Колибри - Спенсер Лавирль - Страница 9

• Предыдущая
• 9/102
• Следующая

– Но я принесла вам кое-что почитать, если вы захотите, после того как поужинаете.

Она вынула из кармана сборник сонетов.

– Сонеты! Вы тоже любите сонеты? Я должен был догадаться, что вы их любите.

Увидев его одобрительную улыбку, мисс Абигейл разволновалась и подняла глаза к белоснежным облакам в небе за окном. Вновь послышался певучий зов воркующего голубя:

– Кто? Кто? Кто?

Мисс Абигейл вдруг показалось, что вопрос адресован ей. Она задавала его себе бесчисленное множество раз. Кто придет и скрасит ее жизнь? Кто объяснит смысл жизни?

– Я нахожу, что вечер – самое подходящее для сонетов время, – как во сне произнесла мисс Абигейл. – А вы как думаете?

– Не могу не согласиться, – последовал ответ. – Кажется, у нас есть что-то общее.

– Да, есть.

Мисс Абигейл внезапно поняла, как выглядит, и дотронулась кончиками пальцев до нижней губы. По-прежнему была в грязном, пропотевшем платье, которое носила весь день, а волосы растрепались. И все же, покидая комнату, она отметила про себя, как нежно он улыбался и как ласково говорил с ней. Правда ли, что говорил доктор? Абигейл Маккензи, ты так устала, что тебе уже начало мерещиться!

Но устала она или нет, ее день еще не закончился.

Наступили сумерки, и во мраке нижней спальни ее обитатель выглядел еще темнее, чем раньше. Мисс Абигейл поймала себя на том, что сравнивает его с мистером Мелчером. Борода на его подбородке удлинилась почти вдвое, и мисс Абигейл решила, что утром непременно побреет его. Ей никогда не нравились мужчины с темными бородами. А усы! Ну, если темная поросль на подбородке выглядела плохо, то черные усы были просто отталкивающими, окаймляя верхнюю губу, как толстые, обвисшие крылья летучих мышей. Мисс Абигейл содрогнулась, пока рассматривала эти усы и в протестующем жесте скрестила руки. «Отвратительно! – подумала она. – Зачем мужчинам иметь на лице такую колючую, противную вещь?»

Но вдруг что-то смутное вспомнилось мисс Абигейл. Но нет, не может быть. Она нахмурилась, припоминая свои ощущения от прикосновения к усам, когда она кормила мужчину через соломку, насколько она помнила, усы были мягкими, а не колючими.

Я несомненно ошиблась, подумала она, тряхнув головой. Как же они могут быть мягкими, если они выглядят колючими? И все же мисс Абигейл вдруг уверилась в том, что они были мягкие. Она осторожно обернулась, но, конечно, никого не было. Еще раз оглядевшись она осторожно дотронулась пальцем до густых черных волос под носом грабителя. Они были как шелк! Она почувствовала его теплое дыхание и быстро, с виноватым видом скрестила отдернутые руки. Внезапно ощутив себя глупо, мисс Абигейл громко произнесла:

– С усами или без, грабитель или нет, я собираюсь узнать ваше имя, слышите? Вы не умрете у меня на руках, сэр, потому что я просто не допущу этого! Мы будем постепенно выздоравливать, и перво-наперво скажите, как вас зовут. Будет лучше, если вы сразу осознаете, что я не привыкла, чтобы мне морочили голову!

Он не шелохнулся.

– О, вы только посмотрите на себя, что за вид! Пожалуй, я причешу вас. В данный момент это все, что я могу для вас сделать.

Мисс Абигейл взяла свою расческу с туалетного столика и провела ею по густым волосам незнакомца, испытывая странный трепет от мысли, что он грабил поезда, а она теперь ухаживает за ним.

– Не могу сказать, что мне доводилось раньше причесывать преступников, – сказала она ему. – Я делаю это только потому, что вы слышите меня, потому что вы должны знать, что вы не можете просто... просто лежать и не пытаться бороться. У вас грязная голова, и вы могли бы сами вымыть ее.

Внезапно его рука дернулась, и изо рта вылетел тихий звук. Он повернул голову на другую сторону и мотнул бы ею опять, но мисс Абигейл предупредила это, остановив его руками.

– Лежите смирно. Я настоятельно требую. Доктор Догерти так говорит!

Тогда он, казалось, неохотно подчинился. Она пощупала его лоб, он был холодный. Но на всякий случай мисс Абигейл принесла из гостиной кресло-качалку – маленькое, без подлокотников, не очень удобное – и присела на мгновение, только убедиться, что он не начнет метаться и не покалечит себя.

Вскоре голова ее свесилась, мысли затуманились, и мисс Абигейл погрузилась в мир сновидений, в котором незнакомец пробудился и улыбнулся ей из-под своих мягких черных усов. Он был совсем близко, и мисс Абигейл положила на его широкую грудь свои руки. Она избегала его соблазнительных губ, утверждая, что он вор, а он только заразительно смеялся и говорил, что хотел бы теперь что-нибудь украсть и у нее. Но я не знаю, как вас зовут, вздохнула она, словно ночной ветер. Он улыбнулся и начал ее дразнить, но ты ведь знаешь обо мне нечто большее. Она снова увидела перед собой его обнаженное тело – мягкое, изгибающееся, волнующее – почувствовала удивительную стыдливость и вздрогнула на маленьком кресле.

Она проснулась от того, что он разметался во сне. Она вскочила, обняла его и прижала к постели своим телом. Странный, запретный сон вновь вернулся к ней, когда она ощутила его плоть под собой. Она не должна так думать о нем или прижиматься к нему.

Но осталась все же рядом с ним на всю ночь. Когда он ворочался и метался, она приказывала, пока хватало сил:

– Лежите на спине... держите колени выше... скажите, как вас зовут. – Глубокой ночью она на ощупь пробралась на кухню, нашла моток марли и привязала его левую лодыжку к нижней медной спинке кровати, а левое запястье – к верхней. Сморенная сном, она снова села на кресло, но в какой-то момент пробудилась и, цепляясь за спинку кровати, перебралась к нему в ноги и заснула, касаясь губами его бедра.

Постепенно... смутно... он ощутил на своем лице сильное, ровное тепло. И по его постоянству он предположил, что это солнце.

Туманно... неторопливо... он ощутил возле своего бока что-то мягкое и теплое. И по его изгибам он предположил, что это женщина.

Сильнее... больнее... он ощутил резкий мучительный жар в собственном теле. Но он не мог понять, чем это вызвано. Он только знал, что так не болело никогда раньше. Глаза закатились под закрытыми веками, отказываясь пока рассеять эту уединенную темноту и оставляя его погруженным одновременно в три источника тепла, которые, складываясь, обжигали каждую клетку. Ему хотелось узнать, останутся ли эти ощущения, когда он откроет глаза, или это всего лишь сон? Жив ли он? Или он в аду? Он с усилием открыл глаза, но перед ним оказался потолок, а не крыша палатки. Тело ныло. О Боже, подумал он, и его веки вновь сомкнулись. По-прежнему он оставался в неведении, где он находится, и кто лежит на кровати у него в ногах. Он попытался сглотнуть, но не мог, затем опять поднял отяжелевшие веки и, скрипя зубами от боли, приподнял голову.

Опираясь на локти на него во все глаза смотрел сатир женского пола.

У него в голове появилась лишь одна отчетливая мысль: я наверно сошел с ума. Это ведьма и она связала меня, чтобы я не убежал.

Он еще раз погрузился в темноту. Но образ безобразной ведьмы преследовал его. Ее всклокоченные, словно отвратительный пук соломы, волосы обрамляли лицо, которое, казалось, все состояло из продольных складок, спадающих от глаз. Ему чудилось, что, пока он находился без сознания, она приставала к нему, требуя деяний, которых он был не в силах совершить. Она понуждала его говорить, переворачиваться, не переворачиваться, отвечать ей, лежать спокойно. Ее голос был то медово-сладким, то врезался в мозг как колючка, и так до тех пор, пока он не забылся сном без всяких сновидений.

Мисс Абигейл почувствовала отчаяние, когда его голова откинулась назад и он впал в забытье прежде, чем она смогла вырвать у него имя. Она узнала только, что глаза его были светло-карими. Она ожидала, что они будут черными, без карих крапинок.

Мисс Абигейл со стоном сползла с постели.

Никогда в своей жизни, глядя утром в зеркало, она не видела того, что открылось ее взгляду сегодня. За ночь кожа под глазами сморщилась и набрякла, вокруг появились темно-синие тени. Взгляд стал безумным. По бокам губ обозначились длинные складки. Спутанные, взлохмаченные волосы заканчивали эту ужасную картину.

• Предыдущая
• 9/102
• Следующая