Похитители бриллиантов (илл. Ю. Модлинского) - Буссенар Луи Анри - Страница 18
- Предыдущая
- 18/108
- Следующая
Затем, случайно взглянув на раненого, он едва сдержал дрожь, пробежавшую у него по всему телу.
«М-да! — сказал он самому себе. — Что все сие означает? Здесь мастер Виль!.. Неужели он что-то подозревает? Во всяком случае, будем начеку!»
8
Полицейский и бандит. — К путникам присоединяются один проводник, один шпион и один враг, — Пустыня Калахари. — Питательные клубни и арбузы. — Бушмены и бакалахари. — На что идет желудок дикой полосатой лошади куагги. — Жажда. — Рябчик — дурная примета. — Четвероногие, могущие обходиться без питья. — О чем говорят следы носорога. — Невидимый водоем в Калахари. — Иссякший источник. — Бедствие.
И полицейский и лжемиссионер были оба слишком заинтересованы в том, чтобы не упускать французов из виду, поэтому они быстро спелись и стали понимать друг друга с полуслова. Его преподобие — до поры до времени мы вынуждены называть его так — сумел с дьявольской ловкостью использовать отсутствие хозяев, отправившихся на поиски слона, которого подранил Жозеф. Его преподобие был ласков, наивен, он говорил умно и убедительно и обвел полицейского вокруг пальца, как нормандский барышник. А полицейский, со своей стороны, был убежден, что покорил миссионера.
Несмотря на всю свою слабость, мастер Виль головы, однако, не потерял. Костлявую антипатичную фигуру миссионера он слишком часто видел в Нельсонс-фонтейне и, встретив его здесь, не мог рассчитывать, что сам останется неузнанным. Стало быть, приходилось как-нибудь объяснить, что он делал здесь, на подступах к пустыне Калахари, в ту минуту, когда французы столь удачно вытащили его у льва из пасти. Но мастер Виль не смущался ни капли. Он выдал себя за американского матроса, который бросил свое судно в Дурбане. Нужда якобы заставила его поступить в колониальную полицию, но ему надоело прозябать на ничтожной должности. Когда в Нельсонс-фонтейне произошло убийство и начальник послал его на розыски убийц, он решил дезертировать. Он якобы увидел, что это дело не могло принести ему ни малейшей пользы, ибо в случае удачи честь и выгоду присвоит себе начальник. А в случае неудачи, на которую, конечно, и следовало рассчитывать больше всего, единственной наградой за все его труды была бы ругань. Поэтому он и решил сбежать. Он хотел пробраться на голландскую территорию, но, пытаясь перейти вброд какую-то речку, сбился с пути, заблудился в лесу и в конце концов, потеряв лошадь, свалился без сил рядом со слоном, которому распорол брюхо носорог. Его разбудил ружейный выстрел, и он направился по звуку, когда внезапно почувствовал, что его схватили, зажали в железные тиски и уносят в глубь леса. Он потерял сознание и очнулся только здесь, на бивуаке.
Его преподобие сделал вид, что свято верит всей этой глупой выдумке, а сам ломал себе голову только над одним вопросом: знает ли ищейка о его причастности к убийству или не знает. А вдруг начальнику полиции взбрело в голову бросить каких-нибудь ловких сыщиков по следам трех буров? А вдруг мастер Виль выслеживает именно его самого? Это предположение, далеко не лишенное оснований, нисколько, впрочем, не тревожило преподобного отца. Сейчас ему, в общем, никакая непосредственная опасность не угрожала, ибо они уже больше не находились на английской территории, и лучше было иметь полицейского рядом с собой — это позволит избавиться от него, когда наступит время.
Он скоро сообразил, что оказал слишком много чести изобретательности этого самонадеянного господина: тот всячески старался держаться в обществе французов, притом не внушая им никаких подозрений.
«Вот здорово! — подумал его преподобие, борясь с сильным желанием смеяться. — Да если бы Клаас, Корнелис и Питер заплатили этому дураку, он не должен был бы сделать ничего лучшего. Пусть меня возьмут черти, если он сам не осуществляет полностью первую часть нашей программы и если он не уверен, что купца убили именно эти три француза!.. Воистину полиция — чудесное учреждение! Этот чудак способен арестовать своих спасителей. Не возражаю! Пожалуйста! Во всяком случае, он не станет болтать с ними об убийстве. С этой стороны никакой опасности нет».
— Послушайте меня, мастер Саундерс, — сказал он, — ваше положение вызывает у меня большое сочувствие. Я отлично понимаю, что в вашем плачевном нынешнем состоянии вам невозможно искать убежища у буров. Я-то сам не больше чем бедный миссионер. У меня нет ничего, кроме доброго сердца и великого желания принести несчастным дикарям свет истинной веры. Я намерен добраться до Замбези. Как мне кажется, наши путешественники держат путь туда же. Оставайтесь со мной. Если хотите, проделаем путь вместе, а когда вернемся, то миссионерское управление — а оно, как вы знаете, довольно богато — сумеет вознаградить вас.
Мастер Виль с восторгом принял это предложение, так чудесно соответствовавшее его собственным планам. Альбер и Александр, которые сразу к нему привязались, потому что оказали ему такую услугу, тоже одобрили план его преподобия. Они были очень далеки от того, чтобы догадаться, с каким мерзавцем имеют дело.
И вот небольшая группа, пополненная двумя новичками, уходит в пустыню Калахари. Негры, надолго обеспеченные пищей (третий слон был найден мертвым примерно в десяти километрах), проводили их благословениями. Что же касается чернокожих слуг, то они взвесили все трудности и опасности, могущие встретиться в пути, и почли за благо исчезнуть.
Один лишь проводник, в котором знакомство со знаменитым Ливингстоном зародило живую симпатию к белым, согласился их сопровождать. У них не было никаких мелких вещей, какие так любят наивные местные уроженцы, но этот славный малый поверил французам на слово, когда они обязались вознаградить его по окончании путешествия. Он попрощался со своими и отправился в качестве проводника пересекать огромное и пустынное пространство, лежащее между 29ь и 20ь южной широты.
Это был чистокровный бечуан, и звался он Зуга. Прекрасное знание местности делало его весьма ценным, прямо-таки незаменимым членом маленькой экспедиции, ибо все остальные пустились в опасное путешествие несколько легкомысленно.
Действительно, хотя пустыня Калахари поросла густой травой, хотя там и произрастает множество разнообразных растений и встречаются не только густой кустарник, но и крупные деревья, она, однако, не менее, а, пожалуй, и более иссушена и безводна, чем Сахара. Ее именно потому и называют пустыней, что в ней нет рек и крайне редко встречаются родники. Это — огромное пространство, местами пересеченное руслами иссякших рек и населенное разнообразнейшими видами животных, в том числе некоторыми породами антилоп, организм которых весьма мало нуждается в воде. Почва здесь песчаная — очень мелкий, бледного цвета песок, то есть почти чистый силиций. Вдоль русла высохших рек лежат наносные породы, затвердевшие на солнце, не менее прочные, чем спала, и не пропускающие воды. В период дождей здесь образуются естественные водоемы, в которых вода сохраняется долго. Среди обильных и густых трав тут и там встречаются участки, где почва совершенно обнажена или покрыта ползучими растениями. Их корни сидят очень глубоко, но сами они подвергаются сильнейшему действию солнца и обладают некоторыми странными особенностями. Так, многие из них имеют корни в виде клубней и могут одновременно утолять и голод и жажду в засушливое время, когда нет никакой иной пищи и никакого питья. Наконец, благодаря любопытной своей приспособляемости волокнистые корни одного из этих растении превращаются в клубни, когда растению необходим для произрастания известный запас влаги. Это растение принадлежит к породе тыквенных. Оно меняет свои вид в зависимости от почвы, на которой произрастает, и дает пунцового цвета огурец, пригодный для еды. Другое растение, которое туземцы зовут «мокоми», принадлежит к разряду травянистых и ползучих. Оно дает по нескольку крупных клубней — величиной с голову человека. Туземцы находят их благодаря остроумному приему, для которого нужен весьма чувствительный слух. Они берут камень, бьют им по земле, и разница в звуке показывает им, где есть клубни и где их нет. Эта невероятная сноровка туземцев восхитила бы наших врачей, которые по звуку определяют, какие изменения произошли в человеческом организме. Встречается также великолепный, восхитительный арбуз. Туземцы зовут его «кэмэ». Это освежающее и одновременно укрепляющее растение. Оно является благодеянием не только для человека, но и для животных. Травоядные — как слон и носорог, хищники — как лев, гиена и шакал, и даже грызуны ценят этот дар природы, удовлетворяющий самые разнообразные вкусы.
- Предыдущая
- 18/108
- Следующая
