Серебряная рука - Муркок Майкл Джон - Страница 12

Татлум полетел вослед Кереносу.

Но Фой Мьёр остался невредимым, — Маннах сразу понял это.

— Трудно сразить их обычным орудием, татлумов же они боятся, — сказал король.

Молча оставили они стены Кэр-Малода и отправились оплакивать своих мертвых.

— Завтра, — сказал Корум, — я отправлюсь на поиски Копья Брионак. Я принесу его вам. Я сделаю все, чтобы спасти народ Кэр-Малода от Кереноса и ему подобных. Я так решил.

Король Маннах, которому помогала спускаться те ступеням Медбх, молча кивнул — он не мог вымолвить ни слова, так велика была его усталость.

— Но прежде я отправлюсь в место, которое вы называете Замок Оуин, продолжил Корум. — Прежде чем уйти, я должен побывать там.

— Вечером я отведу тебя туда, — сказала Медбх. Корум не стал возражать ей.

День близился к концу. Солнце вышло из-за туч, растопив иней и слегка согрев воздух. Запахло весной.

Корум и принцесса Медбх, прозванная Длинной Рукой за искусность в метании татлумов, отправились верхом в то место, которое принц называл Эрорн, а девушка — Оуин.

Стояла весна, но деревья были голы, а земля пустынна. Весь мир выглядел застывшим и мертвым. Жизнь ушла с этих земель. Коруму вспоминалась пышная, буйная зелень. Думы о том, во что могла обратиться большая часть страны, после того как там побывали Фой Мьёр со своими сворами и слугами, устрашали Принца.

Они остановили коней у края утеса. Волны накатывались с шумом, играя галькой в крошечной заводи.

Высокие черные скалы, скалы древние, источенные временем, поднимались из воды. То тут, то там виднелись темные гроты и глубокие трещины. Такими же они были и тысячу лет назад.

И все же мыс стал другим. Центральная его часть ушла вниз, рухнув своим гранитным телом на морское дно. Теперь Корум знал, что же сталось с Замком Эрорн.

— Это место называют Крепостью Сидхов или Крепостью Кремма, — сказала Медбх, указывая на дальний край провала. — Издали скалы кажутся чем-то рукотворным, но на деле их зодчий природа.

Очертания скал были хорошо знакомы Принцу.

Да, эти скалы действительно казались естественным творением природы, но вадаги всегда строили свои дома так, чтобы те сливались с окружающим миром, не нарушая его гармонии. Даже в древние времена многие путники проходили мимо замка, не подозревая о том, что замок перед ними.

— Их изваял мой народ, — сказал Принц тихо, — это и есть дом вадагов, хоть в это и трудно поверить.

Медбх была поражена услышанным. Она засмеялась:

— Значит легенды говорят правду! Это и есть твой замок!

— Я здесь родился, — сказал Корум со вздохом и тут же добавил, — наверное, здесь я и умер.

Спешившись, он подошел к краю утеса и посмотрел вниз. У подножья утеса плескалась вода. Корум стал разглядывать руины. Ему вспомнились Ралина, принц Клонски, отец, мать принцесса Колаталарна, сестры Иластру и Фолирна, принц Ранан, двоюродная сестра Сертреда. Никого из них уже нет. Ралина умерла своею смертью. Другие же пали от рук Гландит-а-Края и его головорезов. Теперь о них помнит только он, Корум. На какой-то миг Принц даже позавидовал им, — слишком многое отягощает его память

— Но ты же живой, — сказала девушка.

— Ты так считаешь? Порою я кажусь себе тенью, плодом воображения твоего племени. Память о моей прошлой жизни стала покидать меня. Я с трудом вспоминаю лица своих родителей.

— У тебя была семья? Откуда же тогда ты взялся?

— Ваша легенда говорит так: я спал в кургане, пока не стал нужен вам. Это не так. Я пришел сюда из своего времени, — на месте этих руин там стоит Замок Эрорн. О, сколько на моем пути руин.

— Так ты здесь со своей семьей? Они тоже станут помогать нам?

Корум отрицательно покачал головой и, грустно улыбнувшись, сказал, смотря Медбх в глаза:

— Нет, госпожа, этого не произойдет. Все мои родственники убиты, убиты вашим племенем, Мабденами. Жена моя тоже умерла.

— Ее тоже убили?

— Нет, она умерла от старости.

— Она была старше тебя?

— Нет.

— Значит, ты и в самом деле бессмертный? — она смотрела вниз, на море.

— В известном смысле — да. Потому я и боюсь любви.

— А меня это совсем не пугает.

— Не пугало это и мою избранницу, маркграфиню Ралину. Я тоже не думал ни о чем, пока она не покинула меня. Вновь пережить горечь разлуки я уже не смогу.

Невесть откуда появившаяся чайка уселась на камень. Когда-то их было здесь множество.

— Корум, и ты не хотел бы пережить все это вновь?

— Да, не хотел бы. Понимаешь…

— Ты любишь трупы? Слова эти задели Принца.

— Как смеешь ты так жестоко

— Когда человек уходит, остается его труп. Или ты любишь трупы, или ты должен любить живых. Он покачал головой:

— Милая Медбх, не так-то все просто.

— Я говорю вещи непростые, о, Корум Владыка Кургана.

Корум раздраженно взмахнул своей серебряной рукой.

— Я вовсе не из кургана. Мне не нравится это имя. Ты говоришь о трупах, а сама называешь меня так, что я чувствую себя ожившим мертвецом. Стоит этому имени прозвучать, как мне кажется, что от одежд моих исходит запах тлена.

— В старых легендах говорится о том, что ты питаешься кровью. В древности на кургане совершались кровавые жертвы.

— Чего я не люблю, так это крови, — сказал Корум. Настроение его заметно улучшилось. Битва с Псами Кереноса помогла ему избавиться от мрачных мыслей, теперь его больше занимали более практичные соображения.

Живой рукой он прикоснулся к липу девушки — ее губы, ее шея, ее плечи…

Он обнял ее, и слезы радости покатились по его щеке.

Волны шумели у древних стен Замка Эрорн. В лучах заходящего светила смотрели они на море.

— Слушай! — сказала Медбх, приподняв голову. Пряди тонких волос разметались по лицу.

Он слушал. Он услышал эти звуки еще до того, как она сказала о них, но ему не хотелось внимать им.

— Арфа, — сказала она. — Какая прекрасная музыка. Сколько в ней грусти. Ты слышишь ее?

— Да.

— Я эту музыку уже слышала.

— Наверное, ты слышала ее сегодня утром — за минуту до боя, — сказал Корум нехотя.

— Да. И еще — на кургане.

— Я об этом слышал. Она звучала в первый день вашего заклинанья.

— Но кто же это играет? Что это за музыка?

Корум печально смотрел на развалины, — это все, что осталось от замка Эрорн. Даже ему развалины казались теперь обычными скалами. Быть может, намять подводит его, и этот замок действительно лишь работа воды и ветра?

Ему стало не по себе.

Теперь и она смотрела на руины.

— Музыка играет здесь, — сказал он. — Арфа играет музыку времени.

Облачившись в меха, Корум отправился в путь. Он надел белую меховую накидку прямо на свои одеяния, шлем его был покрыт — огромным капюшоном. Все было сшито из мягкого меха зимней куницы. Для коня, подаренного королем, была сшита кожаная попона, отороченная мехом и расшитая картинами, изображавшими сцены далекого прошлого. И еще дали ему расшитые узорами меховые сапоги и перчатки из кожи оленя, высокое седло и вьюки, а также мягкие ножны для его пик, меча и топора. Перчатку он надел и на серебряную руку, дабы случайно не выдать себя. У стен крепости он поцеловал Медбх и попрощался с жителями Кэр-Малода, смотревшими на него с тоскою и с надеждой. Король Маннах поцеловал его в лоб.

— Верни нам копье Брионак, — сказал король. — И тогда мы сможем приручить быка — Черного Быка Кринанасса, Мы повергнем наших недругов, и земля наша снова зазеленеет.

— Я найду его! — пообещал Принц Корум Джайлин Ирси; его единственный глаз заблестел, и трудно было понять, чем вызван этот блеск, — решимостью или печалью.