Птица войны - Кондратов Эдуард Михайлович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая

Раупаха медлил. Самолюбие и воинская гордость не пускали его назад. Никогда не жаждал он так страстно рукопашной, как сейчас. Пусть гибель будет неминуема, пусть. Но только бы услышать, как затрещат под тяжестью палицы рыжие черепа пакеха, только бы ощутить, как вонзается копье в их дряблые тела…

Он пересилил себя. Привстав на колено, взмахнул рукой и хрипло прокричал приказ: «В па!»

Промешкай вождь еще несколько мгновений, воины начали бы отступление и без его команды. Красные мундиры приближались с устрашающей быстротой. Хуже того, наискосок по склону бежали около сотни ваикато — очевидно, чтобы отрезать горстке нгати путь назад.

Пригнувшись, воины Раупахи начали торопливый подъем в гору. Вдогонку громыхнул залп — это, на секунду прекратив движение, стреляли преследователи. Зато из окопов не раздалось ни единого выстрела: пакеха боялись попасть в своих.

Залп, произведенный запыхавшимися солдатами более чем с шестидесяти шагов, пропал впустую — только одна пуля угодила в цель. Сутулый воин, бежавший чуть впереди Раупахи, дернулся и рухнул в траву.

Пока англичане на бегу перезаряжали ружья, отступавшие сумели увеличить разрыв. Когда за спиной раздались выстрелы, самые быстроногие уже бежали к частоколу, а остальным, чтобы преодолеть подъем, нужно было сделать всего несколько шагов. Для Раупахи они оказались самыми трудными: английская пуля, пробив мякоть бедра, заставила вождя выронить ружье и опуститься на колени в траву.

Он сразу же вскочил на ноги и, превозмогая боль, сделал попытку бежать дальше. Это было свыше его сил. Раупаха снова упал на колени и пополз, волоча за собой ружье.

Сейчас пакеха могли шутя добить раненого вождя: распластавшаяся на склоне фигура была прекрасной мишенью. Помешала команда капрала: «Взять живьем!» Солдаты приближались к Раупахе короткими перебежками, несколько ваикато отрезали вождю путь к воротам па.

И тут случилось неожиданное. Когда уцелевшие участники вылазки уже взбегали на мост, в проеме распахнутых ворот появилась фигура Те Нгаро. Покрывая треск выстрелов, он крикнул:

— Назад! Вождь погибает!

Воины покорно повернули вспять. Их ждала верная смерть, они знали это не хуже человека, приносившего их в жертву. Но ослушаться Те Нгаро было немыслимо: хозяином их жизней был он, и только он.

Рукопашная схватка была короткой: тридцати противостояло сто. Побледнев, чуть не плача, смотрел Генри Гривс из-за палисада, как солдаты штыками добивают Раупаху, руками и зубами вцепившегося в ногу толстого капрала, как отчаянно бьются и гибнут в неравном бою воины нгати. Умом он понимал, что спасти их нельзя — к месту боя подтягивалось новое подразделение англичан. Но когда послышался скрежет затворяемых ворот, Генри, не выдержав, застонал.

— Друг… — сипло выдавил Тауранги, сжимая запястья Генри. — Друг… молчи…

Генри обернулся к нему. Глаза его были круглыми от бешенства.

— Зачем?! — брызгая слюной, крикнул он в лицо Тауранги. — Зачем твой отец послал их на убой?! Это же… глупо! Это подло!..

Тауранги медленно обтер ладонью щеку.

— Ты еще многого не понимаешь, Хенаре… — сказал он, хмурясь. — Они оставили своего вождя. Боги им не простили бы, друг.

— У нас так мало воинов, Тауранги… — начал было Генри, но сын Те Нгаро жестом оборвал его:

— Это неважно, друг. Молчи. Я не хочу, чтобы тебя услышали нгати.

Генри отвернулся. Не проронив больше ни слова, они еще долго простояли у дырявого частокола. Убедившись, что англичане штурмовать крепость не намерены, Тауранги скосил глаза на друга и негромко позвал:

— Хенаре, нас ждут. Идем же…

— Что? — встрепенулся задумавшийся Генри.

— Нас ждут Парирау и Те Иети, — напомнил Тауранги. — Я думаю, старик еще жив. Нам он будет рад.

Генри удрученно кивнул. Вряд ли отец Парирау может сейчас обрадоваться чему-либо. Осколок снаряда попал ему в живот — это конец.

Они прошли вдоль частокола к лестнице и начали спускаться с настила.

— Берегись! — раздалось за спиной.

Послышался знакомый свист, и на площади, к счастью безлюдной, блеснул огонь и с грохотом взметнулись комья дерна. Желтоватый дымок проплыл над головами.

Обстрел возобновился. Спрыгнув с лестницы на землю, Тауранги и Генри быстро зашагали к домику Те Иети.

— Смотри, Хенаре… Я рассказывал тебе о нем, — проговорил Тауранги, останавливаясь и указывая пальцем на свежеоструганный кол. — Это его прикончил ночью Те Ратимае.

Генри не без содрогания поднял глаза: он издалека приметил человеческую голову на верхушке шеста. Сейчас таких украшений в па было множество, но привыкнуть к ним было все же трудновато.

— Что-о?!

Он даже присел от изумления: наверху скалилась голова Типпота. Сейчас его узкое лицо еще больше походило на рожицу зловредного чертенка. Глаза были тусклы и неподвижны.

— Ты знаешь его, друг? — Тауранги с интересом смотрел на Генри.

— Знаю? Еще бы… — Генри слабо усмехнулся: — Этот человек хотел купить у ваикато ваши головы. Он был моим врагом…

Тауранги оживился.

— Твой враг? О-о, Хенаре, как жаль, что не я перерезал ему шею. Я скажу Те Ратимае, он закоптит и подарит тебе эту голову…

— Не надо! — испугался Генри. — Я… не люблю… Мне будет неприятно…

Брови Тауранги выразили удивление.

— Убитый враг — большая радость…

— Не надо, друг… Идем скорей к Парирау, — пробормотал Генри и, подавив тайное желание еще раз взглянуть в мертвое лицо, торопливо двинулся дальше.

Они миновали несколько длинных ям, из которых угрюмо выглядывали воины, и повернули от палисада в глубь деревни. Раза три над ними просвистели снаряды, но разорвались они далеко.

«Вот у меня и не стало врагов, — на ходу размышлял Генри. — Сразу и Раупаха, и Типпот, за одни сутки. А радоваться не хочется. Ну, Раупаху понятно отчего жалко: все-таки вместе воевали и погиб он героем. Но Типпота почему жалко? Ведь не человек, а вредное насекомое. Раньше казалось, сам раздавил бы и не поморщился:

А сейчас… невесело что-то. В сущности, несчастный он был человек. Вся жизнь прошла в грызне, в хитростях, ничего светлого. Охотник за головами… Знал бы, что с его собственной…»

— Ложись! — заорал Тауранги, и с силой рванул вниз руку Генри.

Больно ударившись коленом о приклад ружья, Гривс растянулся на земле. И в этот же миг рядом с ними рвануло, протяжно взвизгнула шрапнель. И Генри ощутил, как по его щеке скользнул горячий ветерок.

Когда друзья поднялись на ноги и принялись отряхивать пыль, Тауранги кого-то окликнул по имени. Оглянувшись, Генри увидел, что к ним приближается плечистый воин в коротком плаще из собачьих шкур. По татуировке на скулах можно было определить его принадлежность к местной знати.

Тауранги, недоуменно морща лоб, смотрел на воина.

— Ты ли это, Таиру? — воскликнул он. — Я и не знал, что ты вернулся.

— Да, я вернулся, — просто ответил Таиру, подходя к сыну вождя вплотную и вытягивая шею.

Они коснулись носами и похлопали друг друга по спине. Ту же процедуру воин повторил и с Генри.

— Ты был у наших друзей, Таиру, — с деланным равнодушием проговорил Тауранги. — Как поживает славное племя рарава?

— Да, я был у рарава, — тоже тоном крайнего безразличия отозвался плечистый воин. — Но ты ошибся, они не друзья нгати.

От Генри не укрылось, как вздрогнул Тауранги. Но лицо сына Те Нгаро осталось бесстрастным.

— Не хочешь ли сказать, Таиру, что рарава не помогут нам прогнать пакеха? — спросил он, рассматривая царапину на ружейном стволе.

Генри напряженно прислушивался к разговору. Он понимал его важность и догадывался, что сейчас ответит Таиру: нгати предательски брошены на произвол судьбы.

— Что ты, друг Тауранги, — засмеялся Таиру. — Рарава очень любят губернатора. Они продают пакеха смолу каури, много смолы.

Самообладание изменило Тауранги. Он с размаху трахнул прикладом о землю.

— Глупцы! — задыхаясь от гнева, выкрикнул он. — Все маори должны сражаться рядом! Поодиночке пакеха нас передушат… Глупцы!

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая