Москва, 41 - Стаднюк Иван Фотиевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/135
• Следующая

Генерал Лукин, после того как начальник штаба полковник Шалин чуть запоздало скомандовал: «Товарищи командиры!» – вскочившим и заскрипевшим складными стульчиками штабистам, кивнул всем, чтобы садились, затем спросил, не отрывая изучающего взгляда от карты:

– Приказ?

– Телеграмма с информацией о директиве начальника Генерального штаба, – сдержанно ответил полковник Шалин, нахмурив свое не очень красивое, с огромной верхней губой, жесткими чертами, но чем-то по-особому привлекательное и в чем-то загадочное лицо.

Своей сущностью Шалин будто бы подтверждал древнюю мудрость, гласившую: «Сколькими языками человек владеет, столько раз он и человек». Полковник свободно разговаривал на английском, японском языках и был образован, как иные выражались, до неприличия.

Ступив к торцовому краю стола, Шалин промакнул носовым платком высокие залысины лба и сдвинул на угол папку с бумагами, освобождая место командарму и члену Военного совета.

Лукин и Лобачев уселись на неширокую навесную лавку, соединявшую боковые стенки автобуса, и оказались во главе командирского собрания.

– Ну что за директива? – Лукин достал пачку «Казбека» и, взяв папиросу, стал размягчать ее пальцами. – Курите, кто желает, вентиляция хорошая. – И генерал устремил ожидающий взгляд на Шалина.

Начальник штаба с какой-то подчеркнутой бесстрастностью изложил директиву в общих чертах. Ее суть сводилась к тому, что, согласно требованию Верховного Командования, на Западном направлении надлежало провести операцию по окружению и разгрому гитлеровцев в районе Смоленска. Осуществить эту операцию маршал Тимошенко приказал силами специально созданных пяти войсковых оперативных групп, состоящих из двадцати дивизий, выделенных из состава 29, 30, 24 и 28-й резервных армий. Группы должны перейти в контрнаступление, нанеся одновременные удары с северо-востока (из района Белый), востока (Ярцево) и юга (Рославль) в направлении на Смоленск. Их задача во взаимодействии с окруженными врагом 20-й и 16-й армиями разгромить группировку противника севернее и южнее Смоленска. Для содействия войскам, которым предстояло наступать с фронта, выделялись три кавалерийские дивизии под командованием прославленного командира гражданской войны Оки Ивановича Городовикова. Перед этой конной группой ставилась задача совершить опустошительный рейд по тылам бобруйско-могилевско-смоленской группировки немцев.

Умолкнув, полковник Шалин, прежде чем начать детализировать директиву, открыл лежавшую на углу стола папку с документами и скосил вопрошающий взгляд на генерала Лукина, словно пытаясь убедиться в том, что тот действительно серьезно вник в сущность замысла предстоящей операции. А Михаил Федорович, облокотившись на стол и держа над пустой консервной банкой папиросу, от которой сизой струйкой поднимался дым, будто витал мыслями где-то далеко, понуро глядя в развернутую перед ним рабочую топографическую карту, поверх которой лежали уже исполненные штабными командирами согласно директиве бумаги с планом рекогносцировки, с планом перегруппировки частей армии и другими проектами боевых документов, что свидетельствовало о высоком уровне штабного дела, поставленного здесь полковником Шалиным. Понуро-безучастными казались и все остальные, находившиеся в автобусе… Но нет, это была не безучастность, не подавленность, а поглощенность каждого своими мыслями, схожими заботами и тревогами, своим видением затеваемой операции и прогнозами ее осуществления. Ведь всем было ясно, что сейчас стоит вопрос о жизни или смерти каждого в отдельности и всех их, вместе взятых, с войсками…

Где-то в глубине леса дважды, с коротким промежутком, певуче зазвенела под ударами железного прута латунь подвешенной снарядной гильзы. Это было оповещение о начале обеденного времени. И в автобусе будто запахло щами и пшенной, заправленной свиной тушенкой кашей.

Тут же послышалось приглушенное расстоянием хрипловатое «ку-ка-ре-ку-у!», не очень похожее подражание на петушиное. Вслед за ним ернически прозвучала старая солдатская тарабарка:

Бери ложку,

Бери бак!..

Нету ложки?

Иди так!..

Лукин узнал: голос этот принадлежал бойцу из охраны штаба артиллерии – видавшему виды сибиряку со странной фамилией Курнявко. И будто увидел бойца перед собой: лицо круглое, красноватое, потресканное от морщин, брови густые, кустистые, похожие на двух ежиков; нос короткий, с широкими, чуть вывернутыми ноздрями, из которых выглядывали толстые черные волосинки. Рот у бойца был тоже особенным, словно просеченный сверху вниз, и поэтому нижняя губа будто подпирала верхнюю. В глазах неизменно светилось напряженное внимание ко всему происходящему вокруг, сквозила даже некоторая высокомерность и в то же время готовность к взаимопониманию, к обоюдоприятному диалогу, согласию или несогласию. Безразличия глаза Курнявко не знали…

Все это промелькнуло в сознании Михаила Федоровича будто щелчок диафрагмы фотоаппарата, и он неосознанно кинул взгляд на начальника артиллерии армии генерал-майора Прохорова, сидевшего на другом конце стола. Тот, видимо тоже узнав голос бойца, улыбчиво посмотрел на командарма.

– Твой Курнявко дает концерт? – спросил Лукин у Прохорова.

– Да, его вокализы, – подтвердил Иван Павлович.

– Сознался, как он выжимает водку из смеси керосина и спирта?

– Сознался… Пришлось пригрозить откомандированием из штаба.

Все в автобусе с недоумением прислушивались к обмену странными фразами командующего армией и начальника артиллерии. Полковник Шалин, подошедший было с указкой к карте, укоризненно посмотрел оттуда на генерала Лукина, затем обидчиво произнес:

– Если нет желания слушать меня – можете каждый самостоятельно ознакомиться с планом операции. – И он пристукнул указкой по углу стола, где лежали документы.

– Извини, Михаил Алексеевич. – Лукин отодвинулся к стенке автобуса, чтобы лучше видеть карту, и с чувством веселой виноватости пояснил: – Тут, понимаешь, действительно случай особый… Даже для твоей утонченной натуры интересен. Рассказать в двух словах? – И, не дожидаясь ничьего согласия, продолжил: – Те бочки спирта, которые чернышевцы захватили у немцев, частично отдали медикам, а частично смешали с керосином, чтоб никто не пил, и стали заправлять этой дрянью баки грузовиков. Между прочим, моторы работают на ней отменно… А тут генерал Прохоров вдруг доложил, что среди его водителей и артснабженцев замечены случаи пьянства…

• Предыдущая
• 62/135
• Следующая