Хозяева джунглей. Рассказы о тиграх и слонах - Алазанцев М. - Страница 33

• Предыдущая
• 33/43
• Следующая

Диза пошел к плантатору и со слезами на глазах объявил:

— Моя мать умерла третьего дня!

— Как? — заметил плантатор. — Ведь она умерла два месяца тому назад! А в первый раз она умерла в прошлом году, когда ты работал у меня. — Плантатор отлично знал, что значит «мать умерла».

— Ну, не мать, а тетка, — поправился Диза, — но это все равно: она меня любила, как родная мать.

С этими словами он еще сильнее зарыдал. — После нее осталось восемнадцать человек детей, мал-мала меньше, и им теперь нечего есть. Они сидят без куска хлеба, и я обязан о них позаботиться.

— Откуда же ты узнал о смерти тетки? — спросил плантатор.

— По почте! Меня известили письмом.

— Но почта не приходила уже целую неделю! Возвращайся-ка лучше на работу.

— У нас в деревне появилась холера — и все мои жены лежат больные, при смерти! — захныкал снова Диза. На глазах его действительно были слезы.

— Позовите сюда Чичуна: он из той же деревни, откуда и Диза, — приказал плантатор.

Чичун тотчас явился.

— Скажи, Чичун, у Дизы есть жена?

— У Дизы? Никакой у него нет жены, да и ни одна женщина не пойдет за него: скорее всякая согласится выйти замуж за слона! — И Чичун презрительно свистнул.

Диза, продолжая проливать слезы, стал жалобно стонать.

— Нет, Диза, — решил плантатор, — лучше иди-ка на работу. Я вижу, ты все врешь.

— Ну ладно, — воскликнул Диза, — если так, я скажу вам все по правде. — Его словно осенило вдохновение, и он продолжал: — Вот уже два месяца, как я ничего не пил. Я хочу пойти домой и напиться; для этого я должен удалиться с этой плантации, чтобы не осквернить ее своим присутствием…

Плантатор улыбнулся и отвечал:

— Я вижу, Диза, что теперь ты не соврал. Я тебя отпущу хоть сейчас, если ты научишь нас, как обходиться с Моти, чтобы он работал в твое отсутствие. Ведь он никого, кроме тебя, не слушается.

Разрешение было дано. Диза прокричал что-то на своем языке. В ответ на этот крик послышалось рычание, и величавый слон, покачиваясь и переваливаясь из стороны в сторону, вышел из-за густых деревьев, где он покоился в ожидании хозяина.

— О, свет моей души, покровитель пьяниц, неприступная скала силы и мощи, слушай внимательно, что я буду говорить тебе! — обратился к нему Диза.

Моти остановился и стал внимательно слушать.

— Я удаляюсь отсюда, — начал Диза.

Моти мигнул. Он также любил дальние прогулки, подобно своему хозяину: во время путешествия на дороге попадается много вкусных вещей, которыми можно полакомиться.

— Но ты, мой величавый друг, должен остаться и работать, — продолжал Диза.

Моти снова заморгал, показывая, что очень доволен таким решением. На самом деле он был совсем не доволен. Работа на плантации ему была не по вкусу: от выкорчевывания пней у него болели клыки.

— Я буду в отсутствии десять дней, — продолжал Диза. — Протяни свою лапку, я сделаю на ней метку, о, несчастная жаба зловонного болота!

С этими словами он взял кол, один из тех кольев, на которых растягивают палатки, и ударил им десять раз по передней ноге слона. Моти от боли зарычал и переступил на другую ногу.

— Итак, десять дней ты будешь работать без меня, — продолжал Диза, — ты будешь выкорчевывать пни и исполнять все, что следует, согласно приказанию Чичуна, который стоит здесь перед тобой. Подними Чичуна и посади его себе на шею.

Моти загнул кончик хобота, Чичун стал на него ногой, как в стремя; слон поднял его кверху так, что тот свободно сел ему на шею.

Диза вручил ему свой жезл, которым вожаки погоняют слонов, нечто вроде заостренной железной палки.

Чичун ударил по лысой голове Моти. Слон громко затрубил в свой хобот.

— Стой спокойно, поросенок ты этакий) — воскликнул Диза. — Теперь на эти десять дней Чичун заменит тебе меня, он будет твоим вожаком. А теперь прощай, моя милая скотинка Ты — сокровище моей души, жемчужина слоновьего царства Береги свое здоровье, мой милый Моти, будь послушен и добродетелен. Прощай, бесценный друг!..

Моти обхватил Диза своим хоботом и дважды поднял его на воздух: это был особый способ прощания с хозяином.

— Теперь он будет работать, — сказал Диза плантатору. — Могу я удалиться?

Плантатор дал ему отпуск, и Диза скоро исчез в чаще леса.

Моти принялся за работу.

Чичун необыкновенно ласково обращался со слоном, но тот все-таки чувствовал себя покинутым, одиноким, несчастным. Чичун кормил его обильно, щекотал ему подбородок, а сынишка Чичуна приносил ему лакомства; жена Чичуна называла слона «милый Моти»; но Моти, холостяк по природному инстинкту, подобно своему хозяину Дизе, оставался равнодушен и холоден к этим теплым семейным ласкам. Семейный очаг не трогал его. Он продолжал тяжко вздыхать, ожидая с нетерпением возвращения хозяина, зная вперед, что его снова ожидают как горячие ласки, так и тяжкие побои.

Между тем Моти продолжал добросовестно работать, и плантатор был в восторге, видя его прилежание.

А Диза, удалившись с плантации, пошел куда глаза глядят без всякой определенной цели блуждая по проезжим дорогам, пока не встретил свадебную процессию, к которой тотчас же и присоединился. Здесь ожидали его беспробудное пьянство и веселье, которые должны были продлиться несколько дней.

Диза забыл все на свете и предался гульбе.

Взошла заря одиннадцатого дня, а Диза не возвращался на плантацию.

Моти был освобожден от привязи, чтобы идти на работу. Он потянулся, встряхнулся, приподнял плечи и мерно и медленно зашагал, по-видимому собираясь покинуть плантацию.

— Стой, стой! Куда ты идешь? Иди сюда, принимайся за работу, безобразная ropal — воскликнул Чичун. — Посади меня себе на шею!

В ответ на это Моти что-то прорычал, но вовсе и не думал слушаться приказа.

Чичун побежал за ним и накинул на него канат. Но Моти поднял уши и повернул их вперед. Чичун понял, что это значит, однако не хотел уступить и прибегнул к помощи крепкого словца.

— Не глупи, не балуйся, Моти! Ты знаешь, со мной ведь шутки плохи. Иди на работу, чертов сын!

— Гррр… — прохрипел Моти и снова повернул уши вперед.

После этого Моги совсем, как говорится, закусил удила. Он схватил хоботом огромную ветку, вместо зубочистки, и решительно двинулся вперед, через лесную поляну, где работали другие слоны. Мимоходом он насмешливо взглянул на трудившихся слонов.

Чичун доложил о случившемся плантатору. Плантатор вышел на лужайку с бичом в руках и начал громко щелкать им по воздуху. Моти снисходительно отнесся к белому человеку: он посадил его себе на шею и пронес до самого его дома. Там он спустил его на веранду и, остановившись перед крыльцом, стал смеяться, вздрагивая всем телом. Уж очень ему показалась забавной собственная проделка.

— А вот мы сейчас усмирим его! — воскликнул плантатор. — Он получит такую порку, какой еще отроду не испытывал. Позови Кала-Нага и Назима и дай им цепи: пусть они вдвоем проучат его хорошенько.

Кала-Наг, что значит Черная Змея, и Назим были огромные слоны, которым поручалось усмирение строптивых товарищей, так как человек не обладает достаточной силой, чтобы нанести слону сколько-нибудь чувствительный удар и привести его к повиновению.

Они взяли в хоботы тяжелые цепи, которые были в этих случаях вместо бичей, и, приблизившись к Моти, хотели было толкнуть его так, чтобы он очутился посредине, а они по бокам. Но Моти в течение всей своей сорокалетней жизни ни разу не был бит цепью и вовсе не был намерен беспрекословно подставлять свою спину под удары. Он подпустил их к себе поближе, покачиваясь из стороны в сторону, присматриваясь, как бы половчее ударить клыком в толстое брюхо Кала-Нага. Кала-Наг не имел клыков и потому не мог бы достойно ответить на этот удар. Заметив такое намерение, Кала-Наг поспешно отступил, показывая вид, что он не имел ни малейшего желания бить Моти, а если и взял цепь, то единственно только для своего собственного развлечения, от нечего делать. Вслед за ним удалился и товарищ его Назим: у него тоже не было охоты драться.

• Предыдущая
• 33/43
• Следующая