Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Хаггард Генри Райдер - Страница 52

• Предыдущая
• 52/163
• Следующая

— Я с вами, хотя и не верю в вашу белую расу! — сказал сэр Генри Куртис, вставая и кладя руку на мое плечо.

— Я тоже! — заметил Гуд. — Я потащусь за вами! Всеми силами я постараюсь добраться до Кении или в другое место с труднопроизносимым именем и увижу несуществующую белую расу! Вот все, что я скажу!

— Когда вы предполагаете отправиться? — спросил сэр Генри.

— В этом месяце, — отвечал я. — На пароходе «Британская Индия». Вы не уверены в существовании расы, потому что не слышали о ней, Гуд! Вспомните о копях царя Соломона!

Четырнадцать дней прошло со времени этого разговора. После долгих рассуждений и справок мы пришли к заключению, что нашим исходным пунктом для путешествия к горе Кения должна быть не Момбаса[43], а устье реки Таны, на сто миль ближе к Занзибару.

Мы решили это благодаря сведениям, которые дал один немецкий путешественник, встретившийся нам на пароходе в Аден[44]. Я думаю, что это самый грязный немец, которого я когда-либо знавал, но он был добрым малым и дал нам драгоценные сведения.

— Ламу? — сказал он. — Вы едете в Ламу? О, какое это прекрасное место! — он повернул к нам свое жирное лицо и подмигнул с выражением кроткого восхищения. — Полтора года я прожил там и никогда не менял рубашки, совсем никогда!

Прибыв на остров, мы сошли с парохода со всем своим имуществом и, не зная, куда идти, смело направились к дому консула, где были гостеприимно приняты.

Ламу — занятное местечко, но что больше всего осталось у меня в памяти, так это необычайная грязь и вонь. Это было нечто ужасное. Около консульства тянется взморье, вернее, грязный берег, называемый взморьем. Во время отлива берег совершенно гол и служит местом свалки всяких нечистот, отбросов города. Женщины зарывают в прибрежную грязь кокосы, оставляя их тут, пока верхняя шелуха совершенно не сгниет, тогда их вырывают из грязи и из волокон плетут циновки и разные другие вещи. Это занятие переходит по наследству из поколения в поколение, поэтому трудно описать все ужасное состояние берега. Я изведал много дурных запахов в течение своей жизни, но никогда не ощущал такой ужасающей вони, как здесь, на берегу, когда мы сидели при свете месяца под гостеприимной кровлей нашего друга консула. Неудивительно, что народ здесь умирает от лихорадки. Местечко само по себе не лишено известной прелести, но это впечатление исчезает под гнетом зловония.

— Куда вы думаете отправиться, джентльмены? — спросил нас гостеприимный консул, когда мы закурили наши трубки после обеда.

— Мы предполагаем отправиться к Кении, а оттуда в Лекакизара, — отвечал сэр Генри. — Квотермейн слышал что-то о белой расе людей, живущих в неизведанных землях!

Консул посмотрел на нас, заинтересованный, и ответил, что он также слышал об этом.

— Что вы слышали? — спросил я.

— О, не много. Все, что мне известно, я узнал из письма, полученного мною год тому назад от Макензи, шотландского миссионера, миссия которого находится в самом верховьи реки Тана.

— У вас есть его письмо? — спросил я.

— Нет, я уничтожил его, но помню, что он писал, как один человек явился к нему и заявил, что он путешествовал два месяца, пока добрался до Лекакизара, где не бывал никогда еще белый человек. Там он нашел озеро под названием Лага, затем он пошел дальше к северо-востоку, и странствовал целый месяц через пустыни, целые заросли колючего терновника и огромные горы и наконец достиг страны, где жили белые люди в каменных домах. Сначала его приняли очень гостеприимно, но потом жрецы сочли его дьяволом и народ хотел убить его. Он убежал от них и путешествовал восемь месяцев, добрался наконец до миссионерского дома и умер, как я слышал. Вот все, что я знаю. И если вы спросите меня, я отвечу вам, что все это ложь. Но, быть может, вам нужно узнать об этом поточнее, тогда поезжайте к миссионеру Макензи на Тану и расспросите его!

Сэр Генри и я переглянулись. Все это было загадочно.

— Я думаю, что нам придется отправиться туда! — сказал я.

— Отлично, — отвечал консул, — это самое лучшее, что вы можете сделать, но я должен предостеречь вас, что это будет очень тяжелое путешествие, потому что я слышал, что масаи[45] бродят неподалеку, а с ними шутки плохи. Лучше всего, если вы наймете нескольких людей в качестве ваших слуг и охотников, а также нескольких носильщиков. Правда, с ними у вас будет немало хлопот, но все же это окажется дешевле и выгоднее, чем нанимать целый караван. Кроме того, у вас будет меньше риска, что они убегут.

К счастью, в Ламу находился в это время отряд аскари[46] племени ваква[47]. Ваква представляют из себя мужественный народ, обладающий многими хорошими качествами зулусов и большой тягой к цивилизации. Все они отличные охотники. Случилось так, что эти люди совершили длинное путешествие с одним англичанином по имени Джадсон, который отправился из Момбасы и обошел вокруг Килиманджаро, одной из высочайших гор Африки. Бедняга, он умер от лихорадки на обратном пути, на расстоянии одного дня от Момбасы. Он перенес массу опасностей и не дожил нескольких часов, которые отделяли его от спасения. Охотники похоронили его и прибыли в Ламу. Наш друг консул убедил нас нанять этих людей. На следующее утро мы отправились повидаться с ними, сопровождаемые переводчиком.

Мы нашли их в грязной лачуге в предместье города. Трое из них сидели у лачуги и выглядели добродушными молодцами более или менее цивилизованного вида. Мы осторожно объяснили им цель нашего посещения, сначала совсем безуспешно. Они прямо заявили, что и говорить не хотят об этом, что они слишком устали и измучились в долгом путешествии, что сильно горюют о смерти своего хозяина. Они думают отправиться домой и отдохнуть.

Все это звучало неутешительно, и чтобы отвлечь их внимание, я спросил, где находятся остальные из них. Мне сказали, что их шестеро, а я видел только троих. Один из них сказал мне, что остальные трое спят в лачуге, отдыхая от трудов.

— Сон отягчил их веки, — добавил он, — и сердце их облегчилось. Самое лучшее — это спать, потому что сон дает забвение! К несчастью, человек должен просыпаться!

Наконец трое остальных мужчин, зевая, вышли из хижины. Первые двое, очевидно, той же самой расы, как те, что стояли передо мной. Но увидя третьего, я готов был выпрыгнуть из собственной кожи. Это был человек чуть ли не саженного роста, но худощавый, с крепкими стальными мускулами. Один взгляд на него сказал мне, что он был не из племени ваква, а чистейшей воды зулус. Он вышел, прикрывая рот тонкой, почти аристократической рукой, чтобы скрыть зевоту. Я сейчас же заметил, что он кешла, или человек с кольцом[48]. Он отнял руку от рта, и я увидел энергичное лицо зулуса — с насмешливым ртом, короткой, уже поседевшей бородкой и парой темных соколиных глаз. Я сразу узнал этого человека, хотя и не видел его двенадцать лет.

— Как ты поживаешь, Умслопогас? — спросил я его.

Высокий человек, о происхождении и приключениях которого на его родине ходили целые легенды, известный под именами «Дятла» и «Губителя», взглянул на меня и в удивлении выронил из рук боевой топор. Сейчас же он узнал меня и поклонился.

— Инкоси! — сказал он. — Старый инкоси! Великий инкоси! Баба![49] Макумазан! Старый охотник! Губитель слонов, пожиратель львов! Зоркий, осторожный, смелый, спокойный! Его выстрелы всегда метки, его глаза зорки! Он верен друзьям! Отец! Мудрость говорит голосом нашего народа: гора никогда не встретится с горой, но на рассвете человек встретится с другим человеком! Слушай! Пришел вестник из Наталя. «Макумазан умер! — вскричал он. — Макумазана больше нет на земле!» Это было несколько лет тому назад. Теперь, в этом странном месте, я нахожу Макумазана, моего друга. Тут нечего сомневаться. Старый шакал поседел, но разве глаза его не зорки и зубы не остры? Ха! Ха! Макумазан, помнишь, как ты всадил пулю между глаз буйвола? Помнишь…

• Предыдущая
• 52/163
• Следующая