Очертя голову (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 20

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая

— Прости, парень… прости, — сквозь слезы проговорил Расс. У меня даже не нашлось ответа. — Кассандра обещала отпустить меня. Я должен был только… только…

— Убить меня?

Его лицо покраснело еще сильнее:

— Ты еще не катался на чертовом колесе! — выкрикнул он. — Ты не знаешь, что оно делает с людьми! Я больше не выдержу! Пока не прокатишься на нем, не поймешь!

Но я никак не мог себе вообразить такого испытания, которое заставило бы меня стукнуть лучшего друга железным прутом по голове. Говорят, пока не взглянешь в лицо смерти, не поймешь, из какого теста слеплен. Я всегда боялся кучи всяких вещей, но трусом делает не страх. Трусость — это степень бесчеловечности, на которую ты способен, когда начинаешь бояться. Я никогда не пойду по головам друзей, чтобы выжить.

Расс испуганно огляделся, как будто ожидая, что Кассандра свалится с небес и заглотит его целиком.

— Я не позволю парку сожрать меня, как Мэгги! — Он пошел прочь.

— Расс, стой! — Не знаю, зачем я окликнул его, когда на самом деле хотел только, чтобы он уже исчез. Похоже, я вечный идеалист. Никогда не могу оставить что-то как есть, все время пытаюсь улучшить все вокруг. — Собираешься сбежать? И как же?

— Здесь должен быть выход! Мы выбрались с горок, так что выход где-то рядом!

— И что, думаешь, ты просто найдешь выход и исчезнешь?

— Больше кататься я не буду! — Расс оттолкнул меня и вгляделся вглубь одного из боковых проходов парка. — Ты… ты это видишь?

Вдали вращалась дверь с огромным смайлом и надписью: «Выход. Возвращайтесь снова! Приводите друзей!»

Расс не раздумывая припустил в ее сторону. Но что-то здесь было нечисто. Слишком уж просто…

— Стой! — Я попытался перехватить друга, но все тело так болело от взбучки, которую он мне задал, что я не мог быстро бежать.

Расс так и не понял, что случилось. Он не ждал подвоха.

Песок ушел у него из-под ног: с громким стуком раскрылась ловушка. Друг с воплем рухнул вниз. Я оказался у ямы всего на мгновение позже, чем нужно, и как раз успел заглянуть в нее. В отверстии виднелись блестящие хромированные шестеренки, поршни и клапаны, пригнанные друг к другу под невероятными углами и до невозможности расшатанные от чересчур интенсивной работы. Механизм.

Казалось, стоит мне засмотреться, и я тоже туда рухну.

Идущий снизу жар обжег мне ноздри, а от запаха горящего машинного масла у меня ком встал в горле. Я не видел Расса и даже не слышал его криков за скрежетом огромной машины. Как будто механизм поглотил моего друга и смазал им свои шестеренки.

Люк закрылся. Я поднял голову: два служителя парка уже подняли «выход» и покатили прочь, а за ним обнаружилась кирпичная стена. Всего лишь декорация.

— Каждый раз попадаются! — заметила Кассандра.

Я набросился на нее:

— Значит, слабо самой убить меня? — прорычал я, оскалив зубы, как хищник. — Обязательно было Расса впутывать?

— Мне нужен был герой, способный сразить дракона. Я выбрала его.

— Значит, я дракон?

— Похоже на то.

— Но его-то погубила ты, а не я. — Я как следует оглядел ее. Девушка спокойно стояла посреди аллеи, в простых джинсах и блузке — такой я увидел ее впервые, когда она вручила мне набивного медведя и приглашение сюда. Но мне показалось, что теперь она как-то изменилась. Она выглядела… более настороженной. Предвкушала, что будет дальше? Не знала, чего ждать? Парк менялся вместе с ней. Я вдруг заметил, что игравшая отовсюду ярмарочная музыка звучала немного фальшиво и сбивалась с ритма, как будто кончался завод. Цельность и логичность парка начали разрушаться.

Но почему? Я-то точно ни при чем. Я всего-навсего прошел пять испытаний и остался жив.

Пять. Осталось всего два. Тут меня осенило:

— Так далеко никто еще не заходил, да?

Кассандра не ответила, но этого и не требовалось. Я понял. Раньше никому не удавалось столько, столько мне! Что она там сказала, когда падал мой истребитель? Риск оправдался. Какой еще риск?

— Что случится, если я дойду до конца? — спросил я, приближаясь. — Будет как в видеоигре, зависающей, когда кому-то удается выиграть? Я прав?

Девушка избегала смотреть мне в глаза:

— Не знаю.

Теперь мы стояли лицом к лицу.

— Вот теперь ты боишься, — сообщил я. — Как ощущения?

Она попятилась, не в силах ответить. Теперь я из просто достойного противника превратился в угрозу — возможно, единственную в ее жизни, — хотя никак не мог взять в толк, почему.

Глаза девушки помутнели от злобы:

— Ты должен был умереть уже давным-давно, Блейк.

— Может, ты придумываешь слишком легкие испытания.

— Я не об аттракционах. Ты и сам это прекрасно знаешь.

И какая-то часть меня действительно понимала.

Я должен был умереть. Очень, очень давно.

Почему-то вспомнились гонки в Чикаго, и что-то щелкнуло у меня в голове. Вдруг стало понятно, почему при первой встрече Кассандра показалась мне знакомой. А оранжевая гоночная машина, пригрезившаяся мне, когда девушка промчалась мимо меня в старом Чикаго, оказалась вовсе не галлюцинацией. Это было воспоминание.

— Это была ты! — (Кассандра улыбнулась.) — Ты… ты сидела за рулем той машины! Ты подрезала наш автобус, и водитель потерял управление! Автобус разбился из-за тебя! — Мое сердце принялось соревноваться в скорости с мозгами, и я спросил себя, что разорвется первым. — Ты заварила всю эту кашу!

Не знаю уж, каким образом, но я знал, что это правда.

Испуг девушки почти исчез:

— Хотелось бы мне знать, как тебе удалось выжить.

Я не мог смотреть ей в лицо, так что принялся разглядывать рисунок на своей ладони. Все началось десять лет назад. Кассандра выбрала меня не сегодня. Я попал в список гостей в тот день, когда автобус разбился.

Я выжил, хотя не должен был.

И сейчас собирался сделать то же самое.

— С дороги! У меня еще два испытания! — Проходя мимо девушки, я задел локтем ее руку и снова почувствовал, что она такое на самом деле — палящая жара внутри обжигающего льда, две слитые воедино крайности, — и вдруг понял, почему именно я могу дать ей отпор.

Я — воплощенное равновесие. Может, на свете не существует больше ни одного человека, который оказался бы точно посредине между двумя ее крайностями. Чего Кассандра не терпела — так это равновесия.

Выбрать следующее испытание оказалось нелегко. Аттракционы, которые так и манили меня, наверняка были опаснее всего. С другой стороны, если мне становилось не по себе от одного вида некоторых горок, это тоже было неспроста. В конце концов я выбрал «Колесо Ра», потому что оно не вызывало вообще никаких предчувствий. Оно представляло собой обыкновенную тошниловку. Ну, понимаете, когда вас крутит и крутит внутри огромного барабана, прижимая центробежной силой к стенке, пока вас не начнет тошнить тем, что вы ели в предыдущей жизни.

Колесо было оформлено в египетском стиле: повсюду красовались портреты парней со свернутыми набок плечами и обрамленные золотом иероглифы.

Подойдя к турникету, я ощутил тяжесть в ногах. Идти вперед было трудно, как будто мне в лицо дул сильный ветер, хотя воздух даже не колыхался. Похоже, парк пытался остановить меня и не дать пройти шестое испытание. Рука с рисунком как будто обратилась в свинец и не желала подниматься. Одолев силу тяжести, я все-таки провел ладонью перед сканером и толкнул не желавший поддаваться турникет.

Я понял, что что-то не так, и тут же одернул себя: еще бы, здесь все не так.

— Ты здесь уже бывал? — спросил какой-то растерянный мальчик, когда мы поднялись на колесо. Он, похоже, немного нервничал. Его глаза расширились, как у персонажа японских мультиков.

— Уже? Похоже, ты еще ни на чем не катался.

Парень пожал плечами:

— Ну, всюду были слишком большие очереди. Я не мог выбрать, с чего начать, и просто бродил по парку большую часть ночи.

Мне хотелось дать ему какой-нибудь совет, но ничего не приходило в голову.

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая