Жених с приданым - Спэнсер Кэтрин - Страница 6

• Предыдущая
• 6/29
• Следующая

— Боюсь, что твоя мать права, — вздохнула Фелисити.

Джулия подняла глаза и снова встретилась со взглядом Бела, полным страдания.

— Да, — сказала она. — Амма, ты останешься здесь с… Останешься ли ты здесь, пока мы вернемся?

— Конечно. Бен, дай мне малыша.

— Ма…лы…ша? — Гневное восклицание перешло в потрясенный шепот. При других обстоятельствах Джулия оценила бы комичность ситуации. Но сейчас она только поблагодарила судьбу.

Хорошо, что в книге светского этикета Стефании Монтгомери сохранение внешних приличий ценилось превыше всего.

— Правильно, мама, — проговорила Джулия, подобрала шлейф платья и проплыла к двери со всем достоинством, какое сумела собрать. — А что еще ты ожидала найти в этом одеяле? Протухшую индейку?

Бен не помнил, как он и Джулия пережили следующий час. Даже для стороннего наблюдателя не осталось бы незамеченным, что между счастливыми молодоженами произошло нечто из ряда вон выходящее.

Невеста явно не желала смотреть на жениха и бросила букет, словно гранату в окопы врага.

Улыбка, растягивающая губы матери, скорее напоминала предсмертную гримасу, а выражение лица отца могло бы остановить движение на оживленной улице.

Конечно, планы на медовый месяц пришлось изменить. Вместо того, чтобы, переодевшись, ехать прямо в аэропорт, Бен и Джулия влезли в машину в свадебных нарядах и попросили водителя подвезти их к черному ходу кантри-клуба.

Там их ждала Фелисити с ребенком. Они тайком забрали малыша. К счастью, затемненные окна лимузина скрывали люльку, подвешенную над одним из задних сидений. Машина миновала подъездную дорожку кантри-клуба и направилась на юг, в Уайт-Рок.

Когда они выехали из города, Бен заговорил.

Но один взгляд на Джулию — и слова показались ему ненужными. Жена сидела будто высеченная из камня, не видя и не слыша, что происходило вокруг. В особенности ей не хотелось видеть мужчину и ребенка, разделявших с ней заднее сиденье.

Когда им оставалось несколько минут до места назначения, Бен еще раз сделал попытку пробиться к ней:

— Джулия, я люблю тебя, ты мне нужна. Пожалуйста, постарайся помнить об этом. Каким бы плохим наше положение ни казалось, если ты будешь верить в меня, в мою любовь, мы сможем победить.

— Ребенок плачет, — отрезала она.

Потрясенный, он заглянул в люльку. Младенец беспокойно шевелился. Потом послышалось попискивание. Оно больше походило на мяуканье котенка, чем на человеческий голос. Хотел бы он знать, что надо делать! Он никогда не интересовался младенцами и слышал только, что они требуют постоянного внимания. Их надо кормить и подмывать. Бен решил, что вынимать малыша из безопасной люльки неразумно. Что, если машина сделает резкий поворот? Или внезапно затормозит? Или он уронит ребенка?

— По-моему, то, что беспокоит его, может подождать. Минут через пять мы будем дома.

Джулия наклонила голову, словно говоря: решай сам. Это твой сын. А сама, не моргая, смотрела в затылок водителя.

К тому времени, когда они затормозили перед домом, мяуканье переросло в пронзительный крик. Даже не взглянув на мужа, Джулия вышла из машины и прошагала к парадной двери. Водитель последовал за ней с багажом. Бен вышел из машины последним, с младенцем, кричавшим во всю силу легких.

— Как мне успокоить его? — спросил он, когда все вошли в дом.

— Не спрашивай меня, — буркнула Джулия. — У меня не было детей. Но мне представляется, что в сумке, которую оставила твоя подруга, ты, наверно, найдешь необходимые инструкции.

— Джулия, она не моя подруга, — резко заметил он.

— Ну, тогда твоя бывшая любовница. — Повернувшись к зеркалу, висевшему над столом в холле, Джулия сняла свадебную вуаль и диадему. День был длинный, не говоря уж о том, что мучительный. Я устала. Я займу одну из комнат для гостей, а спальню хозяина оставлю тебе. Ведь тебе потребуется много пространства.

— Джулия!.. — начал было Бен, но его голос утонул в крике малыша. Да и кроме того, Джулию не интересовало то, что он мог бы сказать, она уже поднималась по лестнице.

Бен ни в чем не мог ее упрекнуть. Хотя внешне он казался деятельным и сосредоточенным, в душе у него царил хаос. Он едва мог представить, как же себя чувствует Джулия. И, дьявольщина, он не мог сделать своим приоритетом утешение жены.

Взяв ребенка, он попытался его успокоить и прижал к груди. Но голова младенца свесилась вперед, будто была плохо прикреплена к шее. Бен подсунул руку под маленькую попку и почувствовал что-то мокрое и густое.

— Черт возьми! — пробормотал он, когда нечто похожее на желе побежало по рубашке. — Тебе, парень, надо было прийти с книгой инструкций.

А то мы с тобой сядем в лужу.

В доме было пять спален. Джулия выбрала ту, что находилась в самом дальнем конце верхнего холла, — как можно дальше от спальни хозяина. К счастью, обновление дома почти закончилось, хотя мебель еще не завозили. Все равно это лучше, чем быть в одной комнате с Беном и ребенком. Этого она бы не вынесла. Лучше уж спать в гараже.

В комнате пахло свежей краской. Голые стены без картин, окна без занавесок. На туалетном столике никаких безделушек. Нет ночника, нет даже простыней па кровати. Только в середине потолка старинный медный светильник, от которого и шел свет.

В зеркале на двери гардероба Джулия увидела свое отражение: безумные глаза и белое, как свадебное платье, лицо.

На свадьбе все должно было быть белым: цветы, торт, лимузины. Даже подружки невесты надели белые платья. Такая идея пришла в голову матери.

— А почему бы не белое? — удивилась Стефания, когда Джулия усомнилась в необходимости такого цветового единства. — Это не просто шикарно, это демонстрирует твою невинность. Ты выходишь замуж в белом в отличие от большинства невест в наши дни и в твоем возрасте. Если хочешь, можешь назвать меня старомодной. Но по моим взглядам, женщинам, которые до брака ведут себя точно мартовские кошки, не дело пытаться играть девственниц, когда они наконец решат остановиться на одном мужчине.

А Бен был в черном. По крайней мере, это соответствовало его морали.

У Джулии вырвалось рыдание. Еще одна волна горя затопила ее. Она отчаянно вцепилась в свое платье. Больше ни секунды она не намерена терпеть его удушливую мягкость. Она слышала, как отлетали крохотные пуговки, рвался тонкий шелк. Слышала, как цокали и разлетались по полированному полу жемчужины и хрустальный бисер с вышивки ручной работы. Какое это имеет значение! Платье и все остальное превратилось в фарс.

— Джулия? — Голос Бена донесся прямо от двери. Пришлось проглотить рыдания. — Можно мне войти?

И увидеть, как она стоит только в чулках и лифчике, который больше открывает грудь, чем прячет? С волосами, падающими на лицо, с потоками туши на щеках и красными от слез глазами?

— Нельзя!

— Я принес сумку с вещами.

— Оставь ее перед дверью.

Она услышала его вздох, полный отчаяния.

— Делай как знаешь.

Хотела бы я делать как знаю, подумала она, прислушиваясь к шагам, затихшим в нижнем холле. Если бы я знала, что делать…

Через несколько недель ей будет двадцать четыре. В добрых волшебниц она перестала верить уже давно. Никто не собирается прийти и вернуть то, что было у нее еще вчера. Ничего не будет снова таким же.

Разве она и Бен сумеют наладить реальный брак, если ее вера в него полностью основывалась на мифе? Мать была права: она его не знала.

Внешние признаки, конечно, не изменились.

Рост по-прежнему метр восемьдесят шесть. Глаза по-прежнему голубые. Улыбка, как всегда, такая сексуальная, что замирает сердце. Но внутри, что важнее, он так и остался незнакомцем.

Джулия думала, что знает о нем все. Они проводили долгие часы, рассказывая друг другу истории своих жизней. Она знала, что черные волосы и оливковую кожу он унаследовал от отца, латиноамериканца, родившегося в Техасе. А голубые глаза и крепкое сложение — от матери, уроженки Канады с норвежскими корнями.

• Предыдущая
• 6/29
• Следующая