Анубис - Хольбайн Вольфганг - Страница 83

Могенс и впрямь не знал. Но теперь, больше чем когда-либо, он не был уверен, что хочет знать.

Он с трудом встал, подошел к открытому ящику и наклонился с бьющимся сердцем, при этом инстинктивно сохраняя дистанцию вне досягаемости когтей и зубов упыря, хоть тот и был вдвойне стреножен. Грейвс присоединился к нему, а Том пошел за фонарем, по дороге закрыв крышку третьего гроба, в котором лежало тело Хьямс, что Могенс отметил краем глаза, но с благодарностью.

— Мы сделали это, Могенс, — в третий раз сказал Грейвс. — Понимаешь, что это значит?

Триумф, звучащий в его голосе, нельзя было не услышать. Могенс попытался найти в себе похожее настроение, но тщетно. Совсем наоборот. Он внезапно почувствовал, что страх все еще здесь, никуда не делся, только изменил свое свойство. Сердце забилось еще сильнее, когда он склонился, чтобы разглядеть чудовище.

Даже связанный и прикованный, упырь внушал страх. Могенс скорректировал прежнюю оценку веса монстра на значительную величину вверх. Тварь была ростом самое большее шесть футов, то есть с Грейвса, но невероятно мощной. Его вес Могенс оценил по меньшей мере на двести пятьдесят фунтов, и притом был уверен, что в них нет ни грана лишнего жира. Когда он впервые увидел ящики, приготовленные Грейвсом, то посчитал толстые дубовые доски, стальные ленты вокруг них, массивные ручные и ножные кандалы излишней предосторожностью. Теперь же он не был уверен, будет ли этого достаточно.

— Ну и колосс, — пробормотал он.

— Да уж, — усмехнулся Грейвс. — Как посмотришь на конечный результат, так подумаешь, не стоит ли сменить наши человеческие предпочтения в еде.

Могенс бросил ему ледяной взгляд:

— Ты лишен вкуса, Джонатан.

Ухмылка Грейвса стала еще шире:

— Думаю, наш друг с тобой не согласится. — Он быстро поднял руку, заметив, что Могенс собирается наброситься на него с упреками, и добавил в серьезном тоне: — И это еще не самый крупный экземпляр из тех, что мне встречались. Далеко не самый крупный.

Что касается Могенса, то для него «экземпляр» был вполне достаточным. Упырь не только производил впечатление, что может разорвать медведя голыми руками, он еще излучал такую дикую ярость, что у Могенса мурашки побежали по спине. Но самым жутким при взгляде на него было ощущение, что им противостоит нечто совершенно чуждое, абсолютно неправильное, настолько, что все в Могенсе противилось принимать это за реальность.

Грейвс наклонился, протянул руку и пару раз с силой дернул за веревки сети, пока наконец не открылся вид на пах упыря.

— Ты что? — одернул его Могенс.

— Самец, — констатировал Грейвс.

Это прозвучало не ответом на его вопрос, как показалось Могенсу, а было скорее обращено к самому себе и повергало его в озабоченность.

— Что-то не так? — спросил Могенс.

— Нет, ничего, — поспешно сказал Грейвс. — Все в порядке. — Он криво ухмыльнулся. — Совсем наоборот, если бы он был человеком, я бы позеленел от зависти.

Могенс окатил его ледяным взглядом, и Грейвс убрал свою идиотскую ухмылку.

— Дело в том, что все упыри, которых я видел до сих пор, были мужскими особями. Конечно, так близко, как этого, я их еще не рассматривал, но тем не менее уверен, что все они были самцами. И это странно.

— Может быть, на промысел ходят только самцы? — предположил Могенс.

— Это тоже было бы необычно, — возразил Грейвс. — У большинства хищников пищу добывают самки. В крайнем случае, охотятся обе особи.

— Разве ты не сам говорил, что здесь у нас совершенно незнакомый вид, о котором мы ничего не знаем?

Грейвс посмотрел на Могенса долгим взглядом, а потом неохотно кивнул:

— Разумеется. Ты прав. И тем не менее это странно. Ну ладно, теперь у нас есть хоть один экземпляр, так что некоторые загадки мы сможем разгадать.

Словно поняв его слова, упырь вздыбился в своих кандалах и издал протяжный вой. Могенс невольно отпрянул, даже Грейвс вздрогнул. Том, который с фонарем находился еще в двух шагах, тоже остановился и через плечо оглянулся в темноту, из которой только что вышел.

— И что ты теперь собираешься с ним делать? — спросил Могенс, в принципе лишь потому, что старался унять поднимающийся в сердце страх.

— Поначалу надо вынуть его отсюда, — ответил Грейвс. Его голос звучал нервно. — Том на днях привез из города материал для прочной клетки. Через час сможем ее уже собрать.

— А потом?

И снова связанный монстр издал жуткий волчий вой, так что должно было пройти время, прежде чем Грейвс смог ответить.

— В конторе у шерифа Уилсона есть телефонное подсоединение. Надо будет сделать пару звонков, но в основном все приготовления уже закончены. Немного удачи, и завтра к вечеру сможем отвезти его в Сан-Франциско, чтобы представить общественности. И конечно, нашим почтенным коллегам. — Он вздохнул. — Приготовься, Могенс. Ты знаешь, какой визг поднимется вокруг нашего открытия. Они используют все средства, они будут выставлять нас дураками или обманщиками. А может, и тем и другим.

«Скорее всего, последнее, — подумал Могенс. — И худшее еще впереди. По большому счету оно пока и не начиналось». И не случайно он до сих пор даже не дал себе труда подумать о том, какое землетрясение они вызовут в научном мире, предъявив общественности эту тварь. Только сейчас для этого не самый подходящий момент. Он так и сказал это Грейвсу.

— Наверное, ты прав, — вскользь заметил Грейвс. — Том!

Том поставил фонарь у подножия ящика и спросил:

— Убрать сеть?

Грейвс, поразмыслив, мотнул головой, к облегчению Могенса.

— Нет, пусть останется, как есть. Не окочурится.

Совершенно очевидно, что его мысли шли в том же направлении, что и раздумья Могенса. Тяжелые кандалы выглядели достаточно крепкими, чтобы укротить даже разъяренного самца гориллы. В русле того, что Грейвс говорил о происхождении сети, Могенс даже предположил, что этот зверь стал, так сказать, «крестным отцом» и при конструкции «гробов». И в то же время Могенс был уверен, что упырь обладал силами, превосходящими любую гориллу. Вполне может быть, что Грейвс во всех своих путешествиях не так уж хорошо изучил этих тварей, как хотел показать.

Упырь снова завыл. На этот раз он не пытался освободиться от оков — возможно, потому что понял бессмысленность этого, — но его вой был теперь протяжнее и как-то жалобнее, в нем слышалось меньше дикой ярости, скорее он напоминал крик о помощи. Могенс, ужаснувшись, постарался отделаться от этой мысли, однако его разыгравшаяся фантазия набрала обороты и подкинула второй, воображаемый волчий вой, отдаленный и более спокойный, который откликнулся. Ему стоило усилий прогнать и эту галлюцинацию.

Но, может быть, это и не было галлюцинацией…

Когда Могенс поднял глаза, то увидел, что Грейвс и Том, бледные от ужаса, полуобернувшись, смотрят в темноту по ту сторону погребальной барки. Туда, где находилась потайная дверь, ведущая в церемониальную палату, и откуда пришел приглушенный отклик на призыв о помощи…

— Дверь! — крикнул Грейвс. — Том, закрой дверь!

Том очнулся из своего оцепенения буквально в секунду и бросился туда стремглав, но было слишком поздно. Он не сделал еще и пары шагов, когда послышался глухой грохот, а вслед за ним такой звук, будто раскололся камень. И прямо на границе между полной тьмой и там, где еще угадывались полутени, покачнулась сработанная в полный рост боевая колесница. Раскрашенное дерево, которое простояло здесь пять тысяч лет, разлетелось в щепки от одного удара, а голова каменного коня откололась, полетела на землю и разбилась на мелкие кусочки.

Однако освободившееся пространство не осталось пустым. Еще катились обломки разбитой скульптуры, а на нем уже выросла приземистая тень с острыми ушами и жуткими пылающими красным огнем глазами. Могенс почувствовал, как они вперились в него. Леденящий волчий вой стих, но его сменил не менее пугающий звук: смесь рычания и угрожающего шипения, от которого у Могенса заледенела кровь в жилах.