Серебряная рука - Муркок Майкл Джон - Страница 16

— Сидхи стали дружить со смертными! Может быть, это и хорошо, — Фой Мьёр не будут чувствовать себя так вольготно.

— Не знаю, хорошо это или плохо, — сказал Корум. — Тебя же, волшебник, я благодарю за то, что ты увел псов.

Калатин пожал плечами и спрятал рог в складки своего синего плаща.

— Пели бы на охоту вышел сам Керенос, я не смог бы помочь тебе. Но на сей раз он послал это.

Калатин показал на труп воина, с которым бился Корум.

— Кто это? — спросил Принц, подойдя к краю поляны и рассматривая труп. Кровь из ран уже не текла, — ее схватило морозом. — Я не мог поразить его мечом, ты же сделал это просто подув в рог.

— Третий сигнал всегда убивает гулегов, — ответил Калатин, удивленно пожимая плечами. — Впрочем, «убивает» не совсем точное слово, ибо народ гулегов и так полумертв. Именно поэтому их так трудно лишить жизни. Первому сигналу они должны подчиняться беспрекословно. Второй сигнал говорит им о том, что команда не выполнена. Третий же сигнал убивает их за ослушание. Из них воспитали настоящих рабов. Звук моего рога слегка отличается от Рога Кереноса, однако собаки и гулеги их не различают. Они знают одно — третий сигнал убивает. Вот этот гулег и умер.

— Кто такие гулеги?

— Фой Мьёр привели их с собой. Это народ, выращенный для того, чтобы служить Фой Мьёр. Больше я о них ничего не знаю.

— А ты знаешь, откуда пришли сами Фой Мьёр? — спросил Корум. Он бродил по поляне, собирая дрова для затушенного им костра. Туман к этому времени совершенно рассеялся.

— Нет. Хотя кой-какие догадки на этот счет у меня имеются

Недвижный Калатин, сощурив глаза, разглядывал Корума.

— А мне-то казалось, что сидхи знают больше простых смертных волшебников.

— Не знаю я, кто такие сидхи, — ответил Корум. — Я — вадаг, и пришел сюда из другого времени. Из древнего века, из века, которого, — может так статься, — здесь никогда и не было. Вот вес, что я знаю.

— Почему же ты решил прийти сюда? — спросил Калатин, приняв объяснение Корума без тени удивления.

— Я ничего не решал. Сюда меня привели людские заклинанья.

— Заклинанья? — поразился Калатин. — Ты общаешься с людьми, способными призывать сидхов? И этот народ живет в Кэр-Малоде? В это поверить трудно.

— Кое-что зависело и от меня, — пояснил Корум. — Их заклинанья не обладали достаточной силой. Не будь на то моей воли, у них ничего бы не вышло.

— Все понятно, — Калатин тут же успокоился. Мысль о том, что кто-то из смертных обладает большими познаниями в магии, похоже, расстраивала его.

Корум посмотрел в глаза Калатину. Они казались таинственными, и Корум не испытывал особого доверия к этому человеку, пусть тот и спас ему жизнь.

Наконец, запылал костер. Калатин подошел поближе и стал греть руки.

— А что если собаки нападут снова? — спросил Корум.

— Кереноса рядом нет. О случившемся он узнает только через несколько дней. Мы же за это время успеем уйти отсюда.

— Ты хочешь пойти вместе со мной? — спросил Корум.

— Я хочу, чтобы ты воспользовался моим гостеприимством и посетил мое жилище, — ответил Калатин улыбаясь. — Оно находится неподалеку отсюда.

— Скажи, а что ты, собственно, делал в лесу? Калатин поплотнее запахнулся в свой синий плащ и сел у костра. Пламя играло на его лице и бороде, придавая ему зловещий вид. Волшебник повел бровями.

— Я искал тебя, — ответил он.

— Так ты знал, что я нахожусь здесь?

— Нет. День назад, заметив дым, я решил выяснить, кто же развел костер. Давненько смертные не повещали ужасный лес Лаара. К счастью, я поспел вовремя, — псы не успели обглодать твой труп. Без рога в этих краях не выжил бы и я. Разумеется, порой мне приходится прибегать и к волшебству, — Калатин усмехнулся. — Вновь пришло время чародейства. А ведь всего несколько лет тому назад меня считали чудаком, — одни боялись, другие считали безумцем. «Калатин оставил этот мир и погрузился в оккультные материи», — так говорили обо мне люди. Что им оккультное? — Калатин захихикал. Смех его был неприятен. — Мне удалось применить знание древних. На всем этом полуострове в живых остался только я — волшебник Калатин.

— Похоже, знание это служило только тебе, — Корум достал из мешка флягу с вином и протянул ее Калатину. Без лишних слов тот принял ее, слова Корума ничуть не задели его.

— Я — Калатин, — сказал волшебник, — когда-то у меня была семья. У меня было несколько жен, двадцать семь сыновей и один внук. О них я и заботился. Теперь, когда их нет, я забочусь только о себе. Но не суди меня слишком строго, Сидхи, ты не знаешь, как издевались надо мной люди. Я предвидел приход Фой Мьёр, но они не обращали внимания на мои предостережения. Я предлагал людям свою помощь, но они лишь смеялись надо мной. У меня нет особых оснований для того, чтобы любить смертных. Так же как нет и особых причин ненавидеть Фой Мьёр.

— Что же сталось с твоими детьми?

— Они разбрелись по миру — кто в одиночку, кто вместе, но смерть нашла их.

— Отчего же они погибли? Ведь с Фой Мьёр они не сражались?

— Некоторых убили Фой Мьёр. Все мои дети были посланы на поиски магических предметов, которые были нужны мне для изучения мистического знания. Одному или двум из них удалось найти искомое, но, вернувшись домой, они скончались от ран, полученных в походах. Кое-что нужно мне и сейчас, но, боюсь, желаниям моим не суждено сбыться…

Корум промолчал. Он почувствовал крайнюю слабость. Огонь согревал тело; от тепла заныли раны, полученные в бою. Только теперь он сполна оценил собственную усталость. Глаза закрывались сами собой.

— Как видишь, — продолжал Калатин, — я был искренен в разговоре с тобой, Сидхи. Теперь ты должен рассказать мне о своем деле.

Корум зевнул.

— Я ищу копье.

Свет костра был неярок. Возможно, Коруму и показалось, что Калатин вдруг насторожился.

— Копье?

— Да. — Корум вновь зевнул.

— Где же ты собираешься его искать?

— Некоторые считают, что такого места не было и нет, другие утверждают, что мабдены не осмеливаются посещать его, так как страх смерти останавливает их, третьи говорят… — Корум неожиданно замолк и передернул плечами, впрочем, достаточно, В вашем мире предрассудки громоздятся на предрассудках, отделять их друг от друга бессмысленно.

— Место, которого может и не быть, случайно не остров?

— Да, остров.

— Не Хи-Бриеэйлом ли его называют?

— Да, этот остров зовется так, — Корум отогнал от себя сон. — Выходит, ты знаешь о нем?

— Я слышал, что он лежит в открытом мере к западу от наших земель. Но даже сами Фей Мьёр боятся посещать его.

— Об этом я уже слышал. А ты не знаешь, чего так опасаются Фой Мьёр, почему они так боятся острова?

— Говорят, что воздух Хи-Брисэйла полезен для смертных, но гибелен для Фой Мьёр. Смертных же отпугивает не воздух, а чары, от них человек погибает.

— Чары? — Корум тщетно боролся со сном.

— Да, — отозвался волшебник, — чары красоты. Это были последние слова, услышанные Корумом. Принц погрузился в сон.

Утром Калатин вывел Корума из леса.

Они оказались на берегу моря. Песчаный берег и синее море дышали теплом, за спиною же лежал скованный морозом лес.

Корум шел пешком. Он решил не садиться в седло, пока у коня не заживут раны; амуницию свою он закрепил на седле так, чтобы ноша не беспокоила коня.

Ушибы и ссадины неприятно ныли, но Корум совершенно забыл о них, стоило ему выйти на знакомый берег.

— Я был в миле или двух от берега, когда варвары напали на меня, — сказал Корум, улыбаясь, — а вот и гора Мойдель. — Он указал на холм, стоявший в море. Холм стал пониже, и все же это был тот самый холм, на котором некогда стоял замок Галины, защищавший маркграфство Лайвм-ан-Эш.

— Гора Мойдель всех пережила.