Колодец Единорога - Прэтт Флетчер - Страница 5

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая

Эйрар заранее разыскал улицу Единорога, часовню Святой Матери и таверну «Старый Меч»; это было нетрудно. Бревенчатый, с выступающим верхним этажом, фасад таверны давно потемнел от времени, возле узкого входа топтался какой-то верзила, никому не уступавший дороги. Волосы неопрятно свисали ему на глаза, выглядел он довольно зловеще. Эйрар прошел мимо.

День между тем клонился к закату: еще немного, и закроют ворота. Городской шум начинал постепенно стихать, когда Эйрар свернул на улицу у подножья скалистого мыса. Волны Наара омывали утесы, увенчанные темным на вечереющем небе силуэтом цитадели. Улица повторяла все извивы древнего, давно засыпанного крепостного рва, на месте которого ее проложили когда-то. В лавчонках, занимавших первые этажи, продавалось оружие и яркие безделушки из тех, что любят солдаты.

Если бы Эйрар не успел притомиться, слоняясь по улицам, он бы вряд ли здесь задержался. И если бы ему не пришлось весь день разглядывать совершенно ненужные вещи, может, и не заворожил бы его до такой степени этот кинжал, игравший цветными камнями в последних солнечных лучах. Видать, однако, судьбы не минуешь — Эйрар так и замер при виде вещи, которую он мог купить — и носить с собой. Он вошел. Хозяин лавки, косоглазый толстяк, подал ему кинжал с медлительностью истинного торговца.

— Пермандосская работа, — сказал он. — За сорок сольваров отдаю.

Оружие было прекрасно сбалансировано; едва взяв его в руки, Эйрар понял, что нипочем не сможет с ним расстаться. От нетерпения он даже не стал особенно торговаться и сбил цену только до тридцати, хотя, кажется, мог получить кинжал и дешевле. Наконец, он вытащил один из своих золотых. Лавочник задумчиво повертел его в пальцах и смерил юношу взглядом. Потом спросил:

— Разве ты не дейлкарл?

— Дейлкарл, и что с этого? — ответил Эйрар несколько резковато, ибо с подобным ему приходилось уже сталкиваться. — Это наша страна!

Торговец попросил терпеливо:

— Покажи мне, пожалуйста, грамоту, подтверждающую, что тебе дарована льгота.

— Не очень я понимаю, о чем ты, — пробормотал Эйрар. Он, конечно, прекрасно все понял, но сознаваться больно уж не хотелось.

— Льгота, — повторил лавочник. — Грамота, заверенная печатью господина нашего провоста, с разрешением покупать те виды оружия, которые, согласно указу, дейлкарлам носить запрещено.

Эйрар почувствовал, как жаркая кровь бросилась ему в щеки. Он выхватил у лавочника свой золотой и крикнул:

— Указ!.. Ну и можешь воткнуть этот кухонный ножик господину провосту в жирное брюхо!.. С моими наилучшими пожеланиями!..

Косые глаза часто заморгали.

— Молодой человек, не я выдумал правила, по которым ты должен жить. Это так же верно, как то, что не я наделил тебя шестью футами роста. Поверь, хуже всех из-за этих дел приходится именно мне. Ведь теперь я должен узнать твое имя и препроводить тебя в казармы лучников на допрос — кто таков да зачем тебе подобные вещи. А не препровожу, вдруг окажется, что как раз господин провоет тебя подослал? И как ты думаешь, что тогда со мной будет?

При этих словах Эйрар не только ощутил невольное сочувствие, но и припомнил кое-что, почти позабытое за всеми перипетиями дня.

— Насчет имени, — сказал он, — мы поговорим после, а что касается лучников, что ж, пойдем. Я знаю одного, который не откажется замолвить за меня словечко.

Толстяк поглядел на него искоса: было похоже, что его подозрения полностью подтвердились.

— Спасибо за любезность, молодой человек, но мне не на кого оставить лавчонку. Ты ведь знаешь, как дойти до казарм? Первая улица направо.

Он слегка поклонился, не скрывая злорадной улыбочки, от которой Эйрару захотелось расквасить кулаком жирную рожу. Он молча вышел.

Улица привела его на широкую мощеную площадь: сюда он никогда еще не забредал. Дальний конец площади был перегорожен — оттуда шла дорога на скалу, к замку. В воротах стоял человек в солдатской кожаной безрукавке и шлеме с забралом. Прижав локтем длинную алебарду, он внимательно рассматривал какое-то пятнышко у себя на ладони. Когда подошел Эйрар, он поднял голову:

— Чего надо?

— Скажи, Пертвит-лучник здесь?..

Стражник смерил Эйрара взглядом почти так же, как незадолго перед этим торговец, только еще менее дружелюбно, ибо никакие деньги ему не светили. Потом поправил алебарду, повернул голову и позвал:

— Лауш!.. Эй, Лауш!.. Скажи длинномордому, к нему тут сопляк какой-то пришел…

Ни разу еще Эйрару не доводилось иметь дела с валькинговской стражей: разве что с самим Пертвитом, да с добродушными остолопами, следившими за порядком на рынке.

Небритый Пертвит вышел в шлеме и при мече, почесываясь и зевая. Было заметно, как раздражали его смешки и намеки товарищей, высунувшихся взглянуть на пригожего юношу-дейлкарла, вызвавшего его из казармы.

— Ну, чего еще?.. — буркнул он почти зло. Еще немного, и задетый Эйрар, пожалуй, ушел бы — но нет худшего одиночества, чем одиночество сельского жителя, угодившего в город. Он сказал:

— Я просто подумал… ты, верно, подскажешь таверну, где для нас с тобой нашлось бы по косточке обглодать. С деньжатами-то… — и подкинул на ладони одну из монет.

Плохое настроение лучника вмиг испарилось:

— А ты молодчина, сынок! Кто не скупится на угощение для старого рубаки, из того получится валькинг, это я тебе говорю. Нет, правда, хоть бы одна свинья раскошелилась с тех пор, как здесь побывал принц Аурарий! Приехал, понимаешь, в свите имперского вице-короля, да и прислал нам, стражникам замка, по шесть бутылок на рыло, выпить за его здоровье…

Взяв Эйрара под руку, он повел его через площадь прочь от ворот: привратник остался глядеть им вслед и, кажется, подбирал слюнки. Пертвит резко оглянулся на него и фыркнул:

— Императорские вонючки, надушенные, тьфу!.. А уж Рыжебородый — кто вообще припомнит, чтобы он покупал вино нашему брату? И пусть хоть весь город слышит, что я тут болтаю, начхать!.. Ага!.. Вот славненькое местечко!

Темноватая комната сперва показалась Эйрару необозримо громадной: чадили факелы, люди кругом оглушительно гомонили. В сторонке вращалось великое множество вертелов, пахло поистине восхитительно. Хозяин подошел к ним, заранее расплываясь в улыбке при виде алого треугольника, нашитого на плече у Пертвита.

— Нам отдельный уголок, — велел лучник. — Подашь дичь и карренского… только не того, что у тебя смолой отдает.

На лице трактирщика мелькнуло беспокойство, и Пертвит добавил:

— Все в порядке, приятель, мой дружок нынче богат. А ну, Эллер, покажи ему свои рыцарские цвета!

— Меня зовут Эйрар, — сказал юноша, но послушно предъявил хозяину золото, и тот с самодовольной ухмылкой повел их в самый дальний конец, где они сели друг подле друга на скамью вроде церковной, с подлокотниками, некогда вырезанными в виде занятных звериных головок — головки эти были давным-давно изуродованы ножами пьяных посетителей. Мальчик-слуга поставил перед ними бутылку. Пертвит отпил изрядный глоток и глянул на Эйрара не без участия.

— Ты ведь хочешь наняться работать, верно, сынок?

Ему явно хотелось отблагодарить юношу хоть чем-то, что было в его власти. Эйрар почувствовал, что краснеет.

— Да мне, вообще-то, не к спеху… Я бы еще денька два-три погулял, посмотрел, что тут и как…

— Ага, уже?.. — громогласно расхохотался Пертвит. — И что она — хорошенькая? Поверь на слово знатоку, смотри первым долгом на титьки. Мордашка не в счет: всякие там щечки, глазки — вроде вывески перед лавкой, не больше… Она, что ли, тебе подарила колечко?

Эйрар, воспитанный в скромности, вспыхнул как маков цвет и с трудом выдавил:

— Да нет, нет… — Требовалось срочно что-то придумать, отвлекая внимание от поручения Мелибоэ, и он пустился в историю с неудавшейся покупкой кинжала. Выслушав, Пертвит присвистнул и отпил еще глоток из бутылки:

— Клянусь верой, парень! Это так же незаконно, как собаке гонять уток на птичьем дворе. Ты что, серьезно ничего не знал об указе?

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая