все по крышам да чердакам. Впрочем, причина была, и причина самая веская – дети. И вот теперь, когда до реки, до выбранного Чужиновым ялика оставался, как выразился Киреев, один бросок, Глеб все медлил. Он взглянул на часы. До наступления темноты еще достаточно времени, но хорошо бы, если она наступила бы уже в пути по воде, подальше от этого проклятого города.

Чужинов еще раз внимательно осмотрел все в округе, затем, пряча бинокль, решительно заявил:

– Все, спускаемся. Гуров, Варнаков, вы следуете с детьми впереди, мы с Киреевым прикрываем вас сзади.

Опасность могла объявиться только с тылу, из-за гаражей: впереди, до самой реки, никаких строений не было, и тварям попросту негде было бы притаиться, разве что вынырнуть из-под воды.

– Поторапливаемся, поторапливаемся, – нервно произнес он, хотя Олег с Лехой и без того спешили, один подавая детей с крыши гаража, другой принимая их на земле.

Наконец внизу оказался последний – белобрысый мальчонка лет шести-семи.

«Костя», – вспомнил Глеб его имя.

Когда они оказались в квартире, именно он выглядел самым заплаканным. В отличие от того же Максима, у которого даже оружие нашлось: криво привязанный к ручке от швабры кухонный нож. Да и потом Костя постоянно требовал немедленно отвести его к маме.

– Ох и намаялась я с ним! – жаловалась на него Оля, как будто ей самой приходилось сладко.

– Вперед! – подал команду Чужинов, лихорадочно вертя головой по сторонам.

Не нравилось ему все это, но что именно, он и сам понять не мог. Шли быстро, почти бежали, и берег становился все ближе.

– Шагай, Костик, шагай, не отставай от остальных, – подбодрил он мальчишку, идущего будто на деревянных ногах. – Не так много осталось, сейчас все в лодку усядемся.

– А они на нас не бросятся?

– Кто они? – И Глеб с тревогой в который уже раз завертел головой, пытаясь увидеть хоть что-то.

– Которые там прячутся.

– Где «там»? Нет там никого.

И тут случилось неожиданное: мальчишка метнулся в сторону, чтобы юркнуть под лежащую кверху дном лодку, а справа к ним ринулось несколько стремительных темных тел. Чужинов взвыл внутри себя: мальчишка не врал, не выдумывал – он видел то, что не мог рассмотреть с высоты своего роста сам Глеб. Ведь для этого ему необходимо было пригнуться.

– Справа! – заорал он, вскидывая автомат.

Открыл беглый огонь Чужинов, его поддержали Прокоп и Гуров, а Варнаков в это время, почти по пояс в воде, по-одному усаживал детей в ялик.

Видя, что с тварями покончено, Глеб одним движением перевернул лодку, подхватил Костю и помчался с ним к ялику, где его уже дожидались все остальные.

– Глеб! – Голос Прокопа был полон отчаяния, на его имени он даже сорвался.

Откуда-то из-за микроавтобуса вынырнули еще несколько тварей, спешащих к Чужинову наперерез.

«Успею! – лихорадочно думал Глеб. – Не добегая, брошу мальчишку в воду, его подберут. Если прыгну с ним сам, верная смерть нам обоим».

И он уже готовился к тому, чтобы перехватить Костю поудобнее, когда на причал выпрыгнул Варнаков. Леха начал стрелять сразу, первым же выстрелом сбив с ног несущуюся впереди всех тварь. Глеб передал, едва не кинул мальчишку в руки сидящим в ялике и бросился к нему на помощь. Поздно, тот успел расстрелять все патроны, и теперь его почти не было видно под грудой тел хищников. Чужинов шел по направлению к ним, стреляя от груди, не целясь, делая поправки по вонзавшимся в их туши пулям.

– Гады, гады, гады, – шептал он.

– Глеб, не дури, ему уже не помочь! – Прокоп, мечась по ялику, отчаянно матерился. – Глеб! В лодку! Это не последние, и их много!

Ялик несло течением. Все молчали, и только слышно было, как плещется за бортом вода да Прокоп набивает патронами опустошенный магазин «Вепря».

– Вот за это я помповики и недолюбливаю, – наконец сказал он. – Будь у Лехи на пару патронов больше, глядишь, он бы и успел.

Глеб, соглашаясь, кивнул: шесть зарядов – мизерно мало, когда на тебя несется целая свора.

– А они за нами в воду не полезут? Вон их сколько на берегу! – Оля и сейчас, после того, что случилось, выглядела бодрее остальных детей.

– Даже если и полезут, Оленька, они нам уже не страшны, – заверил ее Прокоп.

– Зимой и на воде от них не спасешься – замерзнет все, – мрачно пробурчал Гуров.

– Так до зимы еще далеко. Олег, давай-ка на весла – греби на середину реки и вниз по течению. Уходим. Устанешь – сменю. – И добавил с болью в голосе: – Леху жалко.

– Главное, детей спасли. – Прокоп погладил Костю здоровой рукой по голове. – Ну а Лехе, думаю, теперь вся его жизнь никчемная простится. И матушка его тоже простит.

– Стороной это место, как вы их называете, твари обходят, ни разу их здесь не побывало, уж не знаю почему. Парочку только и видел: течением их на берег выкинуло, дохлятину. Я все удивлялся, что за нечисть. А тут вон оно что. – И старик, кряхтя, поднялся из-за стола, чтобы снять кипящий чайник с печи.