«Ла»-охотник. В небе Донбасса - Юров (Корд) Роман - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

– Если отремонтировать, – добавил Шаховцев, – то можно будет для обучения использовать. Взлет-посадка и полет по кругу. Но запчастей на это нет. Так что «русалку» твою спишем.

– Хороша была «русалка», – огорченно протянул Виктор, – я на ней пятерых сбил…

– Из дивизии на днях должны несколько «Яков» передать, – поведал инженер, – из них подберешь. – Шаховцев ушел, оставив их с искалеченной машиной.

– Жалко машинку. – Палыч любовно провел рукой по кромке крыла. – Хороший самолет. Я за войну много машин обслуживал, но эта дольше всех прожила. Полгода считай…

– Да, – вздохнул Саблин, – соглашусь. Из всех истребителей, на которых я летал, этот был лучшим. Надеюсь, новый будет такой же.

Они немного помолчали, потом вдруг Палыч повел глазами в сторону, прищурился.

– Гляди, Танька твоя идет. Давай, беги, пока снова девку не увели, – он хрипло заклекотал, глядя, как скривилось лицо Виктора…

И снова кабину наполняло ровное гудение мотора. Внизу проносились дороги, деревушки. Зазмеился своими бесчисленными изгибами серебристый Миус, промелькнули тонкие линии наших переправ. Рядом пронеслось звено «Як-седьмых». Они почему-то патрулировали на нашем, восточном берегу реки.

За рекой пейзаж изменился. Внизу бушевал шквал огня. Степь чернела выжженными проплешинами, змеились траншеи, дымились остовы разбитой техники. Беззвучно возникали и опадали темные султаны разрывов. Здесь шел бой.

– Ольха, Репей – двадцать четыре прибыл. Давайте работу.

– Репей, миленький, как вы вовремя, – судя по голосу связистки, появлению саблинской шестерки нешуточно обрадовались, – помогите горбатым. Их худые зажимают. Квадрат… – Помехи забили слова связистки, но Виктор уже сам увидел зеленые тени штурмовиков и карусель воздушного боя над ними.

– Двадцатый, наверх, – приказал он Ильину, – будете нас прикрывать, Двадцать второй, атакуем. Ведомые, смотрим в оба.

Внизу крутилось с десяток «мессеров» и несколько «Яков». Наши истребители пытались прикрыть «Илы», но силы были явно неравны.

– Атака! – «Мессер» появился в прицеле. Несколько секунд рос в размерах, подгонялся под грядущую трассу и вдруг, видимо, почуяв опасность, перевернувшись через крыло, ушел вниз. Виктор от злости прокусил губу – надо было стрелять издалека, хоть и не сбил бы, но наверняка бы сумел повредить. Он оглянулся. Вся четверка послушно следовала за ним, а позади разматывался дымный шлейф горящего самолета. Ларин отличился?

Вверху уже шел бой. Пара Ильина схватилась с четверкой врагов и срочно нуждалась в помощи. Виктор повел своих в набор высоты.

– Двадцатый, – закричал он, перебивая гомон эфира. – Отходи со снижением на семьдесят. На семьдесят снижайся, сейчас поможем. Двадцать второй, ты давай еще набирай. Рябый, оттянись при атаке.

«Мессера» вовремя увидели грозящую им опасность и, коптя форсируемыми моторами, вышли из боя. Внизу тоже царила идиллия: немцы, так упорно атаковавшие наших истребителей, куда-то подевались, и «Яки» собрались в группу.

– Спасибо, Репей, – мелодичный голос связистки-Ольхи начинал Виктору нравиться, – оставайтесь в квадрате. Подтверждаем падение одного фашиста.

«Ну точно, Ларин сбил», – обрадовался он. От приятного известия стало радостнее на душе…

Зато обратный путь обернулся сплошной нервотрепкой. Пара «мессеров»-охотников пристала к группе как банный лист, периодически атакуя и очень сильно действуя на нервы. Драться с ними не имело смысла: они висели чуть в стороне, с сильным превышением, и действовали в практической безопасности. Да и бензина на драку тоже не было. Оставалось предупреждать об атаках заранее да стараться ловить врагов на выходе. Отстали они лишь тогда, когда с аэродрома поднялась дежурная пара.

При посадке Виктор обратил внимание на столб дыма, поднимающийся метрах в трехстах от посадочного «Т». Оказалось, что сбили капитана Землякова. Такая же пара охотников атаковала возвращающуюся с задания группу и сбила ведущего. Земляков упал вместе с самолетом…

Подвезли обед. Молодая девушка-официантка в белом накрахмаленном халате принялась разносить еду. Летчики ели неохотно, капризничали. От жары и нервного напряжения кусок не лез в горло.

– Вчера мой техник в деревню ездил, – тихо сказал Гаджиев, – а там госпиталь какой-то. Раненых, говорит, столько, что уже помещений не хватает. На землю кладут.

Все замолчали, мрачно переваривая услышанное.

– Тут прошлой зимой, – зачем-то влез Виктор, – такая же песня была, только чуть южнее. Я видел. Морская пехота прорывала, так там снег был черный от бушлатов. Как вспомню, до сих пор трясет…

Его слова заглушило ревом мотора – «Яки» первой эскадрильи, выстроившись за своим ведущим, гуськом выруливали на взлетную полосу. Сражение продолжалось, и конвейер, его обеспечивающий, работал на полную мощность.

Долгий день заканчивался, на землю опускалась ночная тень. В чистом, словно вымытом небе между облаками заблестели первые звезды. Аэродром затихал, погружаясь в сон. Виктор вышел из штабной палатки и с удовольствием потянулся, разминая спину. В висках покалывало болью, в глаза словно насыпали песка. Завтра ожидался очередной тяжелый день войны, нужно было бы выспаться, но все некогда. Как оказалось, быть комэском – это не только водить летчиков в бой, но еще и куча административной работы и всяческой писанины. И вроде бы оно все несложно, но когда в должности всего полтора дня…

Раздалось деликатное покашливание. Приглядевшись, Виктор разглядел устроившегося в тени палатки Литвинова.

– Иди сюда, – приглашающе махнул рукой тот, – покурим, пообщаемся. А то ты совсем в своих бумажках закопался.

– Знаешь, – Виктор уселся рядом, помял мундштук папиросы, – чего-то я не ожидал, что столько писанины будет. Конца и края не видно…

– Ерунда, – Сашка легкомысленно махнул рукой, – не бери в голову, – и неожиданно тихо спросил: – По Землякову поминки организовали. По граммульке. Ты пойдешь?

– Пойду, конечно. Хороший был мужик.

Они некоторое время молчали, потом Литвинов сказал:

– По писанине не беспокойся. Помогу. Вообще, по-хорошему, это тебе нужно адъютанта на всю эту ерунду запрячь. А то он у Егорова на голове сидел, а теперь попытается еще и ноги свесить. Завтра с утра его возлюби хорошенько, а вечером проверь и снова возлюби. Нашего нужно постоянно в страхе держать, тогда толк будет. Я на таких насмотрелся.

– Спасибо.

– Да не за что, – усмехнулся Литвинов, – я же теперь твой заместитель, или забыл? Только у меня просьба. Очень для меня важная. – Сашка замолчал, словно собираясь духом, а потом выпалил: – Возьми меня завтра в бой!

– Да ты сдурел, – Виктор едва не задохнулся от возмущения. – Там мясорубка! Вчера Егорова сбили, сегодня Землякова… не самые слабые летчики были…

– А я бывший комиссар, – зло зашипел Литвинов, – а теперь твой зам по политической части. А еще я коммунист, а значит, обязан летать. Обязан подавать пример, обязан быть в мясорубке, а иначе зачем я нужен? Я просто так, за красивые глаза, летный паек жрать не желаю.

– Забыл, как в ямах сидели?

– Я! С Шубиным! Договорился! – с расстановкой сказал Сашка. – Он сказал, что разрешает, если ты согласишься.

– А твое начальство?

– А мое начальство, – тихо засмеялся Литвинов, – меня потом на руках носить будет.

Виктор задумался. С одной стороны, было просто замечательно получить в эскадрилью еще одного опытного летчика, с солидным, еще довоенным налетом. Да и в сорок первом Сашка успел много полетать. С другой стороны, опыт у него уже немного устаревший, да и нога эта деревянная…

– Ладно, – нехотя выдавил он, – пойдешь ведомым. Посмотрим.

– Как ведомым? – Литвинов даже подскочил от праведного гнева. – Да я еще в сорок первом летал! У меня сбитых двое!

– А у меня шестнадцать, – отрезал Виктор, – и я тут вроде как командир. Полетаешь с Ильиным, посмотришь, пообвыкнешь. Потом видно будет.

– Ладно, – Сашка повеселел, – спасибо.

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая