Меч над Москвой - Стаднюк Иван Фотиевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/58
• Следующая

– Можно, я возьму билет в редакцию? Я знаю этого парня, и у меня есть что написать о нем.

– Нет… Я должен доставить билет в политотдел армии вместе с другими документами. К Герою Советского Союза представили Христича.

– Что же Христич такое совершил?! Чем опять отличился? – Чувство жалости к погибшему Алесю стало вытесняться в Иванюте профессиональной заинтересованностью журналиста.

– Я знаю только в общих чертах. Иди ищи живых свидетелей его подвига. И вообще, не привыкай черпать материал для газеты из вторых рук.

– Демагогия, товарищ старший политрук! – с раздражением отпарировал Миша. – Этак я должен писать только о том, что видел сам?

– Хотя бы со слов тех, которые что-то видели, – назидательно изрек Дубов и поторопил: – Щелкай своей «лейкой»!

Попросив Дубова подержать в руке развернутый билет против тускло пробивавшихся сквозь белесую хмарь лучей солнца, Иванюта прицелился в него фотоаппаратом и несколько раз щелкнул диафрагмой. Затем уточнил по карте Дубова местонахождение минометной роты, в которой служил в последнее время Алесь Христич, сделал пометку на своей карте и деловито вновь заспешил по глянцевитой снежной дороге в сторону погромыхивающей линии фронта.

Заснеженный и чем-то таинственный лес в тылу стрелкового полка перечеркнут множеством тропинок, машинными и санными колеями. Не зазорно было б старшему политруку Иванюте спросить у первого встречного, как ближе попасть на огневые позиции полковых минометчиков. А спрашивать было у кого: впереди два бойца в длиннополых шинелях поверх ватного одеяния и с винтовками за спиной поволокли вместительные салазки, нагруженные термосами с едой, чаем и «наркомовской» водкой – обед, видать, повезли прожорливому войску переднего края. Наискосок тропе, по которой споро шагал Михаил Иванюта, проехали пароконные сани с ранеными, укрытыми брезентом. Слева на небольшой возвышенности несколько бойцов ломами и кирками углубляли закопченную воронку от бомбы, готовили кому-то место для вечного покоя – такова уж работа у хлопцев из похоронной команды… То там, то сям пробегали связисты с улюлюкающими за спиной катушками телефонного провода, торопились посыльные, а вон ковыляет, опираясь на винтовку, легко раненный боец в подгорелой ушанке… Нет, не хотелось Мише ни у кого расспрашивать дорогу, коль есть у него топографическая карта с пометкой расположения огневых позиций минометчиков. Надо только определить свое местонахождение, исходя из того, что он недавно миновал перекресток дорог.

Не торопясь Иванюта снял рукавицы, достал из полевой заскорузлой от мороза кирзовой сумки карту, развернул ее, начал искать место, где он сейчас стоял. И не замечал, что из снежной целины, от недалеких кустов, к нему подбирались три белых призрака. Приблизившись к Иванюте, они вдруг сзади накинулись на него, вмиг смахнули с его груди автомат, выхватили из кобуры наган, а самого подкосили на тропинку лицом вниз, заломив за спину руки.

Миша не успел даже испугаться, ибо не мог предположить, что среди бела дня в полковом тылу, пусть и малолюдном, могли оказаться вражеские разведчики. Но и не понимал, что с ним случилось.

– Пустите, гады, а то рвану гранату! – заорал он, чувствуя, как снег обжигал ему верхнюю часть лица и как болели заломленные за спиной руки.

Белые призраки проворно отпрянули от Миши, и тут же послышалась чья-то команда:

– Отбой!.. Командир взвода, построить разведчиков!

Миша, словно подкинутый пружинами, вскочил на ноги, повернулся на голос, который показался ему знакомым, и вдруг узнал Ивана Колодяжного. Одетый, как и его разведчики, в белый маскировочный халат, Колодяжный вышел на лыжах из-за недалекого куста и, воткнув палки в снег, довольно посмеивался. От неожиданности, растерянности Миша не знал – то ли ему обидеться, то ли тоже расхохотаться.

– А я приметил в бинокль, что шествует по лесу, развесив уши и распустив сопли, знакомая личность. Вот и велел сцапать ее, – сквозь смех пояснил Колодяжный и приказал своим разведчикам: – Вернуть оружие!

Миша Иванюта рассердился всерьез.

– Что за дурацкие игрища?! – резко, даже как-то визгливо спросил он, буравя своего давнего друга Колодяжного обиженным взглядом.

А Колодяжный с веселым изумлением рассматривал лицо Миши, не понимая, что в нем изменилось. Когда же наконец обратил внимание на бакенбарды, зашелся хохотом:

– Ну если б я знал, что ты при баках, не посмел бы трогать. Так что извини, товарищ политрук!

– Старший политрук! – не утерпел Миша, чтоб не внести уточнение.

– Да?! – радостно удивился Колодяжный. – Как же тебя при гусарских баках терпят в старших политруках?!

– Не твое дело!

– Не мое?.. Тогда разрешите доложить, старший политрук! – Иван Колодяжный принял стойку «смирно» и, вскинув руку в белой рукавице к капюшону маскхалата, вполне серьезно стал докладывать: – Взвод пешей полковой разведки отрабатывает задачу по захвату контрольного пленного!.. Ведет занятие помощник начальника штаба полка по разведке капитан Колодяжный!

На недалекую санную дорогу, что была за спиной у Колодяжного, выходили его разведчики в белых халатах и, «спешившись» с лыж, становились в строй. А Миша, давая выход своему гневу, все распекал друга:

– Дурья башка!.. А если б я заметил подползавших и врезал по ним из автомата?!

– Они бы успели назвать себя.

– Но я же гранату мог взорвать под собой! – Миша отвернул полу овчинного полушубка и показал на ватных штанах гранату лимонку, вложенную в просторный нашивной карман выше колена.

– Да, это не было предусмотрено. – Колодяжный сокрушенно качнул головой. – Но коль мои ребята скрутят – у них не побалуешь…

К Колодяжному на лыжах подошел командир взвода, ничем не отличавшийся в маскхалате от своих подчиненных, и доложил, что разведчики построены. Колодяжный отдал ему свои лыжи и приказал вести взвод в «расположение», а сам пробился сквозь глубокий снег на тропинку, где стоял Миша. Они радостно шагнули друг другу навстречу…

В памяти Миши, как при вспышке молнии, высветилось первое знакомство с Колодяжным за день до начала войны, первые схватки с немцами, штыковые атаки и контратаки, прорыв из окружения, бои под Оршей и Борисовом, опять выход из вражеского кольца… Затем, как и сейчас, неожиданная встреча на Соловьевской переправе. Иван Колодяжный стал для Миши Иванюты, как и Иванюта для Колодяжного, больше, чем родным братом…

– А я увидел, что твоя хохлацкая фамилия слиняла со страниц нашей дивизионки и стала нахально частить в армейской газете, понял: соблазнился мой Мишка более глубоким тылом! – Колодяжный усердно тискал в своей ручище руку Иванюты.

– Неумные речи я давно привык слышать от своего друга, – с напускной грубоватостью ответил Миша. – Понимаешь, я для них в свои двадцать лет оказался в дивизионной газете слишком молодым, чтоб назначить меня ее редактором после гибели Казанского. В самые горячие дни обороны Москвы подписывал газету: «За редактора М. Иванюта», а когда на фронте приутихло, прислали батальонного комиссара. Правда, хороший товарищ, неплохой журналист, но до печенок гражданский человек! А у меня же среднее военное образование!

– Ладно, понимаю. – Колодяжный укротил словоизвержение Миши. – Бьюсь об заклад, что знаю причину твоего появления именно в нашем полку.

– Откуда знаешь?

– Журналисты прут туда, где есть чем поразить мир. Ты из-за Христича?..

– Нет, вначале шел в свободный поиск… А знаешь, что Христич мой давний знакомый?

– Откуда? – с удивлением спросил Колодяжный.

Миша в нескольких словах объяснил ему о своих прежних встречах с Алесем, а затем спросил:

– Как пройти в его минометную роту?

– Провожу. У меня есть время. Тем более что на сей раз тебе придется писать и обо мне.

– Очень мне надо писать о твоем грубом хулиганстве в тылах полка!

– Да я вижу, ты ничегошеньки не знаешь!

– Почему же? Знаю, куда попала Христичу немецкая пуля.

– а о том, что эта пуля адресовалась лично мне? Ведома тебе такая немаловажная подробность?

• Предыдущая
• 51/58
• Следующая