Анубис - Хольбайн Вольфганг - Страница 81

Грейвс снова протянул руку за фонарем и привернул фитиль. Свет отступил дальше под приступом тьмы и убывал до тех пор, пока не выцвел до блеклого желтого мерцания, которое не столько освещало, сколько подчеркивало черноту на своей границе. За ней крался страх.

Грейвс поднял руку, чтобы дать безмолвное распоряжение Тому. Было так темно, что Могенс не мог разобрать, что именно делал Том, но чуть погодя натянулся один из канатов, и он услышал повизгивающий ритмичный звук. Крышка последнего пока что закрытого ящика начала открываться. Противный сладковатый запах ударил Могенсу в нос, непривычный и в то же время странно знакомый, но прошло еще какое-то время, прежде чем Могенс действительно распознал его. Он невольно с отвращением втянул в себя воздух:

— Это же…

— А ты чего хотел? — оборвал его Грейвс тихим Шипом, который скорее напоминал шипение изготовившейся к нападению гремучей змеи. — Что мы приманим тварь бренными останками кошки мисс Пройслер? — Он гневно дернул головой. — Они питаются человечиной, Могенс!

— Но ты… ты… — Могенс растерял все слова от возмущения и замолчал.

И что такого он мог сказать, чего бы Грейвс не опроверг одним-единственным язвительным замечанием? И был бы прав. Грейвс в принципе ни разу не солгал ему. Совсем наоборот. Это он был тем, кто упрямо закрывал глаза на реальность.

Вот и сейчас то же самое, а все потому, что самое страшное еще не произошло, и это он должен бы знать. И он знал. Грейвс давно сообщил ему об этом. Только, как всегда, он просто не хотел этого знать.

Могенс еще с добрые полминуты беспомощно смотрел на Грейвса. Сладковатый трупный запах между тем усилился, и Могенс с бьющимся сердцем перегнулся через край ящика, чтобы бросить взгляд внутрь. Лучше бы он этого не делал! Как бы ни был слаб свет, глаза Могенса тем временем привыкли к полумраку настолько, что он мог видеть хотя бы на расстоянии нескольких шагов. И он увидел.

Хьямс выглядела совсем не так, как, по его представлению, должны выглядеть покойники. Она скорее казалась спящей. На шее зияла рваная рана, а прежде белоснежная блуза приобрела темный цвет. Однако Грейвсу, по крайней мере, хватило пиетета обтереть покойной лицо и закрыть глаза.

— Это… Хьямс, — промямлил Могенс. — Боже, Джонатан, это ты… ты… доктора Хьямс?..

— Я же говорил тебе, что нам нужна наживка, — холодно ответил Грейвс.

— Но Хьямс! — ахнул Могенс. — Ради Бога, Грейвс! Что ты наделал!

— Я ровным счетом ничего не делал, — резко возразил Грейвс, жестом давая Могенсу понять, чтобы тот снова присел и не выражался столь громко. — Доктор Хьямс погибла в результате несчастного случая, если ты еще помнишь.

— Но ты… ты… не имел права… — продолжал стенать Могенс. — То есть… я… ты… О боже! Джонатан! Ты… ты работал с этой женщиной бок о бок почти год! Ты знал ее! Ты… ты просто не можешь использовать ее как наживку!

— Думаю, доктор Хьямс не имела бы ничего против, — Грейвс был невозмутим. — Что еще больше может пожелать себе такая фанатичка, как она, чем послужить науке и после смерти? — Он зло рассмеялся. — А ты полагал, в этом гробу лежит Клеопатра?

— Но… но я думал… после всего, что говорил шериф Уилсон об осквернении могил…

— А, понимаю, — перебил его Грейвс. — Ты думал, что мы с Томом ночью тайно прокрались на кладбище и выкопали тело какого-нибудь горемыки? От этого тебе стало бы легче?

— Будь ты проклят, Грейвс! — зарычал Могенс.

Грейвс вздрогнул и побледнел, скорее из-за громкого голоса Могенса.

— Прошу вас, профессор, сбавьте ваш тон, — он был полон иронии. — Не надо так орать.

— Это было бы совсем другое дело, — не унимался Могенс. — И тебе это, черт побери, хорошо известно, чудовище! — Тем не менее тон он сбавил.

— У тебя все?

Могенс, тяжело дыша, уставился на него.

— Мы все нервничаем, — примирительно сказал Грейвс. — Поэтому я не сержусь на тебя. Но два раза — это уже слишком. Если тебе здесь не по себе, могу понять. Хочешь — убирайся отсюда. Я не буду рвать и метать. Но если ты остаешься, то избавь меня от подобных сцен. Договорились?

Грейвс сверлил его взглядом. Могенс старался его выдержать. Но не оставалось никакого сомнения в исходе этой дуэли, как в любой другой, в которой они сходились до сих пор. Когда Могенс сел в поезд на Сан-Франциско, он уже позволил вовлечь себя в битву, которую уже проиграл, до того как раздался первый выстрел. Грейвсу не приходилось даже напрягаться, чтобы выиграть войну. Он побеждал просто тем, что был здесь.

Таким же поражением закончилась и эта дуэль. Могенс попросту опустил глаза и молча кивнул.

— Вот и ладно, — удовлетворенно кивнул Грейвс. — А теперь давай действительно умолкнем. У меня такое чувство, что ждать осталось недолго.

По крайней мере, в этом отношении Грейвс ошибся. Хотя, может быть, действительно прошло не слишком много времени, но даже оно, казалось, остановилось. Секунды тянулись часами, минуты стали вечностью. С дюжину раз Могенсу чудились шорохи, и столько же его глаза видели в тени приземистую мощную фигуру, шлепающую на полусогнутых ногах — но каждый раз это оказывалось галлюцинацией.

А потом шлепанье ног и сопение внезапно и не думали прекращаться, когда он вздрагивал, а тень с лисьими ушами, выступившая из тьмы, не оказалась очередным видением.

Нелюдь была здесь.

У Могенса возникло ощущение, что он начал леденеть изнутри. Он-то думал, что уже достаточно вооружен к наступлению этого момента. Но, похоже, и тут его заблуждение было еще одним слабым звеном в бесконечной цепи ошибок, из которых состояла вся его жизнь, с тех пор как он ступил на этот проклятый клочок земли. Не в первый раз с той страшной ночи в Гарварде Могенс столкнулся с этим чудовищем лицом к лицу, но теперь он окончательно убедился, что есть вещи, к которым невозможно быть готовым, как ни старайся.

Нет, Грейвс был неправ: тень перед ним — та тварь, которая утащила Дженис, его персональный демон, который восстал из могилы затем лишь, чтобы уничтожить его, Могенса. И это не имело ничего общего с тем, чтобы он слишком много брал на себя! Вот уж нет, это оно, порождение ада, действовало со всей обстоятельностью и преследовало каждую из своих жертв, вкладывая все силы и всю злобу.

— Теперь ни звука! — прошипел Грейвс.

Могенс не мог оторвать взгляда от приземистой тени, однако почувствовал, как Грейвс возле него напрягся. Чуть шевельнувшись, он снова украдкой дал Тому знак. Могенс с выпрыгивающим из груди сердцем наблюдал, как тень медленно приближалась, только вот кровь, перекачиваемая по жилам, казалось, теперь застыла до градуса ледяной воды, в которой плавали остроконечные льдины, вонзающиеся во все уголки тела.

Упырь приближался, однако его шаги становились все медленнее. Могенсу даже чудилось сопение, будто принюхивался пес, который взял след жертвы, но в то же время чуял и расставленные ловушки. Он двигался к открытому гробу с телом Хьямс не по прямой, а, принюхиваясь, то направо, то налево. Взгляд его пылающих красным глаз недоверчиво ощупывал приманку, а также два других открытых ящика и, по меньшей мере, раз остановился на Могенсе, так что тот был почти уверен, что чудовище должно было заметить его. И в самом деле, монстр на мгновение застыл, но после недолгого колебания поковылял дальше.

На расстоянии вытянутой руки от гроба упырь снова остановился, и Могенс почувствовал, как Грейвс возле него вздрогнул, когда монстр закинул голову и посмотрел наверх. Он не мог проглядеть сеть. И все-таки сделал еще шаг и склонился над гробом с бездыханным телом Хьямс. Он выпустил свои жуткие когти, чтобы схватить жертву.

— Том! — закричал Грейвс.

Голова монстра снова закинулась, а за пять шагов от Могенса зашевелилась тень — это Том, который до сих пор сидел невидимкой, начал действовать. Могенс не мог разглядеть, что он там делал, но, когда вскочил и Грейвс, раздался скрежещущий металлический звук, и Могенсу показалось, что задрожали все своды храмовой залы.