Король-Демон - Банч Кристофер - Страница 62

• Предыдущая
• 62/140
• Следующая

Маран отвела было взгляд, но тут же смело посмотрела мне в глаза.

– Если эти люди Товиети, – с вызовом произнесла она, – они получили по заслугам.

– Товиети, госпожа? – вмешался Карьян. – Вы думаете, и она была Товиети?

Он показал на труп маленькой девочки, лежавший ничком в пыли рядом с деревом. У ребенка был раскроен череп, а на стволе темнело большое пятно.

Маран побагровела от ярости.

– Молчать! – крикнула она Карьяну, затем резко повернулась ко мне. – Ты не можешь справиться с собственными слугами?

Я многозначительно посмотрел на детский труп, затем перевел взгляд на Маран. Не выдержав, она потупилась.

Мы молча тронулись дальше.

Остаток пути резко отличался от первой половины. Мы с Маран говорили только в случае крайней необходимости; Амиэль тоже предпочитала молчать. Остановившись на постоялом дворе, мы провели ночь каждый в своей комнате. Дорога казалась бесконечной, но все же через пару дней пути, свернув к излучине реки, мы увидели впереди Ирригон.

У коновязи перед главным зданием стояло тридцать лошадей. Все они были оседланы и, судя по виду, только что совершили дальний переход. Я узнал одного породистого гнедого жеребца. На седлах висели колчаны с луками и стрелами, к стременам были прикреплены копья. Большинство лошадей было увешано переметными сумами с награбленной добычей.

Моему терпению пришел конец.

– Легат!

– Я здесь, сэр!

– Уланам спешиться и приготовиться к бою! Убивайте всех, кто будет вести себя враждебно! Пусть четверо заберут этих лошадей.

– Слушаюсь, сэр!

Два человека в боевых доспехах, высунувшись в дверь, увидели нас и, криками поднимая тревогу, бросились вперед, обнажая мечи.

– Легат!

– Стреляйте! – крикнул Сегалл.

Запели тетивы, и оба нападавших, получив по оперенной стреле в грудь, кубарем скатились по ступеням. Из дверей с криками выбежали другие.

Мой голос перекрыл общий шум.

– Тихо! – Наступила полная тишина. – Вы, – приказал я, обращаясь к нашему противнику, – бросьте оружие, иначе вас перебьют всех до одного! Считаю до пяти! Раз...

– Это мои люди, – прогремел другой голос, и на пороге появился Праэн, брат Маран.

Он был в кольчуге, в высоких ботфортах, с мечом в ножнах на поясе.

– Я приказал всем молчать, – крикнул я. – Граф Аграмонте, не мешайте моим людям, в противном случае будьте готовы к последствиям. Два! Три!

Мечи со звоном упали на землю; приспешники Праэна стали торопливо расстегивать пояса.

– Поднимите руки вверх! – рявкнул я. – Выше!

– Дамастес! – воскликнула Маран.

– Я приказал всем молчать! Она послушно умолкла.

– Легат, отведи задержанных в тот каменный сарай. Отбери у них все, что можно считать оружием, и освободи сарай от живности. Заколоти досками все ворота и двери, а до тех пор расставь везде часовых.

– Будет исполнено, сэр!

– Я сказал, эти люди находятся в моем распоряжении! – крикнул Праэн. – Вы не имеете права...

– Граф Аграмонте, – прервал его я, – я состою на службе у императора. Эти люди повинны в многочисленных страшных преступлениях, и я намереваюсь доставить их под конвоем в ближайший город, передать в руки правосудия и выдвинуть против них соответствующие обвинения. Я уже предупреждал вас об этом.

– И какие обвинения им предъявят? В том, что они расправились со зловредной мразью?

– В убийствах, сэр.

– Вы не посмеете!

– Уверяю вас, именно так я и поступлю, – сказал я. – Кроме того, возможно, я сочту необходимым выдвинуть обвинения против их предводителя.

– Черта с два! Эти доблестные солдаты помогли мне очистить землю от предателей! От Товиети! Вы не понимаете, сколько хорошего они сделали для нашей страны? Или вы сами один из убийц с желтыми шелковыми шнурками?

– Легат, – спокойно произнес я, – этот человек, судя по всему, не в себе. Он находится во владениях, куда доступ ему открыт только с моего разрешения. Возьми двух улан и выдвори его за пределы этих земель.

Легат Сегалл, поколебавшись, отсалютовал мне.

– Слушаюсь, сэр.

– Граф, у вас есть выбор, – продолжал я. – Вы покинете Ирригон по своей воле – или связанным и переброшенным через седло своего коня!

– Сукин сын! – воскликнул Праэн.

Однако, быстро сбежав вниз по ступеням, он взял у одного из солдат поводья гнедого жеребца. Вскочив в седло, брат Маран обернулся.

– Симабуанец, ты об этом еще пожалеешь! – бросил он. – Ты даже не представляешь себе, какое осиное гнездо растревожил!

Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня, пуская его с места в галоп.

– Легат, помоги своим людям, – распорядился я и, спешившись, вошел в дом, не оглядываясь на Маран и Амиэль.

Маран отыскала меня в библиотеке.

– Я не могла поверить своим глазам! – воскликнула она. – Ты обращался с моим братом... с моим родным братом, словно с обыкновенным преступником!

– А он и есть преступник, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие.

– Значит, ты забыл все клятвы и обеты и теперь считаешь себя вольным поступать так, как тебе заблагорассудится, – огрызнулась Маран.

Это переполнило чашу моего терпения.

– О каких клятвах вы говорите, миледи? – взорвался я. – Неужели вы полагаете, что я, женившись на вас, теперь обязан лизать задницу любому, кто носит фамилию Аграмонте? И должен закрывать глаза на преступления, совершенные вашим братцем? О каких клятвах идет речь? Я помню только клятву верности, данную императору, и брачный обет, который принес, беря вас в жены.

Эти клятвы я не нарушал и даже не помышлял нарушать. Напомню наш фамильный девиз: «Мы служим верно». А какой девиз семейства Аграмонте? «Мы поступаем так, как нам хочется»? Я прав, графиня? Именно это вы называете честью? В таком случае, если вы считаете, что фамилия Аграмонте каким-то образом дает вам право убивать невинных людей, я плюю на вашу честь, на ваше достоинство.

Маран, ты помнишь ту девочку? Вспомни и ребенка, которого потеряла. Как ты думаешь, дали ли несчастной матери погоревать, поплакать, прежде чем ей перерезал глотку твой ублюдок-брат?

Глаза Маран зажглись жестким холодом.

– Праэн назвал тебя сукиным сыном, – прошипела она. – Он был прав!

С этими словами она вихрем покинула библиотеку.

Мне пришлось подняться в нашу башню, чтобы переодеться. Дверь в спальню оказалась заперта. Амиэль притулилась на кровати в коридоре. Ее лицо осунулось, глаза распухли от слез. Мы не сказали друг другу ни слова. Зайдя в комнату, я взял все, что мне нужно, и вернулся в коридор. Амиэль посмотрела на запертую дверь спальни, потом на меня, и у нее снова навернулись слезы. У меня за спиной громко хлопнула дверь.

На следующий день начался Праздник Кукурузы. Крохотная деревенька рядом с Ирригоном была переполнена; вокруг нее было раскинуто множество шатров. Каждая деревня во владениях Аграмонте прислала по крайней мере по одному своему представителю; к тому же на праздник съехались сотни торговцев и лоточников. Собственно торжества начинаются на второй день; к танцам и затейливым блюдам переходят только после того, как завершится сев кукурузы. До тех пор пока зерна не брошены в борозды, есть можно только пресный хлеб и свежие овощи без соли; мясо и рыба запрещаются.

Только после того как зерна упадут в землю и прорицатели сотворят заклинания, извещая колдунов в других деревнях о том, что можно начинать сев, начнется настоящее веселье: пять дней застолий, танцев и праздника.

Что бы там ни думал император, наши обязанности были достаточно простыми. Мы должны были только прочесть молитву, прося богатого урожая, а затем нам предстояло стоять с важным и торжественным видом, пока уважаемый прорицатель приказывал девушке, выбранной за красоту и благочестие, бросить в землю первое зерно. Согласно вековой традиции, представители семейства Аграмонте весь первый день праздника проводили вместе со своими вассалами, поэтому через два часа после рассвета мы покинули Ирригон и направились в деревню.

• Предыдущая
• 62/140
• Следующая