Сила любви - Спенсер Лавирль - Страница 12
- Предыдущая
- 12/127
- Следующая
– У меня нет денег на всякие там глупости, так и передай своему дирижеру.
Кристофер с Джинни ютились в крошечной спаленке, где места едва хватало на две узкие кровати и грубо сколоченный шкаф. Хотя Крис и забрался в постель, не включая света, он знал, что сестренка не спит. Иногда, когда родители затевали драку, она притворялась спящей, но не сегодня.
– Я их ненавижу, – бросила она.
– Ты не должна так говорить.
– Почему? Разве ты не думаешь так же?
Он испытывал те же чувства, но не хотел, чтобы их испытывала сестра. Ведь она девочка, а девочки совсем другие. Им гораздо больше, чем мальчишкам, нужны матери.
Джинни удивила его, заявив:
– Как только я подрасту, сразу же выберусь отсюда.
Господи, а ведь ей было всего-то девять лет. И, вместо того чтобы радоваться беззаботному детству, она уже строила планы своего бегства из родного дома.
– Джинни, не говори так.
– Но это правда. Я собираюсь убежать.
– О, Джинни…
– И уже никогда не вернусь сюда. Может, зайду раз-другой, чтобы повидать тебя. Я только тебя здесь люблю.
Он промолчал, не смея переубеждать ее, поскольку и сам помышлял о том же.
На следующей неделе Мэйвис сунула ему двадцать пять долларов.
– Это тебе на черные брюки, – сказала она.
– Спасибо, – безучастно произнес он, не испытывая особой благодарности к матери. Он заслуживал приличной одежды, еды на столе, достойных родителей. По крайней мере, трезвых. Такой малости заслуживал любой ребенок. Если бы не Крис, Джинни ходила бы в школу еще большей неряхой. Это он причесывал ее, кормил тостами по утрам, надевал пальто, пока отец храпел в похмельном сне, а мать жарила яичницы в закусочной, зарабатывая деньги на их с отцом беспробудное пьянство. И эти двадцать пять долларов, которые вдруг перепали от матери, никак не могли восполнить недостаток родительского тепла и любви.
– Не держи зла на отца. Ему и так пришлось несладко, ты же знаешь, – после того как он расшибся, упав с грузовой платформы. До этого он был совсем другим человеком…
Крис часто слышал эту историю, но разжалобить его было трудно. У других людей тоже случались жизненные катастрофы, но они не сдавались, с честью выходили из сложных ситуаций. Другие матери сознавали, что девятилетняя девочка еще нуждается в уходе и присмотре и нужно постирать и погладить ее одежду, вовремя приготовить ей ужин, а перед сном пожелать спокойной ночи. Эд и Мэйвис превратились в алкоголиков, самых что ни на есть заурядных, и Мэйвис была ничуть не лучше мужа. Правда, они не били своих детей, но родительское невнимание было хуже побоев.
На параде в день Четвертого июля Кристофер Лаллек маршировал в новых черных джинсах. Однако в толпе родителей, наблюдавших праздничное шествие, он не увидел родных глаз, и радость, которую он предвкушал, меркла, стоило ему вспомнить грубые выкрики отца. На следующий год он бросил оркестр и перешел в класс домоводства. Он подумал, что коль уж ему придется в ближайшие пять лет готовить самому и для себя, и для сестры, то стоит хотя бы научиться это делать. К тому же в классе домоводства иногда кормили бесплатно.
Кристофер сидел на ступеньках крыльца, погрузившись в прошлое. Сгустились сумерки, и в небе засияли первые звезды. В саду заливались сверчки. За его спиной сквозь решетчатую дверь из кухни струился свет. Живот подвело: Крис вспомнил, что не ел целый день. Впрочем, и аппетита не было. Надо бы пойти домой, оставить миссис Рестон наедине с детьми, но он совершенно не представлял, как это он вдруг войдет в квартиру, где все напоминает о Греге. В ванной – его халат на вешалке, на кухне – его почта, в душе – шампунь, в холодильнике – его любимый сок.
Крис все бы сейчас отдал за то, чтобы оказаться в уютном тепле родительского дома, ощутить внимание, заботу и любовь – как это было в семье Рестонов. Чтобы ему постелили в свободной комнате, а когда бы он лег, неслышно подошла бы мать, провела пальцами по волосам и тихонько шепнула: «Все образуется, сынок. Ты потерял друга, но у тебя остались мы. И мы любим тебя».
Но он не услышит этого. Никогда. Он и сам никогда и никому не говорил таких слов – ни Джинни, когда она уезжала, ни Грегу, которого уже нет в живых. Он сказал правду миссис Рестон: его не учили говорить такие слова.
Они все еще жили в городе, Эд и Мэйвис, в грязной трущобе, куда Крис часто выезжал по вызовам на драку или хулиганство. В последний раз он видел родителей года три назад. Старик был с облезлой бородой и все так же гнусно вонял, он сидел в кресле-качалке, посасывая дешевое виски прямо из литровой бутылки. Мать пила пиво и смотрела «мыльную оперу» по телевизору. Хибара их была такой же мерзкой. Крис приехал разнимать драку у соседей и неожиданно для себя почему-то постучал в их дверь. Лучше бы он этого не делал. Ничего не изменилось. Ничего и не могло измениться.
…За его спиной раздался голос Ли Рестон:
– Кристофер? Что ты здесь делаешь – один, в темноте?
Он вздохнул и поднялся с твердого деревянного порога, разминая затекшую спину.
– Так, вспоминаю.
Она открыла дверь и вышла к нему на крыльцо. Сложив руки на груди, она, так же как и он, подняла взгляд на небо.
– Да, – сказала Ли, и они оба какое-то время помолчали, думая о бессонной ночи, что ждет их впереди, о днях и месяцах, наполненных печалью. Сверчки все продолжали свой концерт. Сад благоухал цветочными ароматами. В небе взошла луна, и в ее свете стали видны капельки росы, уже выступившие на траве.
Жизнь продолжалась.
И им тоже нужно было как-то жить.
– Мне пора идти, – сказал он.
– Куда?
– Домой.
– О, Кристофер… я… может, попросить кого-нибудь…
– Все в порядке, миссис Рестон. Рано или поздно все равно придется пройти через это. А вы побудьте с детьми. Капитан освободил меня от работы до окончания похорон, так что завтра я буду дома. Вам понадобятся вещи, почта, ключи от машины… в общем, возьмете все, что захотите. Если вам нужно мое присутствие, когда приедете за ними, скажите. Если же мне лучше уйти – о'кей, я так и сделаю. А теперь отдохните. У вас был тяжелый день.
Она прошла по крыльцу – разутая, в одних чулках, туфли остались где-то в доме – и встала рядом с Крисом. Руки ее все еще были сложены на груди, в волосах затерялся луч света, проникший с кухни.
- Предыдущая
- 12/127
- Следующая
