Песни народов Северного Кавказа - Автор неизвестен - Страница 7

Царская администрация на Кавказе была заинтересована в том, чтобы абречество рассматривалось как разбойничество, но это было совершенно иное явление. Выдающиеся абреки, песенные герои, были заступниками бедного крестьянства, грозой местной знати и царского чиновничества. Поэтому власти вели с ними беспощадную борьбу, тогда как с обычными разбойниками входили в сговор: разбойники делились с ними награбленным добром, чиновники отводили от них справедливую кару.

Самыми знаменитыми абреками в горах Кавказа в свое время были чеченец Зелимхан, балкарец Канамат, осетин Сала Гаглойты. Именно о них народ сложил прекрасные песни, дошедшие и до наших дней.

Весьма интересна в этом смысле судьба Султан-Хамида, известного балкарского абрека из Чегемского ущелья. В 1912 году Киров, узнав о его подвигах, под видом рыбака явился в Чегемское ущелье, нашел способ встретиться с отважным абреком и убедить его в целесообразности иных методов социального протеста. И Султан-Хамид оставил одиночное мщение и вступил на путь подлинно революционной борьбы. В годы гражданской войны на Северном Кавказе он выступил на стороне революционных отрядов, стал одним из близких друзей и соратников Кирова. В 1918 году он погиб у Владикавказа, заслонив собой Кирова от вражеской пули.

Абречество не случайно воспринималось одобрительно народом и получило отзвук в песенном искусстве. Благородные абреки были борцами за свободу, рыцарями гор, и горские народы, в течение веков отстаивавшие свою свободу, а теперь оказавшиеся бессильными против государственной машины российской империи, все свои симпатии отдали непокорным и непокоренным одиночкам-героям. Об этом свидетельствует, в частности, карачаево-балкарская песня о Канамате.

Благородный и храбрый защитник обездоленных Канамат с несколькими товарищами семь лет находился в Черном лесу: «Ночью выл волком, днем лаял собакой». Власти долго преследовали его, но он оставался неуловимым, пока не предал его давний знакомый, подкупленный полицией. Он погиб в рукопашной схватке с окружившим его отрядом, но мужественная и трагичная песня о нем жива до сих пор, не потеряла своего поэтического обаяния.

Песни об абреках — песни героические, и порой они поднимаются до высот настоящих трагических миниатюр. В них действуют люди с мощными характерами, герои, побеждающие не только страх смерти, но и самое смерть. Они освещены резким трагическим светом, и повествование о них порой достигает шекспировской силы. О драматизме абреческого существования и трагической напряженности переживания в песнях об абреках ярко свидетельствует чеченская «Песня абрека»:

Такова была судьба народных заступников, тех, кто «на князей свой точил кинжал», как сказано в песне о Канамате; тех, кто в горской среде и в горской песне считался эталоном справедливости и свободолюбия, мужества и бесстрашия в борьбе за свободу. Но не лучшей была и доля тех людей, из чьей среды выходили абреки — поборники справедливости, мстители за народные обиды. Печальные песни о крестьянской доле занимают обширное место в песенном фольклоре горцев Кавказа, равно как и жителей северо-кавказских равнин.

В песенном фольклоре народов Северного Кавказа, как и в любом национальном фольклоре, имеются разные по содержанию и идейной направленности произведения. И было бы неверно в любом из них видеть отражение народных дум и чаяний. Многие произведения носили чисто сословный характер, славили наезды и набеги князьков на простых крестьян, воспевали насилие и несправедливости, чинимые сильными мира сего. Ведь и на Кавказе, как и всюду, жили бедные и богатые, угнетенные и угнетатели. И в создании произведений фольклора участвовали и те и другие. Больше того, князья, бии, беки, алдары и прочая феодальная знать имела возможность подкупать певцов, заставлять их слагать о себе песни, прославлять свои «подвиги» и «добродеяния». Поэтому можно найти в фольклоре такие песни, сказки и пословицы, которые оправдывают привилегированное положение одних и мучительное существование других, оправдывают гнет и жестокость, господство и рабство. Понять причины существования таких произведений нетрудно: у властителей даже ранга местных князьков, в чьих руках находились всего несколько крестьянских хозяйств, всегда были прихлебатели, а порой и лживые певцы, которым ничего не стоило соврать, — язык от этого не отнимался, а брюхо бывало сыто.

Однако такие произведения, как и все лживое и мертворожденное в искусстве, были недолговечны, большей частью ушли вместе со своим временем. В памяти народа навеки сохранились лишь произведения, рожденные народной жизнью, народным разумом, совестью и талантом. И в них — идеалы народа, его душа, его реальная жизнь, его ненависть к гнету и угнетателям и любовь к труженику и заступнику обездоленных. Это свойственно, как известно, любому истинному искусству, если оно создано в мире, разделенном на угнетенных и притеснителей.

Настоящие народные песни гор и степей похожи на птиц, ясным утром вылетающих в синий простор неба и парящих над белыми вершинами, зелеными долинами и широкими просторами раздольной степи, счастливых своей свободой. Создателями этих песен несомненно были крестьяне, пахари и пастухи, которым не всегда хватало даже ячменного хлеба и кусочка сыра, но совести хватало всегда.

Песни о народной жизни, о судьбе трудящегося человека, о его чаяниях и надеждах, о борьбе за лучшую жизнь, о радости и горе, любви и ненависти составляют золотую сердцевину изустной поэзии народов Северного Кавказа. Труженику и в горах и на равнине, как и повсюду, жилось трудно. Когда он попадал под власть князей и алдаров, ханов, ноёнов, беков и биев, то его всячески грабили и унижали. Кто только из имевших власть и силу не пытался лишить его хлеба и унизить его, кто только не топтал копытами коня скудный посев крестьянина, не отнимал его скот и не сжигал его жилье! Это делали и местные феодалы, и хищные завоеватели, и царские ставленники. Хлеб его бывал не только скудным, но очень часто и горьким. И обо всем этом он слагал свои правдивые песни, простые, как очажный камень или плетень, чистые и честные, как хлеб его и совесть.

Такой именно и дошла до нас «Батрацкая песня», которую сложил кабардинский пахарь или пастух. Его живой и горестный голос мы слышим из темноты ночи или из-за гор, окутанных туманом:

Этот живой голос крестьянина-батрака, который донесла до нас песня, разумеется, трудно услышать со страниц ученых трактатов о тяжелом прошлом народов гор и степей. Только в песнях сохраняется живая летопись жизни, сердечных устремлений, радостей и горестей, мечтаний и надежд народа. При этом народная жизнь всюду имеет почти одинаковые или аналогичные проявления. Вот осетинка-труженица вторит кабардинскому батраку в песне женщин, изготовляющих бурку: