Напряжение (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/73
• Следующая

— Нет, — грустно улыбнулся Амир и процитировал свою воспитанницу. — 'Папа все еще наказан'.

— Вся в мать, — возмутился мужчина, принявшись расхаживать по пространству сильно уменьшившейся комнатушки. — Никакого почтения и дисциплины! В ее возрасте я…!

— Запер папу в сокровищнице, — громко кашлянул в кулак Амир.

— Это не я разбил вазу!

— Верно, это был я. — Кивнул, веселясь, его друг. — За что мое тебе спасибо.

— И я ее склеил обратно! — Возмущенно всплеснул руками глава огромного княжества.

— Твое мастерство непревзойденно, — цокнул восхищенно Амир. — Из клея ПВА и усердия сотворить такой шедевр.

— Зачем было наливать в нее воду, а? — Не слушая, продолжал возмущаться мужчина.

— Воду — в вазу! Темные люди! — Сочувственно покачали в ответ головой.

— Ей три тысячи лет! А они суют в нее цветы!

— Ай — яй — яй.

— Амир, — резко остановился мужчина, моментально обуздав яркие воспоминания детства (еще бы, разрушенная сокровищница…да и с кем ему вспоминать?). — Если не сын, то какая причина?

— Бумаги по союзу с Тенишевыми, помнишь такие?

— Пропали? — Не понимая, озвучил предположение князь. — Она их спрятала и не отдает? Я же сказал, не таскать к Ксюше важные документы!

— Бумаги на месте, — успокоил его друг, сохраняя серьезное выражение лица. — Но запрет твой все?таки нарушили. Елизар Сергеевич решил проявить инициативу и заглянул к девочке поговорить о долге и чести рода.

— Результаты? — Выдохнули в ответ, растирая лицо ладонями. Таким тоном не говорят добрые вести.

— Палата номер два, под капельницей. Инсульт, но успели вовремя, так что прогноз положительный.

— Что она ему сказала? — Отвернулся князь к окну, заложив руки за спину.

— Правду, — Амир тоже развернулся, разглядывая ровную линию леса на горизонте. — Молодая жена изменяет, единственный сын сидит на наркотиках.

— Кто проглядел?

— Разбираемся, — пожали плечами за его спиной.

— Почему не было доклада?

— Елизар все затормозил, у него есть право отчитываться по результату. — Амир заметил удивление излишней прыткостью инсультника в глазах своего главы и поспешно добавил, поясняя. — Ты не думай, он крепкий, он прямо там и не подумал свалиться. Я запись камеры смотрел — он даже спасибо сказал, встал и вышел. Потом организовал ликвидацию жены и сына, проконтролировал, написал отчет и лег умирать. Но мы не дали.

— Сына?то зачем?

— Дрянь изменяла геном. Потомство нежизнеспособно.

— Скотство, — комнату тряхнуло волной гнева.

— По поставщикам дряни уже работаем. Жди высочайших отповедей и требований прекратить убийства честных торговцев.

— Как высоко покровители? — Заинтересовался князь.

— Как я узнаю, а? Шесть часов прошло! — Деланно возмутился друг, но после короткой паузы добавил. — Деньги ведут в банки купеческой сотни. Кто с них кормится, подсказать? К ним и жаловаться побегут.

— Сделай так, чтобы жаловаться было некому. — Криво улыбнулся его названный брат. — Потом почистишь дилеров на нашей земле, вдумчиво, до второго колена.

— На нашей земле их не было. Москва его убила.

— Тогда… А сейчас защиту снимем, пусть у аналитиков башка трещит, как проворонили и что дальше делать. Бездельники!

— К дочери сходи, — напомнил Амир. — Поговори про правду.

— Хорошо, — вздохнул князь. — Ксюшка, что же ты с нами делаешь…

— Прошу, бумаги тоже возьми, — указал он на стопку безликих синих папок, уместившихся до поры в углу, на стульчике. — Елизару приятно будет.

— Сам почему не поговорил, а? — Подхватил на руки кипу и прижал рукой к боку.

— Поговорю, завтра, на тренировке.

— А сегодня что?

— А сегодня нет занятий. А на женскую половину мне нельзя, — с показной строгостью ответствовал Амир.

— Рассказывай мне, кто к Тамаре каждую ночь шастает?

Стены и пол вновь загудели, снимая защиту.

— Я через окно! — Возмутились в ответ.

— Так и залез бы к Ксюхе через окно.

— Через окно — только к любимой. Традиции.

— Ну — ну. Когда ж ты уже на свадьбу позовешь, охальник? — Хмыкнул князь, выходя в коридор.

Скорбь и злость исчезли с его лица, перелившись в плотный поток информации, тут же скользнувший по защищенному спутниковому каналу.

— Вот уговорю перейти в мою веру…

— Скорее она тебя уговорит.

— Каждый день воюем, — с показной скорбью вздохнул друг.

— Каждую ночь, ты хотел сказать, — лукаво улыбнувшись, похлопал его по плечу князь, замирая вместе с ним на границе просторного зала общежития, за которой простиралась условная женская половина. Условная хотя бы потому, что мимо в ту сторону целеустремленно прошаркал старик, держа перед собой груз полотенец.

— Слугам можно, — предупредил вопрос Амир, провожая старца задумчивым взглядом. — Слушай, а этому уважаемому отцу не положен достойный его возраста покой?

Князь вгляделся в сутулую спину, задаваясь тем же вопросом — в конце концов, клан ни разу не бедствовал и мог обеспечить верных людей в старости — а затем, наконец, отыскал в своей памяти ответ на необычный вопрос.

— Его еще дед мой сюда поставил, с правом служить, пока сам не захочет уйти. Наверное, не хочет.

— Или боится. Отправил бы его на пенсию, показал бы, что там хорошо, а? Смотреть больно.

— Амир, его сюда поставил дед, — повернувшись к нему, как маленькому объяснил его друг. — В день, когда я начну изменять решения деда, он восстанет от мертвых и отвесит мне по шее. И тебе тоже.

— Мне?то за что?

— За то, что не отговорил. — Терпеливо пояснил князь, переступил с ноги на ногу и резко выдал во всю мощь легких. — Я что, должен с пустыми руками к дочери идти?

Мигом нашелся огромный плюшевый медведь и коробка конфет.

Господин только головой покачал от такой нерасторопности — казалось бы, выглядывают со всех сторон умные и любопытные глаза, тех, кто должен бы угадывать мысли хозяев… Или он настолько привык к прислуге главного дворца?

— Ни пуха, — сочувственно прозвучало со спины.

— Сам такой, — огрызнулся князь, с некоторым сомнением вступая на мягкий ковер женской половины.

Комната юной диверсантки находилась в дополнительном коридоре от главной ветви, за деревянным массивом двери. Распахнув створку, вперед, прикрывая грудь князя, проник медведь, а за ним уже он сам, осторожно высматривая дочку в огромном зале — комнате.

— Привет.

В многоцветии тренажеров у дальней стены, в розовых красках постельной группы справа, легко выделялся пятачок в самом центре, между длинных солнечных полос от окон. В тенечке, на завале подушек, устроилась с ноутбуком, спиной к нему, виновница, выражая желтым цветом бантов равнодушие к гостю. Князь хотел было возмутиться и одернуть такую непочтительность голосом, но не смог. Стоял, привалившись к стене, и глупо улыбался, глядя на сосредоточенные действия своей кровинки. Почему самые непослушные дети — самые любимые? Или дело в том, что в этот раз все случилось по любви, а не по велению серых от старости бумаг? Или давит на него вина, за мать и сына…

Князь тихонько подошел к Ксении и тихонько присел рядом, заглядывая через плечо девочки на экран со сводкой государственного информагентства.

— Привет, — произнесла дочка, не поворачиваясь. — Почему людям нравится ложь?

— Не всем. Я люблю правду. Мне — говори, что угодно.

— Ты плохой. — Выдала правду Ксюша и развернулась к отцу, внимательно глядя ему в глаза.

— Я знаю, — спокойно кивнул отец, опираясь подбородком о медведя и прижимая его к себе. — Мне надо быть плохим, чтобы хорошие люди жили. И эти люди думают, что я — хороший. Им нравится эта ложь и будет обидна правда. Она сделает их несчастными.

— Лучше не знать, но быть счастливым? — С несвойственной ребенку серьезностью уточнила дочка.

— Если правду будут знать те, кому положено — да. Скажи ты мне или дяде про семью дяди Елизара, он остался бы счастлив и не лежал бы сейчас при смерти. Все его беды взял бы на себя очень плохой человек, — грустно улыбнулся князь.

• Предыдущая
• 36/73
• Следующая