Волчья жена. Глава 5 (СИ) - Виноградова Ольга - Страница 1

Спала я долго, а проснувшись на миг выпала из мира, вспоминая прошедшую ночь.

Приснилось? По телу пробежала горячая волна предвкушения и в голове шепнули: правда это, а не сон обманный... Вон и кровать грязная, и рубаха на мне пыльным мешком кажется, и сарафан мокрым кулем на полу валяется. Было все. Губы тронула робкая улыбка. Отпустил! Сердце забилось радостно и кричать захотелось, да не стала я - сдержалась, на кровать запрыгнула и со всех сил подушку обняла так, что перья повылазили. Жаль весточку послать Вадимиру не могу, чтобы порадовался он со мною вместе, ну да ладно, дождусь седьмого дня и поминай как звали - умчусь быстрее лисы из курятника с вожделенной курицей в зубах. Я с кровати спрыгнула, потянулась и вздохнула легко, полной грудью. Ах, как дышится! Будто стальные тиски разжались!

А ведь и правда разжались...

Прислушалась к себе и обмерла: не осталось во мне ненависти к Князю. Ушла вся, будто вода в землю. Не на чем ей стало расти, не осталось промеж нами дел нерешенных. Вот и сбежала, окаянная, новую землю искать!

И как же теперь... в глаза-то волку смотреть буду? Я ведь привыкла его нелюбить, через это и смотрела на него да на его поступки, но сердце теперь чище скатерти свадебной новехонькой, если взгляну, осмелюсь, то что увижу? Вот бы уйти по-тихому...

Вацлава в избе не было - уже легче стало. Я покружила на месте, думая как к Агнешке добираться, вспомнила о запасной одежде в телеге и вышла во двор. Обрадовалась донельзя глухому забору, ибо нашлись бы любопытные да любознательные, готовые с утра пораньше уши пополоскать. Вообще, не принято у оборотней хозяйство от соседей прятать, да видать есть у Вацлава вещи не для чужих глаз предназначенные. Староста и Князь все же!

Телега нашлась на заднем дворе у конюшни. Покопалась, вытащила корзину и выругалась, когда из нее вода полилась. Вот жеж пень лысый! Теперь придется сушить, не пойдешь же в мокром по деревне. Разобрала корзину, повесила рубашку и сарафан на веревку у бани под солнышко и вернулась в избу. Живот урчал голодной камышовой кошкой и требовал съестного.

Похозяйничать что ли? А руки за самоуправство не оторвут? С другой стороны, не сидеть же сиднем, пока белье сохнет. Не могу я и пяти минут на одном месте, руки то пыль протереть тянутся, то вещи с места на место переложить, чтобы поаккуратнее было да поближе лежало. Рискну, иначе с голода окочурюсь и вместо свадьбы будут Спотыкачки на похоронах самогон хлебать. Им-то все равно, а вот для меня разница большая!

Присмотрелась к резным полкам, порылась в шкафах, отыскала яйца, не слишком свежий хлеб и молоко. Помидоры с грядки сорвала, как и перышки позднего лука. Помыла, порезала, омлет замесила. Да не одного, а на двоих. Вдруг Вацлав появится и тоже голодный будет? Неуютно мне будет с целой тарелкой перед ним сидеть. Да и неудобно, пустил переночевать, а я уже как у себя дома хозяйничаю...

Думая, набрала дров, растопила печурку, и сковороду на огонь поставила, подивившись между делом чистоте посуды - блестела! Хозяйственный мужик Князь. Вадька хоть и всем хорош, но сковородки и кастрюли у него чернее ночи, прикасаться боязно, вдруг угольями в руках рассыпятся!

Пока готовила - опомнилась! Это же я в каком виде по избе хожу? Неумытая, непричесанная... По лбу хлопнула, ведро в сенях подхватила и бегом в баню себя в порядок приводить. Ничего, что водица холодная, оно только на пользу. Оттерлась, полотенцем суровым по коже прошлась, выглянула украдкой, полусухую рубаху стащила с веревки, оделась и опять бегом домой, чтобы не продуло.

Половину омлета на тарелку выложила, кружку молока налила и кушать уселась. Ох, хорошо-то как!

- Проснулась? - вырвал меня из блаженства Князь.

Я чуть не подавилась куском. Глаза медленно-медленно открыла, и взглянула на него с опасением. Это из меня счастье брызжет, а из него что? Ему-то не с чего подушки обнимать. Осмотрела волка. А он, поди, всю ночь не спал: под глазами углем намазано, губы белые крепко сжаты, волосы в крепкий пучок на голове собрал, чтобы в глаза не бросалось, что не мытые, но вроде нет в глазах огонька злого. Усталость одна желанием поспать перевитая.

Кивнула.

- Вкусно? - указал на еду и принюхался

Усмехнулась. Повздорить опять хочет или намекает? Нет-нет на оба варианта, Князюшка!

- Ты не серчай, Вацлав, что нос куда не просил сунула. Я и на твою долю сделала. Сядешь? - Он удивился. Подошел к столу, сел напротив меня и потянулся за кружкой. - Подожди, сейчас налью.

Встала, налила молока оборотню, положила омлет и поставила перед ним. Он отломал кусок ложкой, запихнул в рот и закрыл глаза. Застонал или послышалось?

- Какая муха тебя укусила, Янэ: хозяйничаешь у меня в избе, кормишь... - спросил мужчина, проглотив. - Или отравы сыпанула, чтобы меня со свету сжить?

- А ты попробуй, Князь, или не доверяешь? - спокойно выдержала его взгляд. Он улыбнулся и уткнулся в тарелку. - Сперва мне уйти было не в чем, а потом голод привзялся: покорми, да покорми... Если со вторым совладать можно, то голышом прогуляться по Сосновому смелости не хватило. Вот сарафан высохнет, и уйду я, как обещала.

- Куда же ты пойдешь? - поинтересовался оборотень, играя пальцами ложкой. На тарелке осталась всего половина. Быстрый какой! Вадька не в пример Вацлаву жует неторопливо, каждый кусочек пробуя, а этот запихнул не глядя и рад! Какое уж тут удовольствие? Не понимаю...

- К Агнешке, - другой ответ мне в голову не приходил. - Раз отпустил ты меня, то про уговор между вами ей забыть можно.

- Не было уговора, - недовольно напомнил Вацлав.

- Тогда тем более мне к ней надо. Если не ты заставил, то отчего она меня со двора погнала? Не просто же так! А шутки такие шутить - это не в характере Агнешки. Она не злобливая.

- Верно, просто так ведьма ничего не делает, и себе ерундой не тешит. Сходи. Проведай. Авось прояснится что-то. Только ты пешком. Сил нет телегу запрягать. После заберешь или я попрошу кого пригнать. За скотину свою не беспокойся: почистят, накормят, напоят.

И мы замолчали.

А о чем еще говорить? Не ночь же прошедшую обсуждать, хотя огнем горят воспоминания. Руки Вацлава до сих пор на своем теле чувствую, будто выжег он на коже отметины. Интересно, а он помнит? И что помнит? Еще ведет себя Вацлав странно. Раньше от него искры ледяные летели, резок он был и порывист, двигался рывками в разные стороны, а теперь застывший снежный покров напоминает. Плотный, высокий, весь плавный и искрящийся. Холодный - да, но именно в такой снег хочется с разбегу прыгнуть и барахтаться в нем, пока щеки не раскраснеются...

Я помотала головой, отгоняя наваждение. Пусть Князь для меня чистым листом останется. Так правильно. Не буду я его больше судить, а чем меньше человека знаешь, тем меньше желания делать это.

Я доела, собрала со стола и сложила посуду в чан. Поставила греться воду. Одежда высохла наверняка, но я тянула время. Все никак не шли в голову прощальные слова, которые должны быть сказаны.

Вацлав тоже закончил, поблагодарил. Сунул мне под руку посуду и сам встал за спиной. Его ладони легли мне на плечи. Я вздронула, но не отшатнулась, сердцем понимая - не с дурными намерениями он и не играет. Нужны ему эти прикосновения и близость та нужна. Зачем только... Он ткнулся носом мне в шею и тихо прошептал:

- Кто он, Янэ?

Я замерла. Мыльная тарелка выскользнула из ослабевших рук. Как ответить? Ведь понятно о ком он спрашивает, но непонятно для чего. Обернувшись, твердо встретилась со взглядом Князя.

- Зачем тебе?

- Надо же знать в какие руки тебя отдаю, - печально усмехнулся мужчина.

- В хорошие. Он человек, охотник. Не знат и не богатен, зато ласков и заботлив, - я невольно улыбнулась, вспомнив о Вадимире. - Ты не думай, я не сразу с ним сошлась. Я о любви вообще не думала, просто он все время рядом был, а в начале лета нас и стукнуло...