Похитители бриллиантов (илл. Ю. Модлинского) - Буссенар Луи Анри - Страница 54

• Предыдущая
• 54/108
• Следующая

Нечего и говорить, что Клаас, наконец-то захвативший Анну в свои руки, и не подумал направиться в Нельсонс-Фонтейн. Однако он был слишком хитер, чтобы выдать свои намерения. Он предпочел сохранить роль благодетеля, спасителя. Правда, он пытался ухаживать и быть любезным, но делал это неловко, неуклюже. Впрочем, его грубая неотесанность и отсутствие какого бы то ни было воспитания заставляли Анну относиться к нему снисходительно.

Госпожа де Вильрож жила во власти смертельной тревоги и находила, что время тянется страшно медленно. Быки еле двигались, хотя, казалось, бур всячески их понукал. Молодая женщина полагала, что он уже забыл про свое неудачное сватовство, и смотрела на него только как на услужливого спутника, который ради нее не щадит ни своего времени, ни труда.

Сначала Клаас намеревался отвезти своих пленниц на земельный участок, который он арендовал вместе со своими братьями. Он имел в виду обойти Нельсонс-Фонтейн слева и повернуть прямо на восток, когда некий посланец, направленный к нему Корнелисом по поручению преподобного, приказал повернуть во что бы то ни стало и без всякого промедления к водопаду Виктория.

Его преподобие не терял связи с ними. Через кочевников, которые шли по следам европейцев, он довольно часто извещал буров о своем местонахождении. Клаас понял, что приближается решительная минута. Он изменил маршрут и стал торопиться к своим сообщникам.

Именно в это время фургон покинул территорию, недавно захваченную англичанами и на которой английское правительство уже установило свою власть.

Госпожа де Вильрож и ее подруга, давно привыкшие к длительным путешествиям, были весьма удивлены переменой направления и заявили об этом погонщику. Тот ничуть не смутился.

— Несколько дней назад я послал нарочного в Нельсонс-Фонтейн узнать о вашем муже, — угрюмо ответил он.

Анна почувствовала, что все ее недоверие к этому человеку рассеивается, и поблагодарила. Белый дикарь умел быть внимательным, как человек вполне цивилизованный.

— Нарочный вернулся.

— И что он сообщает? О, говорите, умоляю вас!

— Что ж, графу лучше. Рана оказалась менее серьезной, чем думали раньше. Он находится недалеко от водопада. Вот и все.

Несколько слов, которые бур выдавил из себя как бы нехотя, молодая женщина слушала, как небесную музыку. Это была первая радость, какую она пережила с той минуты, как до нее дошло роковое известие. Сколько мук пережила она с тех пор, сколько рыданий подавила, сколько пролила слез! Увы, было суждено, чтобы ее отец заплатил жизнью за попытку найти Альбера, и счастливое известие о том, что Альбер жив, уже не застало его в живых!

Благодарность Анны взволновала бура не больше, чем воспоминания о злодействах, которые он совершил, чтобы добиться своей цели. Клаас до такой степени вошел в свою роль, что еще немного — и он в самом деле считал бы себя благодетелем Анны де Вильрож.

Он сказал со своей непроницаемой медлительностью:

— Раз уж вы ехали так далеко, чтобы увидеть раненого, я подумал, что вы согласитесь проехать еще немного, чтобы увидеть его здоровым. Поэтому я переменил направление и повернул на Викторию. Если только вы не возражаете, — прибавил он с двусмысленной улыбкой.

Анна знала, что ее муж имел в виду добраться именно до этих отдаленных мест, и потому ни на минуту не усомнилась в том, что бур говорит правду. Однако, боясь стеснить свою любезную спутницу, она обернулась к Эстер, чтобы спросить со согласия.

— Я поеду куда вам угодно, — мягко ответила девушка. — Я полюбила вас, как родную сестру. Теперь вы мне заменяете мою семью. Едем.

Дни следовали за днями со всем тягостным однообразием, присущим длительным передвижениям по этим безлюдным местам. Уже было недалеко до вожделенной цели, когда пустяковый случай неожиданно раскрыл обеим путницам весь ужас их положения.

Однажды вечером, когда все спали — и люди и утомленные животные, — Клаас забрался под фургон и положил рядом с собой нож и ружье. Правда, он храпел, как кузнечные мехи, но это ничего не значило, он не спал — он прислушивался. Вот в нескольких шагах раздался тонкий металлический свист, какой издает змея пикаколу, когда разозлится. Бур услышал эти необычные звуки. С неслыханным хладнокровием, не меняя положения и не переставая храпеть, он еле заметным движением схватил нож. Напрягая весь свой слух, этот сын природы приложил ухо к земле. Слышалось легкое шуршание, точно по песку передвигалась змея. Однако звук не был непрерывным, это была не змея. Он прерывался через правильные промежутки, как если бы по песку босиком ходил человек.

Клаас усмехнулся и, со своей стороны, издал такой же свист, но чуть более мягко. Песок зашуршал громче, и очень скоро подошла черная фигура. При свете звезд Клаас увидел совершенно голого негра, опиравшегося на копье.

— Кто ты? — тихо спросил бур.

— Кайман — Пожиратель людей, младший вождь племени бечуанов.

— Кто тебя послал?

— Проломанная Башка и Одноглазый Бизон.

— Мои братья. Хорошо. Где они?

— Недалеко от Мози-оа-Тунья.

— Это я знаю.

— Зачем же ты спрашиваешь?

— Чтобы убедиться, что ты послан действительно ими.

— А разве я но подал сигнала? Разве пикаколу свистит не для нас одних?

— Правильно! Кайман — великий вождь. Чего хотят мои братья?

— Проломанная Башка требует черноволосую белую женщину.

— Моему славному Питеру не терпится, — ответил Клаас с громким смехом.

— Пусть он мне, по крайней мере, даст доехать до места, черт побери!

— Дни коротки и что будет завтра, того никто не знает, потому что скоро произойдет большая битва, и Проломанная Башка хочет поскорей стать супругом белой женщины, — пояснил Кайман.

— Ты говоришь о битве? Что-нибудь грозит им?

— Кто знает…

— Ну-ка, объясни. Ты видел его преподобие?

— Да.

— Что он тебе сказал?

— Что трое белых из Европы покинули Алмазную землю и скоро прибудут в Мози-оа-Тунья.

— Трос белых из Европы? Ты имеешь в виду того, которого они зовут Альбер…

— Именно Альбер, который проломил башку твоему брату и вышиб глаз Бизону. Он скоро догонит тех двух. Сейчас они уже, должно быть, снова вместе.

— Откуда ты это знаешь?

— Вместе с моими людьми я следовал за ними по пятам с того самого дня, как они оставили россыпи.

— Приказывал ли вам его преподобие захватить их, убить и принести ему все, что при них окажется?

— Приказывал. Но потом он раздумал. Жаль — Кайман и его братья хорошо поели бы…

— Что произошло с белыми за это время?

— Они жили в гостях у бушменов Калахари. Потом мы захватили одного из них, самого большого, и он был у нас рабом.

— Очень хорошо!

— Но он удрал.

— Эх вы, дурачье!

— Потом он стал другом Магопо, вождя племени батоков. А тот, которого ты называешь Альбером, чуть не умер от лихорадки, но проводники спасли ему жизнь. Берегись его, он страшный человек. Если он узнает, что у тебя в плену находится его жена, что ты хочешь ее сделать хозяйкой твоего крааля, что ты убил…

В это мгновение внутри фургона послышался глухой стон. Бледная, задыхающаяся, обезумевшая от волнения Анна слышала сквозь щель весь этот разговор. Он велся на языке ботлами, одного из племен западных бечуанов, которое живет в южной части Калахари. Оба сообщника вполне могли рассчитывать, что никто их не поймет. По госпожа де Вильрож, постоянно сопровождавшая отца в его разъездах, отлично знала местные наречия. Она не упустила ни одного слова из того, что говорили злодеи.

Таким образом неожиданный случай раскрыл перед ней все замыслы Клааса, который оказался далеко не благодетелем. Он предстал перед глазами Анны как мерзавец, страсти которого не знают никаких преград и для которого все средства хороши. Ранение Альбера, попытки найти его, сведения о его новом местонахождении — все обман! Заступничество во время нападения разбойников

— обман! Все обман, кроме неумолимых и зловещих результатов: утрата отца и пленение.

• Предыдущая
• 54/108
• Следующая